Щит - Горъ Василий - Страница 15

• Предыдущая
• 15/17
• Следующая

Баронесса выпятила нижнюю губу, закатила глаза и, копируя голос Неддара, заговорила:

– Семь из десяти мужчин, оказавшись на вашем месте, сир, рассказали бы мне о денежном содержании, которое я буду получать, и о тех возможностях, которые даст мне близость к трону. Еще двое стали бы восхищаться тембром моего голоса и утверждать, что не мыслят себя без чтицы, способной превратить сухие строки никогда не читанных ими книг в зримые и полные жизни картины. Последний, десятый, произнес бы полуторачасовую речь о том, что, приняв это предложение, я окажусь под королевской защитой и тем самым получу иммунитет к досужим сплетням и злословию. И дал бы мне понять, что чтица – это не столько должность, сколько первый шаг к чему-то большему.

Интонация и стиль построения монолога оказались настолько похожими на тот, который произнес Неддар, что он не смог удержаться от улыбки. И, в свою очередь, попытался поддразнить баронессу:

– А я?

– А вы предложили мне в свободное время понаблюдать за графом Грассом!!!

– Ужас!!!

– Ужас, – притворно потупив взгляд, хихикнула баронесса. Потом посмотрела Неддару в глаза и вздохнула. Уже по-настоящему: – Ваше величество, дружба – это огромная ответственность и… равенство! Вы – король, а я – ваш вассал. Вы – мужчина, а я – девушка. Вы обладаете свободой воли, а я – нет.

Неддар растерялся:

– Вы… отказываетесь?

Леди Этерия слегка покраснела и отрицательно помотала головой:

– Нет, сир! Я хочу попробовать. Очень! Но… у меня еще не было друзей. Поэтому я боюсь вас разочаровать. И… разочароваться…

Оглядев меня с ног до головы, граф Грасс помрачнел еще больше. Хотя еще вечером я была уверена, что своей встречей с десятником Арваздом довела его до крайней степени недовольства:

– Леди Мэйнария! Вы что, целенаправленно пытаетесь помешать мне выполнить свой долг по отношению к вам и вашему отцу?

– С чего вы взяли, ваша светлость?

– Ваше платье… – зарычал он и задохнулся. Видимо, не сумев найти ни одного эпитета, с помощью которого можно было прилично описать творение мэтра Лауна.

Позволять ему снова разговаривать со мной на повышенных тонах я не собиралась. Поэтому вскинула подбородок и холодно процедила:

– Ваша светлость, кажется, вы забыли, что я в трауре!

– Не забыл! Просто вижу, что вы в своем стремлении… э-э-э… в общем, переходите границы разумного!

Я мысленно усмехнулась: иссиня-черное траурное платье с кроваво-красными вставками над левой грудью, символизирующими кровоточащее сердце, и поясом того же цвета действительно выглядело излишне мрачным. Даже для человека, в одночасье потерявшего всю семью. Однако ехать на аудиенцию к королю, ограничившись одной лишь траурной ленточкой на плече[47], я не собиралась. И не только потому, что со дня гибели моих родных прошло чуть больше месяца – просто я считала, что такой образ оставит королю меньше свободы для маневра.

– Может, вы присмотрите в гардеробе моей супруги что-нибудь менее вызывающее? – не дождавшись от меня реакции на свои слова, примирительно предложил Рендалл.

– Вы очень любезны, ваша светлость… – расправив черное кружево на запястье, ответила я. – Однако я вынуждена отказаться. Ибо мой туалет как нельзя лучше соответствует состоянию души.

