Розы во льдах - Лейкер Розалинда - Страница 32
- Предыдущая
- 32/55
- Следующая
Бет показалось, что кто-то движется в тумане: она различила маленькую фигурку Джулианы, девочка в плаще с капюшоном карабкалась вверх по склону. Бет догадалась, что Джулиана заметила ее из Нилсгаарда и осторожно следовала за ней. Внезапно теплое чувство наполнило сердце Бет. В конце концов, не все в Тордендале было плохо, к ее маленьким бедам следовало отнести то, что удалось завоевать дружбу и, возможно, любовь дочери Джины. Если она в какой-то степени сможет повлиять на выздоровление девочки, помочь ей снова обрести речь, то будет считать, что не зря приехала в Тордендаль.
Бет стала спускаться к Джулиане. Когда между ними оставалось небольшое расстояние, обе пустились бежать навстречу друг другу. Хохоча, они обнялись, Бет подхватила легкое тельце и закружила, потом опустила девочку на тропинку. Остаток времени они провели вместе, собирая голубику, потом зашли в брошенную кем-то хижину и ели ягоды до тех пор, пока губы, зубы и пальцы не сделались темно-синего цвета.
В таком виде их и застал Пауль Рингстад.
Он не уехал в Кристианию, несмотря на сообщение с пометкой «срочно», о котором говорила Анна. Сейчас он стоял, загораживая вход в хижину своей фигурой в длинном плаще, с широкополой шляпы струйками стекала вода. Бет насторожилась при его появлении, не зная заранее, как они отнесутся друг к другу при встрече, но Джулиана приветствовала отца звонким смехом, от радости с озорством подбросила вверх оставшиеся ягоды, и они рассыпались по полу. Отец благодушно улыбался, глядя на ее игру, оставаясь стоять у входа.
– Так вот вы где! Лакомитесь голубикой, и это в то время, когда одну ждет дома срочная работа, а другую уроки! Обе решили прогулять.
Пауль говорил это добродушно, но Бет была смущена тем, что ее уличили в недостаточном рвении. Она почувствовала робость перед этим человеком, подобного ощущения она не испытывала даже в детстве. К счастью, он ничего не заметил, обратив все свое внимание на ребенка. Джулиана сознавала, что провинилась перед фрекен Ларсен, и не знала, что ее ожидает за самовольный уход из дома. Но Пауль по всей видимости, не считал ее проступок тяжким преступлением.
– Пошли, фрекен Ларсен уже давно тебя ищет, – сказал он, подавая руку дочери.
Джулиана взяла отца за руку, другую протянула Бет, и они втроем стали спускаться по длинному склону. Когда они, наконец, оказались внизу и должны были разойтись по домам, Пауль обратился к Бет:
– Не подумайте, что я забыл об обещании показать вам, где растет арктическая роза. В том месте она расцветает поздно. Как только прояснится, я отведу вас туда.
– Очень вам обязана, сэр, – ответила Бет официально, чувствуя, что ей меньше всего хотелось бы оказаться с ним наедине в горах, что, разумеется, не было связано с цветком. Она решила, что тогда, во время обвала, совсем потеряла голову от его поцелуев. Это было какое-то сумасшествие.
Джулиана настаивала, чтобы Бет пошла с ними в Нилсгаард, но девушка повернула к старому дому, пообещав навестить их в скором времени. Бет заметила, что походка ее стала легче, чем утром, когда она выходила из дома, и подумала, что прогулка с Джулианой пошла ей на пользу.
Пауль сдержал слово. Через пару дней, когда снова выглянуло солнце и вся долина была залита теплым светом уходящего лета, он заехал за ней в двухместном экипаже. Одет он был как подобает для неблизкой поездки – клетчатые брюки, сюртук и дорожная шляпа. Он объяснил, что должен в тот же день отправиться в Кристианию:
– Мне казалось, что удалось уладить дела по почте, но я ошибся. Так как парохода не будет ни сегодня, ни завтра, придется ехать через перевал. Арктическая роза растет в тех же местах, мы сорвем ее, я отвезу вас в деревню и поеду.
