Скитальцы - Удовиченко Диана Донатовна - Страница 9

— Получается, так называют тех, кто может использовать все виды магии? — перебил я кровера. — Но ведь все знают, это невозможно!

— Да, — ответил Эр. — Слушай дальше. Вероятно, такой высокий уровень развития цивилизации был возможен именно благодаря силе чародеев прошлого. Но это не значит, что маги всех рас были одинаковы. У волшебников каждого народа имелись предпочтения: эльфы легче общались с духами природы, люди и кроверы больше любили магию элементов. Только орки и гоблины не имели особого расположения к какой-либо силе и в равной мере использовали как стихийные, так и природные чары. Но в отличие от людей и эльфов волшебники этих народов не могли добиться вершин совершенства ни на одном из путей.

— Но как вообще такое может быть? — удивленно спросил я.

— Существует теория, что все в мире состоит из мельчайших частиц, невидимых глазу, — продолжил кровер. — Объединяясь друг с другом, они образуют любую материю. Но большинство магов и исследователей отвергают эту гипотезу, ссылаясь на то, что еще никому не удалось выявить и доказать существование частиц. Еще считается, что не может быть такой силы, которая удерживала бы столь мелкие сущности вместе так, чтобы из них получалась материя. Но такая сила есть, древние называли ее первородной энергией. Вокруг Вирла постоянно циркулирует поток этой силы, поддерживая баланс, форму и содержание всего сущего. Разумные существа, рожденные со способностью чувствовать и использовать первородную энергию, и являются чародеями. Эту силу можно назвать чистой магией. Древние могли использовать ее во всех проявлениях, будь то энергия, заключенная в элементах, или магия посредников — духов природы.

Но однажды все изменилось. Никто не знает, был ли это гнев богов, неизвестная Вирлу враждебная магия или просто природная катастрофа. С неба стали падать огромные горящие камни, уничтожая все вокруг. Погибли почти все города, древние цивилизации канули в Лету. Врезаясь в воду, огненные камни вызывали огромные волны, выплескивавшиеся на сушу и смывавшие все на своем пути. В то время земля изменилась, раскололась на две части, между которыми возникли новые океаны. Большая часть живых существ погибла. Досталось даже гномам, их подземные города были разрушены, численность расы сильно сократилась.

После катастрофы выжили немногие. Оставшимся — отброшенным в развитии далеко назад людям, эльфам, гоблинам и оркам — пришлось бороться за выживание. Тогда и появились понятия «свой», «чужой». Эльфы спрятались в уцелевших лесах, избрали нового короля и изгнали гоблинов. Маленький народец не сумел отстоять свои территории — силы были неравными. Гоблины ушли в болота, там они живут по сей день.

Орки сбились в племена, стали кочевать по пустынным степям. Некоторые пытались поселиться в эльфийском лесу, полном дичи и съедобных растений, но получили серьезный отпор. Люди же, объединяясь в группы и избирая правителей, начали заново отстраивать города. Появилось множество мелких государств, которые сразу принялись воевать друг с другом за плодородные земли.

Изменилась и магия. Поток первородной энергии истратил главную мощь на спасение мира от полного уничтожения. Из-за этого он истончился и замкнулся, стал нехотя делиться силой с волшебниками. И тогда у эльфов осталась только магия листвы, а у людей — стихийная, потому что теперь чародеям хватало первородной энергии ровно настолько, чтобы использовать ее для создания волшебства, к которому они были расположены с рождения.

Хуже всех пришлось гоблинам и оркам, не таким близким к природе как эльфы, но и не способным чувствовать силу элементов, подобно людям: они вообще потеряли возможность использовать магию. Тогда им и пришлось придумать шаманство, чтобы выжить. В итоге появился новый вид чародейства, который не уступал по силе ни магии листвы, ни стихийной. Хотя у него есть свои недостатки — волшба занимает слишком много времени. Шаманы орков и гоблинов долго настраиваются на магию посредством танцев, рисунков и песнопений, необходимых для того, чтобы почувствовать энергию природы и стихий. Но, не умея использовать эти силы по отдельности, они объединяют их вместе, получая нечто качественно новое.

