Горящая земля - Корнуэлл Бернард - Страница 18
- Предыдущая
- 18/22
- Следующая
Мне надо было, чтобы они стали безрассудными, беспечными и самоуверенными. Этим летним днем, во время скачки по дороге вдоль извилистого ручья, по густо растущим василькам, Харальд делал все, чего я мог бы от него пожелать.
Был ли я самоуверенным? Это опасно – решить, что твой враг сделает все, что ты захочешь, но в тот День Тора я испытывал крепнущее убеждение, что Харальд следует прямо в тщательно подготовленную ловушку.
Наша дорога вела к броду, где мы могли пересечь реку, чтобы добраться до Феарнхэмма. Если бы мы и вправду следовали в Винтанкестер, мы бы остались к югу от реки и держались римской дороги, ведущей на запад. Я хотел, чтобы датчане поверили: именно таковы наши намерения. Я хотел, чтобы наши преследователи нас видели, я хотел, чтобы они думали, что мы колеблемся; я хотел, чтобы, в конце концов, они решили, что мы запаниковали.
Местность была открытой – заливной луг, где пасли коз и овец. К востоку, там, откуда скакали датчане, рос лес, к западу была дорога – Харальд ожидал, что мы двинемся именно по ней, – а к северу виднелись осыпающиеся каменные быки моста, который римляне перебросили через Уэй. Феарнхэмм и его низкий холм находились у дальней стороны разрушенного моста.
Я взглянул на холм и не увидел на нем войск.
– Я хотел, чтобы Алдхельм был там! – прорычал я, указывая на холм.
– Господин! – предупреждающе закричал Финан.
Преследующие нас датчане собрались на краю леса в полумиле к востоку. Они ясно видели нас и понимали, что наш отряд слишком велик для того, чтобы атаковать его до прибытия подкрепления. Но их подкрепление могло подтянуться в любую минуту.
Я снова посмотрел на другой берег реки – ни души. Холм, с его древним земляным валом, должен был стать моей наковальней, усиленной пятистами мерсийскими воинами, однако он был пуст. Хватит ли двух сотен моих людей?
– Господин! – снова окликнул Финан.
Датчане, теперь превосходившие нас в численности два к одному, послали лошадей к нам.
– Через брод! – закричал я.
Я все равно захлопну ловушку.
Мы ударили в бока наших усталых коней, направляя их через глубокий брод, лежавший вверх по течению рядом с мостом. Едва оказавшись на другом берегу, я крикнул своим людям, чтобы они галопом скакали к вершине холма. Я хотел создать видимость паники, чтобы все выглядело так, будто мы отказались от желания добраться до Винтанкестера и вместо этого искали убежища на ближайшем холме.
Мы проскакали через Феарнхэмм. Это была кучка хижин с соломенными крышами, стоящих вокруг каменной церкви, хотя там имелось и одно прекрасное римское здание, потерявшее свою черепичную кровлю. Жителей не было видно, только единственная корова жалобно мычала, потому что ее пора было доить. Я решил, что народ бежал при слухах о приближающихся датчанах.
– Надеюсь, твои чертовы люди на холме! – крикнул я Этельфлэд, которая держалась рядом со мной.
– Они там будут! – крикнула она в ответ.
Ее голос звучал уверенно, но я сомневался. Первый долг Алдхельма – по крайней мере, согласно приказам ее мужа, – заключался в том, чтобы сохранить мерсийскую армию нетронутой. А что, если он просто отказался приближаться к Феарнхэмму? Если так, тогда мне придется сражаться с войском датчан, имея всего две сотни человек, а противники быстро приближались. Они чуяли запах победы и погнали своих лошадей через реку, а потом – по улице Феарнхэмма. Я уже слышал их крики.
А потом я добрался до поросшего травой вала – древнего укрепления и, едва Смока перевалил через его вершину, увидел, что Этельфлэд права. Алдхельм пришел и привел пять сотен человек. Все они были там, но Алдхельм держал их на северной стороне старого укрепления, чтобы их не увидел враг, приближающийся с юга.
Итак, в точности как я и планировал, у меня имелось на холме семьсот человек. И я надеялся, что еще семьсот прибудут из Эскенгама. Между этими двумя войсками находились каких-то две тысячи буйных, беспечных, слишком самоуверенных датчан, которые верили, что воплотят в жизнь старую мечту викингов – завоюют Уэссекс.
