Охотник - Бодров Виталий Витальевич - Страница 18

– Имеется малость, – солидно говорит Медвежонок, лезет в сумку, достает внушительную глиняную крынку, откупоривает. В воздухе немедленно разливается аромат свежего меда, ноздри эльфийского носа голодно шевелятся.

– Если это не будет большой дерзостью с моей стороны, – осторожно говорит он, – с удовольствием отведаю.

И почти вырывает крынку из рук Медвежонка. Релли сочувственно вздыхает, жалко ей эльфа. Совсем оголодал парнишка, такому бы мяса ломоть горячего, да не едят они мяса.

А Медвежонок заслужил хорошую трепку. Виданное ли дело – в Злой лес мед тащить! Совсем думать разучился, там же пчелы! Дикие пчелы, которые мед совсем не делают, зато очень его любят. По привычке, наверное. Мелкие вроде насекомые, а ведь пострашнее какого-нибудь огнеплюя будут. Роем налетят – от человека только сапоги останутся, да и то если сделаны на совесть. Видел я этот рой однажды, едва ноги унес. Месяц потом лечился, как выжил – до сих пор не понимаю. Любят меня боги за что-то, иначе и не объяснишь.

Перемазанная медом мордашка эльфа лучится счастьем. Чай, не каждый день такое лакомство пробует. Тревожно оглядываюсь по сторонам, пчел не видно. До леса прилично, может, и не учуют. Да что это я, не тронут они эльфа, скорее уж нас сожрут. Хм, хорошо все-таки, что до леса далеко…

– Добро пожаловать в Священный лес, – говорит Нуб, возвращая крынку хозяину. – Будьте моими гостями, сегодня ведь праздник!

– Какой? – тут же спрашивает Релли.

– Праздник Первого Урожая, – отвечает эльф.

Да, действительно. Они же тут три урожая в год снимают с тех деревьев, что после Потопа остались. Будь их побольше, жили бы припеваючи, три урожая кого хочешь на ноги поставят. Только вот молодые деревца на болоте не приживаются, а старые, хоть и обладают прочностью изрядной, а все же потихоньку подгнивают. Скоро ни одного не останется. Лет через семьсот – восемьсот. Из эльфов, может, кто и доживет, а вот я этого точно не увижу. Ну и ладно, не больно-то и хотелось.

По болоту идем споро, без задержек и остановок. Кстати, не раз замечал, что в компании эльфа дорога сама под ноги стелется, а время будто замедляется. Не знаю, в чем дело, то ли колдовство какое, то ли Лес и впрямь их род привечает. Да и болото, если уж на то пошло.

Вот и теперь – трех часов не прошло, как показались эльфийские жилища. Уж не знаю даже, как их и назвать – не изба, не хижина, не шалаш – что-то этакое причудливое на сваях. Потому как по-другому не получается, болото все-таки, попробуй избу поставь, по колено в воде жить будешь.

Из туманной дымки возникает громада Великого Древа. Не знаю уж почему, но увидеть его можно только вблизи. Таится оно, что ли, от чужих глаз?

Релли восхищенно охает, маг выпускает из рук посох, который немедленно отправляется исследовать болото. Впрочем, господин Излон тут же протягивает руку, и недовольная реликвия с неохотой возвращается к владельцу. И правильно, нечего деревяшке здешних рыб пугать. Эльфы и так худющие, а ежели еще рыба уйдет, вообще передохнуть могут. Ирония судьбы – бессмертные, мудрые, могущественные существа, умирающие оттого, что нечего есть. Жалко их, бедных…

– Великое Древо, – благоговейно шепчет Релли.

Эльф снисходительно кивает, великое, дескать, ага, любуйтесь, смертные.

– Сегодня мой народ будет праздновать, веселиться и водить хороводы вокруг Древа, – солидно говорит он.

Хороводы? Не могу сдержать смешок, Нуб косится неодобрительно, но выговаривать не решается. Эльфам мой зловредный характер известен давно, задирать уже не пытаются. В ругани им с людьми не тягаться, а вот если до драки дойдет, у меня шансов не будет – бегают ушастые куда быстрее.

– А не потонете? – говорю. – Тут же болото кругом!

– Эльфы, – Нуб становится в позу, – не тонут!

– И в огне не горят, – соглашаюсь. – Потому как на болотах ваших огонь нипочем не разведешь.