Он помог ей взобраться на сиденье. Бет вспомнила, что уже видела этот экипаж – он ехал на нем из Лиллехаммера. Щелкнул кнут, они отъехали не спеша, свернули на дорогу, ведущую к Нилсгаарду, оттуда на восток и вскоре поднимались по извилистой тропинке в гору. Бет никогда не ездила этим путем. За деревьями были видны Нилсгаард и живописно раскинувшееся озеро. Пауль охотно рассказывал Бет обо всех местных достопримечательностях, о том, как хорошо изучил местные горы, когда мальчишкой приезжал в Нилсгаард, показал несколько склонов, которые выглядели доступными, но на самом деле были не менее опасными, чем Торденгорн, – не потому, что грозили обвалами, но потому, что нужно было обладать незаурядным мастерством, чтобы не свалиться в пропасть.
– Это значит, что из долины, действительно, можно выбраться только двумя способами – либо через перевал, либо водным путем, – заметила Бет.
– Именно так, особенно если время дорого. Когда живешь в горах, привыкаешь уважать их; только глупец может недооценивать силу гор.
– Торденгорн – самая опасная из них?
– Самая опасная и самая непростая. Нет ни одного местного жителя, – а я причисляю к ним и себя, – кто бы не относился к ней с особой любовью и гордостью. Однако все знают, как знали и многие поколения до нас, что однажды придет день и она станет причиной ужасной катастрофы в Тордендале: неизбежный результат процесса формирования этой горы.
– Проклятие Тордендаля…
Слова вырвались помимо воли Бет, она мгновенно пожалела о них, но вернуть их было уже невозможно.
– Ну-ну, – успокоил ее Пауль. – Мне это повторять не надо, я вижу, что вы начинаете верить в местные предания.
Еще раз Пауль напомнил, что она не может оставаться равнодушной к мрачным легендам Тордендаля, и Бет посмеялась над собственной глупой самоуверенностью, из-за которой когда-то была убеждена, что ничто не сможет испугать ее. Но она знала, что Пауль только и ждет такого признания, чтобы почувствовать себя победителем и испортить неплохо начавшуюся поездку. Не то чтобы ей особенно приятно было его общество, но… Конечно, следовало признать, что все попытки наладить нормальную жизнь в Доме у Черного Залива ни к чему не привели. Ей не удалось удержать обитавшего в его стенах духа или кого бы там ни было в узде одним лишь невероятным усилием воли. Но Пауль не должен был знать о ее ежедневных страхах и тревогах, о том, как она постоянно напрягает слух и зрение, готовая в любую минуту увидеть или услышать неизвестно что. Или как вдруг внезапно прерывает работу, словно ощущая рядом в комнате чье-то холодное дыхание.
– Мне кажется, я начинаю чувствовать себя в Тордендале как дома, – сказала Бет, подумав. – Хотя местные жители недовольны моим пребыванием в Доме у Черного Залива, я не могу сказать, что их отношение ко мне заметно изменилось в худшую сторону. В магазине со мной разговаривают почтительно, женщины здороваются, маленькие девочки приседают в реверансе, все желают доброго дня. Тем не менее на похороны Гарольда Дженсена пришли все, и ходил слух, что на него пало старое проклятие.
– Я тоже был на похоронах и слышал об этом. Зигрид старается извлечь из случившегося максимально возможную выгоду, но всем уже известен бесспорный факт, что вы – внучка старого Холстейна и имеете законное право жить в доме не как гость, но как человек, чьи корни глубоко уходят в землю Тордендаля. Всем бы хотелось, чтобы вы переехали из Дома у Черного Залива, но никто не винит вас лично, виноватым считают только меня. А вы как на это смотрите? Хотите перебраться отсюда?
– Не думаю, что мне удастся найти что-нибудь взамен. Вряд ли кому-то захочется принять меня в своем доме. Местные жители считают, что я потревожила горы и выпустила из их недр проклятие. И так будут думать еще долгое время.
– Но есть Нилсгаард. Мой дом – всегда ваш дом.
– Спасибо, нет! Для моей работы мне нужно одиночество, я уж проживу оставшееся время в старом доме… – Она чуть не добавила: «Потому что я должна…», но вовремя остановилась.
Уже вверху, недалеко от узкой тропинки через перевал, Пауль остановил лошадь, спрыгнул, помог сойти Бет и привязал лошадь к дереву. Они свернули и прошли довольно большое расстояние по заросшей мхом поверхности, обходя источники, которые били из земли прямо у них под ногами, перепрыгивая через ручейки. Пару раз Бет взглянула вниз на долину, удивившись, что за одну-две ночи ее тронули краски осени: трава слегка пожелтела, на листьях появились багряные тона. Почти на всех фермах урожай уже был собран, но везде были видны люди, готовившие зерно к обмолоту.
- Предыдущая
- 32/55
- Следующая