– «Стена щитов! – закричал я своим людям. – Стена щитов»!
Датчан нужно было на некоторое время сдержать, а самым лучшим способом это сделать было показать им «стену щитов» на вершине холма.
Несколько мгновений царил хаос, пока люди соскальзывали с седел и бежали к вершине вала, но это были хорошие воины, отлично обученные, и их щиты быстро сомкнулись друг с другом.
Датчане, появившись из-за домов внизу на склоне холма, увидели стену окованных железом ивовых досок, увидели копья, мечи и топоры, увидели, насколько крут склон – и их яростная атака оборвалась.
Десятки людей пересекали реку и еще больше выезжало из-за деревьев на южном берегу, поэтому через несколько мгновений у них будет более чем достаточно воинов, чтобы одолеть мою короткую «стену щитов»… Но пока они медлили.
– Знамена! – приказал я.
Мы взяли с собой наши знамена – мой флаг с волчьей головой и знамя Уэссекса с драконом, и я хотел, чтобы они развевались, бросая вызов людям Харальда.
Алдхельм, высокий, с землистой физиономией, подошел, чтобы поприветствовать меня. Он не любил меня, и это отражалось на его лице, но оно также выражало удивление: он увидел, сколько датчан направляется к броду.
– Раздели своих людей на два отряда, – безаппеляционно скомандовал я ему, – и построй их слева и справа от моих воинов. Райпер!
– Господин?
– Возьми дюжину человек и привяжи лошадей!
Наши брошенные кони бродили по вершине холма, и я боялся, что некоторые из них перейдут на другую сторону вала.
– Сколько там датчан? – спросил Алдхельм.
– Достаточно, чтобы мы получили день хорошей резни, – ответил я. – А теперь приведи сюда своих людей.
Он ощетинился, услышав мой тон. Алдхельм был худ, одет с иголочки, в роскошной длинной кольчуге с пришитыми к ее звеньям бронзовыми полумесяцами, в плаще из голубого льна, подбитого красной тканью, с двумя витками тяжелой золотой цепи вокруг шеи, в сапогах и перчатках из черной кожи. Его пояс для меча украшали золотые кресты, длинные черные волосы, надушенные и умащенные маслом, скреплял у шеи гребень – зубья из слоновой кости, вставленные в золотую оправу.
– Я уже получил приказы, – холодно проговорил он.
– Да, привести сюда твоих людей. Здесь есть датчане, которых нужно убить.
Он всегда меня не любил, с тех пор, как я испортил его красивое личико, сломав ему челюсть и нос, хотя в тот далекий день он был вооружен, а я – нет. Он с трудом заставлял себя на меня смотреть. Поэтому он глядел на датчан, собирающихся у подножья холма.
– Мне дали наставления, – сказал он, – сохранить войска господина Этельреда.
– Наставления изменились, господин Алдхельм, – раздался позади нас бодрый голос.
Алдхельм повернулся и удивленно воззрился на Этельфлэд, которая улыбалась ему с высоты седла.
– Моя госпожа, – сказал он, поклонившись. Потом перевел взгляд на меня. – Господин Этельред здесь?
– Мой муж послал меня, чтобы отменить его последние приказы, – милым голосом произнесла Этельфлэд. – Теперь он так уверен в победе, что требует, дабы ты остался здесь, несмотря на численность противостоящих нам врагов.
Алдхельм начал было отвечать, потом решил, что я не знаю, какими были последние приказы, отданные ему Этельредом.
– Тебя послал твой муж, моя госпожа? – вместо этого спросил он, явно сбитый с толку неожиданным появлением Этельфлэд.
– А как же еще я могла бы тут очутиться? – ответила она вопросом на вопрос, еще больше запутав его. – И, если бы существовала настоящая опасность, господин, разве мой муж разрешил бы мне явиться сюда?
– Нет, моя госпожа, – сказал Алдхельм, но без большой убежденности.
– Итак, мы собираемся сражаться! – Этельфлэд выкрикнула это звонко, обращаясь к мерсийским войскам. Она повернула свою серую кобылу так, чтобы мерсийцы могли видеть ее лицо и лучше слышать ее голос. – Мы собираемся убивать датчан! И мой муж послал меня, чтобы я засвидетельствовала вашу храбрость, так не разочаруйте же меня! Убейте их всех!
- Предыдущая
- 18/22
- Следующая