Нуб обиженно замолкает. Релли и господин Излон укоризненно смотрят на меня: почто, мол, мальчишку обижаешь? Становится стыдно, не так чтоб сильно, но тем не менее… Ну виноват я разве, что он шуток не понимает? Что, кстати, совсем для эльфов нетипично. Может, молодой еще просто, лет через сто начнут его юмору обучать, и станет Нуб таким же, как прочие его собратья, – веселым и смешливым.

– На плотах танцевать будут, – решает все же ответить эльф.

Мол, обижаться на этих смертных – себя не уважать. На обиженных вдобавок воду возят… а тут ее – целое нетронутое болото.

– Интересно, – говорю я, представляя себе эту картину.

Пожалуй, посмотреть стоит, зрелище то еще должно быть. Эх, погубит меня когда-нибудь любопытство, если его сначала самого не съедят.

– За посмотр денег не берут? – интересуюсь на всякий случай.

Эльф смотрит озадаченно: то ли забыл, что такое деньги, то ли и вовсе этого не знал.

– У Старейшин спрошу, – осторожно отвечает он.

Ворот и изгороди в эльфийском селении, разумеется, нет, а вот охрана имеется. Четыре амбала преграждают нам путь, причем каждый выше меня на две головы, а ведь выше меня в деревне только Рок, сын мельника, да Мельсиф. Про худосочных эльфов вообще молчу, двоих сложи, такого не получишь.

Стражи. Так их называют ушастые, и я как-то сомневаюсь, что они с эльфами в родстве, хоть бы и в самом отдаленном. Металлические доспехи, закрытые шлемы, на поясе мечи, один слева, другой, соответственно, справа. Кстати, оружие обнажить охрана не позаботилась, то ли поняли, что не враги перед ними, то ли вконец обленились.

Релли с восторгом разглядывает Стражей, господин Излон – с опаской. Стражи тоже не обделяют нас вниманием, прикидывают, представляем ли мы угрозу. Нехотя кивают и расступаются, давая дорогу. В самом деле, разве кто из нас может представлять опасность для эльфов? Разве что Медвежонок, тот вполне способен в одно лицо сожрать все запасы продуктов, обрекая и без того не вполне сытый народ на медленную голодную смерть.

– Приветствую, – старший из Стражей кивает мне как равному. На Медвежонка бросает беглый взгляд, зато парочку чародеев изучает внимательно. – Эти люди с тобой, Побратим?

– Со мной, – признаю очевидное.

– Ты за них отвечаешь, – предупреждает Страж. – Добро пожаловать в Священный лес, Побратим.

Молча киваю, прохожу мимо него. Нуб ускоряет шаг, бежит по деревянным мосткам к своему дому. Мостки эти – само по себе эльфийское чудо. Живые деревья неимоверной длины растут прямо в болоте, образуя своего рода дорожки. Интересно, как быстро до эльфов дошло, что тропинку по воде не протопчешь? Они ведь вообще-то народ неторопливый…

Уверенно поворачиваю налево, прохожу мимо островка твердой земли, служащего местным площадью. Островок этот, ясное дело, усеян цветами и причудливыми деревцами. Красиво, аж за душу берет. Клочок древнего Священного леса, невесть как переживший Огненный Потоп. Сердце сжимается при мысли, что весь Лес раньше таким был, тот самый, что нынче иначе, как Злым, не именуют. Такой красоты нигде не встречал, впрочем, я мало где побывать успел. А вот господин Излон…

Оборачиваюсь на мага, тот пялится на клочок земли, будто на святыню.

– Чудо какое! – негромко говорит Релли.

А я вдруг чувствую знакомый запах. Резко оборачиваюсь, лук сам прыгает в одну руку, стрела обнаруживается в другой.

Живоглот. Живой, настоящий, равнодушно смотрит на меня, как на совершенно несъедобный трухлявый пень. А рядом стоит Рив и с улыбкой наблюдает за всей нашей компанией.

И я улыбаюсь ему в ответ.

Три года, как я стал эльфам побратимом. Собственно, когда я вытаскивал Рива из трясины, мне даже в голову не пришло, чем это обернется. Ну кто бы мог подумать, что чумазый перепуганный эльф, так и норовящий выскользнуть из скользких от тины ладоней, – один из старейшин Священного леса?

Вообще-то эльфы и по трясине бегают легко. Тут фокус, чтобы не останавливаться и скорость не снижать сильно. А как ее не снизишь, когда с тобой болотный рукохват пообниматься решил от избытка чувств?