История тайных обществ, союзов и орденов - Шустер Георг - Страница 38

Этот взгляд вполне совпадает с истинным духом учения Моисея, который ничего не знает и не говорит ни о бессмертии души человеческой, ни о вознаграждении или наказании человека после смерти. Истинная религия Иеговы указывала своим последователям на блага земной жизни, «обещая им продолжительную, счастливую жизнь здесь, на земле, цветущее здоровье, множество детей, обильные жатвы и плодовитость стад», а неверным угрожая всеми земными бедствиями.

Учение фарисеев возлагало на народ непосильную тяжесть, хотя верующие и подчинялись бесчисленным скучным предписаниям в надежде на будущую великую награду. Под тяжестью великих национальных бедствий восприимчивый ум народа израильского стал искать в фантастических мечтах о будущем то, в чем отказывала жестокая действительность.

И так как, далее, судебная деятельность фарисеев отличалась мягкостью – они стояли не на точке зрения нравственной испорченности, а на усмирении человеческих слабостей, так как их внешность свидетельствовала о жизни полной строгого воздержания, так как они отличались высокими добродетелями, были кротки и приветливы в обращении со всеми, к тому же питали по отношению к язычникам-римлянам национальную ненависть и религиозное отвращение, а к ненавистным народу потомкам Ирода относились как к заклятым врагам, – то вследствие этого простой народ глубоко почитал фарисеев и всегда был готов подчиниться их указаниям и защищать их.

Фарисеи применяли свою деятельность в трех областях: они являлись законоведами в синодиях (судах), преподавателями наук и проповедниками.

Между тем гордые саддукеи, которые, благодаря своему высокому положению и своему богатству, близко соприкасались с господствующей властью и в вопросах политики поддерживали Ирода Великого, будучи верноподданными римского императора и нисколько не отвергая эллинской цивилизации, научившей их наслаждениям жизни, вызвали к себе глубокую ненависть народа.

Борьба демократии с аристократией окончилась, как и у всех других народов, тем, что первая утвердилась на поле брани, отвоеванном после упорной борьбы. Народная партия сделалась неограниченной властительницей во всем Израиле и наконец с торжеством увидела в своем лагере и всех жаждавших деятельности младших членов духовной аристократии.

Слово «ессеи» означает, по-видимому, «святые», «благочестивые» или «созерцающие». С большим, однако, правом его можно производить от еврейского «хашшайм». Согласно этому словообразованию, слово «ессеи» означает «молчание», «мисты».

Та же тоска по праведной жизни, возможно точном и строгом выполнении закона, которым фарисеи неустанно стремились дать господство в духовной жизни общества, побудила ессев удалиться от народной жизни и в строжайшем уединении осуществлять свой высший для той эпохи нравственный идеал – цель, достижение которой было немыслимо в неустанной суете городской жизни, при оскверняющем соприкосновении с порочными людьми.

Зарождение ессеизма ускользает от исторического исследования. Их поселения нужно искать преимущественно в прелестных горных долинах, которые прорезывают расположенное между Иерусалимом и Соленым озером дикое плоскогорье.

Меланхолическое настроение ессеев, их строго регулярный образ жизни легко могли произвести на поверхностного наблюдателя впечатление, что здесь готовились к смерти люди, утомленные жизнью. Так, Плиний рассказывает: «К западу от Мертвого моря, настолько близко, насколько позволяет этот нездоровый климат берега, живут ессеи. Они ведут уединенный образ жизни и представляют собой самый странный народ среди всех обитателей земного шара; они воздерживаются от всяких сладостей, не имеют ни жен, ни детей и живут лишь в обществе своих пальм. Ежедневно прибывающими новыми членами постепенно пополняется состав общины, ибо число утомленных жизнью людей, которых житейские бури побудили принять учение ессеев, значительно. Могло бы показаться невероятным, что народ, среди которого никто не рождается, продолжает существование в течение тысяч веков. Так для одних оказывается выгодным утомление жизнью других».

Каждая колония имела свой общий дом с купальней, в которую была проведена холодная ключевая вода, с комнатой для трапез и собственной синагогой. Не довольствуясь общинной жизнью, уединенно селились у горных источников те аскеты, которые хотели еще строже, чем их братья, осуществлять свой идеал жизни.