В последние века поток первородной энергии стал постепенно восстанавливаться и расширяться. Благодаря этому на свет начали появляться новые саторисы, могущественные чародеи, не уступающие древним, такие, как ты и я.

— Что… Как? — удивленно промямлил я. Неожиданное окончание рассказа меня потрясло. — Ты шутишь, Эр?

— Успокойся, Лэй, — ответил кровер. — Хорошенько подумай, вспомни все, что с тобой происходило в последнее время, и ты сам все поймешь.

Я постарался взять себя в руки, умолк и погрузился в размышления.

А ведь действительно, если ситуация такова, как ее описывает Эр, то все становится на свои места. Тогда неудивительно, что птицелюд дожил до такого возраста и силен, будто и не старел. Используя магию жизни, он периодически омолаживал свой организм, благодаря ей же вылечил и мой позвоночник. Но что насчет меня? На ум сразу пришли странные случаи в академии: взрыв на занятиях, драка в коридоре, когда я отшвырнул врагов с помощью воздушного заклятия, и неожиданное возгорание мантии профессора Алишера. Эльфу не дано использовать магию стихий, но если предположить, что саторисы существуют, а я один из них, это все объясняет.

— Вижу, ты готов поверить, — произнес Эр.

Я молча кивнул.

— Тогда у меня есть к тебе предложение, — сказал кровер. — Ты хотел отправиться в Нордию с наступлением весны, когда перевал освободится от снега. Но чем ты собирался там заниматься? Спокойно жить, за еду помогая магией местным племенам? А если тебя найдут, что тогда ты будешь делать? Снова уповать лишь на удачу? Я могу научить тебя использовать силу стихий, магию жизни, шаманство и улучшить уже имеющиеся у тебя навыки. Жить мне осталось не так много, и я не хочу, чтобы мои знания погибли вместе со мной. Что скажешь? Согласен ли ты быть моим учеником? Покинешь меня, когда будешь уверен, что перенял все, что мне известно. Неважно, сколько времени уйдет на учебу — у эльфов долгая жизнь. И пусть твои новые умения станут неприятным сюрпризом для тех, кто тебя ищет.

— Согласен! — сразу же выпалил я.

От такой возможности отказываться было нельзя. Только безумец станет плевать в Лак'ху, повернувшуюся к нему прекрасной стороной.

Зимовка в фактории была бесконечно долгой и очень трудной. И дело вовсе не в лишениях. Как раз их и не случилось: селение было обеспечено провиантом под завязку — без изысков, конечно, но муки, сахара, пшена, вяленого мяса и прочих необходимых продуктов хватало, а свежую оленину мы покупали у нордийцев. Казармы были теплыми и удобными, трактир торговал ржавкой, настойками для любителей горячительного и мочеными ягодами для непьющих.

Мучительным пребывание отряда Атиуса в фактории делало безделье. Мятежные нордийцы по приказу своего вождя вернулись к работе в шахтах, охранники присматривали за ними. А нашим ребятам нечем было заняться, кроме как торчать в трактире. Наверное, так и жили бы, если б не Атиус, деятельная натура которого не могла вынести полусонного существования. Командир не собирался наблюдать за тем, как спиваются и опускаются его люди — он быстро нашел каждому занятие.

Мы, разумеется, продолжали совершенствоваться в антимагических практиках. Наю состояние опьянения нравилось гораздо больше состояния раш-и, но трусоватый парень, памятуя о пауке-трупоеде с милым именем Красавчик, помалкивал и старательно сопротивлялся заклятиям, которые обрушивал на него Атиус. Остальных воинов чародей отправил на шахты в помощь к постоянным охранникам. И хоть управляющий уверял, что его подчиненные отлично обойдутся собственными силами, командир настоял на своем: теперь наши парни заступали на посменное дежурство.

Но неугомонному волшебнику и этого показалось мало: уж очень он боялся, что слишком комфортное и спокойное зимовье подорвет боевой дух отряда. Дабы такого не произошло, Атиус придумал еще и ночные побудки. Степнякам не привыкать ко сну вполглаза, когда холодными ночами приходится дремать, чутко прислушиваясь к каждому шороху и положив рядом с собой меч, так что я переносила учебные тревоги легко. А вот мои товарищи реагировали по-другому.