Бледный всадник - Корнуэлл Бернард - Страница 5
- Предыдущая
- 5/94
- Следующая
— Поцелуй алтарь, — приказал он мне, — и ляг плашмя.
Вместо этого я встал.
— Можете поцеловать меня в задницу, святой отец.
Я был вне себя от злости, и Беокка отшатнулся, испугавшись моего гнева.
Но я все-таки сделал то, чего хотел король: принес покаяние.
Как выяснилось, свирепого великана, стоявшего рядом с Оддой Младшим, звали Стеапа. Все называли его Стеапа Снотор, что означало Стеапа Мудрый.
— Это шутка, — пояснил Вульфер, когда я сорвал с себя покаянное рубище и натянул кольчугу.
— Шутка?
— Потому что на самом деле Стеапа туп, как вол, — сказал Вульфер. — Вместо мозгов у него лягушачья икра. Хотя дерется он будь здоров. Ты видел его у Синуита?
— Нет, — коротко ответил я.
— А что это ты вдруг заинтересовался Стеапой? — спросил Вульфер.
— Да просто так, — ответил я.
Не говорить же, что я решил выяснить, как зовут телохранителя Одды, чтобы знать имя того, кто, возможно, попытается меня убить. Вульфер, похоже, заподозрил неладное, но больше вопросов задавать не стал.
— Когда придут датчане, — сказал он, — я буду рад, если ты присоединишься к моим людям.
Этельвольд, племянник Альфреда, держал оба моих меча. Он вытащил из ножен Вздох Змея и разглядывал неясный узор на клинке.
— Если придут датчане, — сказал он Вульферу, — тебе придется позволить мне сражаться.
— Ты не умеешь сражаться.
— Тогда тебе придется меня научить. — И юноша сунул Вздох Змея обратно в ножны, заметив: — Уэссексу нужен король, который умеет биться с врагами, а не молиться.
— Следи за своим языком, парень, — велел Вульфер, — не то его отрежут.
Выхватив меч у Этельвольда, он передал оружие мне.
— Датчане и вправду однажды придут. Присоединяйся ко мне, когда это случится.
Я кивнул, но ничего не сказал, а сам подумал: «Когда датчане придут, я уж лучше присоединюсь к ним».
Судьба распорядилась так, что меня вырастили датчане, после того как я попал к ним в плен в возрасте девяти лет. Они могли бы меня убить, но не сделали этого, а, наоборот, хорошо со мной обошлись. Я выучил их язык и поклонялся их богам до тех пор, пока сам не перестал понимать, кто я: датчанин или англичанин. И, будь ярл Рагнар до сих пор жив, я бы никогда не оставил датчан, но он погиб, его убили в ту страшную ночь предательства и огня, и я бежал на юг, в Уэссекс. Так что теперь я вернулся к своему народу.
И все-таки я не задумываясь присоединился бы к Рагнару Младшему, как только датчане оставили Эксанкестер, если бы только знал, что тот жив. Его судно было в числе судов датского флота, побежденных чудовищным штормом. Множество кораблей потонуло тогда, а остатки флота дотащились до Эксанкестера, где сгорели дотла на берегу реки близ этого города. Я не знал, выжил ли Рагнар. Я надеялся, что он жив, и молился, чтобы он спасся из Эксанкестера. Я мечтал, что однажды смогу отправиться к нему, предложить ему свой меч и обратить оружие против Альфреда Уэссекского. А потом в один прекрасный день я одену Альфреда в рубище и заставлю проползти на коленях до алтаря Тора. После чего убью его.
Вот о чем я думал, пока мы скакали в Окстон — поместье, которое Милдрит принесла мне в приданое.
То были красивые места, но над поместьем висел долг, поэтому владеть им было скорее бременем, чем удовольствием. Пахотные земли лежали на склонах холмов, обращенных к широкому берегу Уиска, а неподалеку от нашего дома зеленели густые дубовые и ясеневые рощи; сверху текли маленькие чистые ручьи, прорезавшие поля с посевами ржи, ячменя и пшеницы. Дом наш представлял собой насквозь продымленное строение из дуба, ржаной соломы, грязи и навоза — такое длинное и низкое, что оно скорее походило на поросшую мхом насыпь; дым поднимался через дыру в центре крыши. В пристройках жили свиньи и цыплята, а кучи навоза вокруг были высотой почти с дом.
В свое время всем владел покойный отец Милдрит, который вел хозяйство с помощью проныры Освальда. В то дождливое воскресенье, когда мы прискакали на ферму, этот хитрец управляющий стал моей первой головной болью.