В эпоху, когда ессеи еще не вполне удалились от жизни народа, их общины были разбросаны также в некоторых городах Иудеи. Странствующие братья, узнававшие друг друга по известным тайным знакам, всегда находили здесь гостеприимный приют.

В эпоху расцвета общины число ессеев достигало 4 тысяч. Они представляли собой хорошо организованную общину, управлявшуюся выборными должностными лицами, которым все беспрекословно повиновались.

Ессеи занимались преимущественно хлебопашеством, но не с целью наживы. Все продукты своих трудов они передавали своему начальнику, всякий заработок вкладывался в общую кассу, куда каждый член отдавал, после предварительного испытания, все свое имущество.

Следствием общности имущества был умеренный образ жизни и простые нравы ессеев. Свой дневной труд братия начинала еще до восхода солнца чтением псалмов и молитв. Затем каждый брался за свою работу. Работали до 11 часов и потом все снова собирались для совместного купания. Очистившись, облекались в светлые одежды и затем приступали к трапезе. Молча вступали они в трапезную, но никто не прикасался к пище, пока глава братства не освящал ее молитвой, как бы превращая ее в священную жертву. Пища состояла лишь из хлеба, овощей и воды. Вино и мясо были строжайшим образом запрещены. Трапезная считалась неприкосновенным святилищем, недоступным для непосвященных. Во время трапезы господствовало торжественное молчание, производившее на не участвовавших в ней впечатление какой-то таинственной мистерии. Трапеза заканчивалась молитвой, которую произносил глава братства. Священная одежда снималась, и все приступали к послеполуденной работе. Она продолжалась до наступления вечерней темноты, после чего следовала такая же трапеза, в которой принимали участие также и странствующие братья из других общин. День заканчивался общей молитвой, «чтобы душа, преисполненная чистых помыслов, погрузилась в сон и до пробуждения не возбуждала жизнедеятельности тела». Так протекали дни из года в год, однообразно и торжественно.

Проста и скромна, как пища братии, была также их одежда. Летом они носили платье без рукавов, зимней одеждой их был грубый плащ.

Так как ессеи признавали лишь различие между чистыми и нечистыми, то они были решительными противниками рабства. Они отвергали его, как ужасную несправедливость. Общая мать создает и кормит всех людей, как кровных братьев, и лишь злобная алчность разрывает тесные узы родства.

Умеренные во всех своих потребностях, неустанно обуздывавшие свои страсти, добросовестные во всякой работе, «милосердные по отношению к бедным и нуждающимся в помощи, ессеи являлись истинным олицетворением гуманизма, и их братство было поистине союзом добродетели в высшем смысле этого слова».

Заветам своего учения ессеи следовали с величайшим рвением. Субботу проводили они в молитвах, собираясь на богослужение в своей синагоге. Тогда прекращалась всякая работа. Закон говорил: не убивай, и ессеи отрицали войну и все, что могло служить целям войны, например изготовление оружия. Братья не считали возможным умерщвлять даже животных и потому питались лишь растительными продуктами.

В члены общины допускались люди всех возрастов. Перед вступлением новый член должен был пройти трехлетний искус. Вооруженный топором – символом труда, снабженный белой одеждой и передником, надевавшимся при омовении рук, новый член вступал в первый разряд, где он знакомился со строгими правилами жизни братства и давал обет следовать им. Но в ряды истинных членов он еще не допускался. Если поведение его в течение первого года оказывалось удовлетворительным, то его переводили во второй разряд. В нем оставался он два года. Здесь он получал уже право общаться с посвященными, но не мог ни прикасаться к ним, ни принимать пищу вместе с ними. Если новый член и второй искус выдерживал успешно, то он торжественно вступал в более тесный круг братии. При этом давал последний страшный обет, принося следующую клятву: «Почитать Творца, быть справедливым по отношению к людям, никому не причинять зла ни по собственному побуждению, ни по чьему-либо приказанию, поддерживать право и ненавидеть неправого, соблюдать верность по отношению ко всем, любить истину, уличать лжеца, держать руки в чистоте от всякой кражи и сердце от неправедного стяжания».