Поскольку Альфред унизил меня, я был взбешен, возмущен и жаждал мести. К несчастью для Освальда, который выбрал именно тот воскресный день, чтобы притащить дуб из леса выше фермы. Я как раз вынашивал приятные планы мести, позволив лошади самой выбирать путь между деревьев, когда вдруг увидел, что восемь быков волокут к реке какой-то огромный ствол. Три человека погоняли этих волов, в то время как четвертый, Освальд, ехал верхом на стволе с бичом в руке. При виде меня он спрыгнул. На мгновение мне показалось, что Освальд сейчас ринется наутек под защиту деревьев. Но тут управляющий понял, что я его все равно узнал и бежать бесполезно, поэтому он просто стоял и ждал, пока я подъеду к гигантскому срубленному дубу.
— Добрый день, господин, — приветствовал меня Освальд, поклонившись.
Он явно очень удивился, увидев хозяина. Небось считал, что меня убили вместе с остальными заложниками, и утратил бдительность.
Моя лошадь забеспокоилась, почуяв кровь на воловьих боках, и приплясывала до тех пор, пока я не успокоил ее, похлопав по шее. Потом я внимательно осмотрел ствол дуба, который был около сорока футов в длину, а толщиной в рост человека.
— Прекрасное дерево, — заметил я Освальду.
Тот взглянул на Милдрит, остановившуюся в двадцати шагах позади.
— Добрый день, госпожа, — сказал управляющий, стащив с головы шерстяную шляпу, покрывавшую его курчавые рыжие волосы.
— Ну и погодка сегодня, Освальд, — ответила она.
Поскольку отец моей жены много лет назад назначил этого человека своим управляющим, Милдрит до сих пор наивно полагала, что Освальд надежный и порядочный слуга.
— Я сказал «прекрасное дерево», — проговорил я громко. — Интересно было бы узнать, где же его срубили?
Освальд сунул шляпу за пояс.
— На вершине холма, господин, — туманно ответил он.
— И что, этот холм находится на моих землях?
Управляющий заколебался, без сомнения борясь с искушением заявить, что на соседских, но такую ложь было бы легко раскрыть, поэтому он промолчал.
— На моих землях? — повторил я.
— Да, господин, — признался хитрюга.
— И куда вы его везете?
Он снова заколебался, но ему пришлось-таки ответить:
— На мельницу Вигулфа.
— Вигулф купил это дерево?
— Он его распилит, господин.
— Я не спрашиваю, что он с ним сделает. Я спрашиваю, купил ли он дерево?
Милдрит, испуганная моим резким тоном, вмешалась и сказала, что отец ее время от времени посылал лес на мельницу Вигулфа, но я жестом велел жене замолчать.
— Заплатил ли он за ствол? — спросил я Освальда.
— Нам нужна древесина, господин, чтобы кое-что починить, — ответил управляющий. — А Вигулф за плату обрабатывает древесину.
— И ты тащишь к нему это дерево в воскресенье?
Управляющий промолчал.
— Скажи, — продолжал я, — если нам нужны доски для починки, почему бы нам не расщепить ствол самим? У нас что, не хватает людей? Или клиньев? Или кувалд?
— Этим всегда занимается Вигулф, — кислым тоном проговорил Освальд.
— Всегда? — повторил я.
Освальд хранил молчание.
— Вигулф живет в Эксанминстере? — спросил я.
Эксанминстер лежал в миле к северу отсюда и был ближайшим к Окстону поселением.
— Да, господин, — кивнул управляющий.
— А что, если я сейчас поскачу в Эксанминстер и поинтересуюсь у Вигулфа, сколько таких деревьев ты привез ему за минувший год?
Наступила тишина, нарушаемая только стуком дождя, капающего с листьев, и, время от времени, птичьим пением. Я заставил свою лошадь сделать несколько шагов к Освальду, который сжал рукоять хлыста, будто готовясь меня ударить.
— Так сколько? — спросил я.
Освальд молчал.
— Сколько? — громко и требовательно повторил я.
— Утред! — робко вмешалась Милдрит.
— Молчи! — крикнул я жене, и Освальд перевел взгляд с меня на нее и обратно. — И сколько же, интересно, Вигулф тебе платит? — спросил я. — Какой доход тебе приносит дерево вроде этого? Восемь шиллингов? Девять?
- Предыдущая
- 5/94
- Следующая