Граф закусил ус, нервно сжал кулаки и зачем-то процитировал мне Агира из Мельена[48]:

– «Любое отступление от золотой середины есть грех. Ибо вызвано либо слабостью, либо гордыней…»

– Мне кажется, тут больше подойдет цитата из Изумрудной Скрижали: «Чти отца своего и мать свою как при их жизни, так и после того, как они уйдут к Вседержителю. Ибо ты – плоть от плоти тех, кто тебя породил…»

– «Умный держит прошлое на расстоянии вытянутой руки, дабы с его помощью торить путь в будущее. Глупый живет прошлым всю свою жизнь!» – воскликнул граф Грасс. И, увидев, что я нахмурилась и побледнела, торопливо вцепился мне в руку: – Леди Мэйнария! Поверьте, я не имел в виду ничего плохого! Я любил и уважал ваших родителей, я скорблю по ним вместе с вами, но мы едем в королевский дворец! И не просто во дворец, а на аудиенцию к самому королю Неддару! Значит, вы обязаны выглядеть так, как того требует этикет!

Я еще раз посмотрела на себя в зеркало и отрицательно помотала головой:

– Простите, ваша светлость, но по-другому я не могу…

Рендалл скрипнул зубами и сдался:

– Хорошо… Извольте следовать за мной – карета подана…

«Карета подана…» – мысленно повторила я и закусила губу. Вспомнив, как ждала этой фразы весь вчерашний день и чем закончилось это ожидание.

…Процесс укладки прядей в замысловатую прическу я почти не запомнила – вместо того, чтобы смотреть на то, что делает с моими волосами куафер Рендаллов, я прислушивалась к звукам, доносящимся со двора.

Увы, вместо скрипа колес или ржания лошадей до меня доносились то чей-то командный рев, то звон железа, то истеричные вскрики какой-то особо голосистой тетки.

Наконец, когда я исчерпала все свое терпение и поинтересовалась у Магды, когда будет готова карета, она сделала круглые глаза и захлопала ресницами:

– Зачем вам карета, ваша милость?

Я напомнила ей о своем желании посетить лавку мэтра Лауна и опешила: оказалось, что портной уже в особняке! Причем не один, а с приказчиком, парой помощников и со всем, что может пригодиться для переделки моего платья!!!

Видимо, удержать лицо мне все-таки удалось, так как служанка, в глазах которой после моего вопроса появилось плохо скрытое торжество, слегка расстроилась. И, услышав мое «скучающее» «ну, тогда веди!», умудрилась споткнуться о порог и здорово приложиться скулой к косяку двери.

Примерка и подгонка платья по фигуре тоже прошли в каком-то тумане – я послушно поднимала и опускала руки, поворачивалась вправо-влево, приседала в реверансе и вставала на цыпочки. И при этом судорожно пыталась убедить себя не отчаиваться: да, мажордому и начальнику охраны особняка удалось меня переиграть, но сдаваться-то я не собиралась!

Увы, в то, что следующую мою идею не постигнет та же участь, верилось слабо – и тот и другой были намного старше и в разы опытнее, чем я. В общем, к моменту, когда портной счел платье готовым и угрюмо предложил мне оценить его работу, я пребывала в омерзительнейшем настроении. Однако стоило мне заглянуть в зеркало, как настроение стало стремительно улучшаться: черное траурное платье очень сильно подчеркнуло бледность моего лица, а алые вставки на груди сделали заметнее красноту и лихорадочный блеск глаз. И вместе со слегка старомодным фасоном превратили меня в подобие ожившего воплощения Темной половины Двуликого. Хотя, наверное, так показалось только мне – судя по реакции мэтра Лауна, у него я вызвала не ужас, а жалость:

– Простите, ваша милость! Видимо, я неправильно понял ваши объяснения. Платье получилось… несколько неудачным… Оно делает вас… э-э-э… взрослее… И чересчур мрачной… Поэтому… давайте я пошью вам новое!

Пошить новое я, конечно же, согласилась. И заказала сразу три – это давало мне хоть призрачную, но все-таки надежду на возможность покинуть особняк Рендаллов хотя бы после того, как граф Грасс сочтет, что передвигаться по улицам Аверона в карете с его гербом не так опасно. А вот принять часть денег за «не получившееся» отказалась: на мой взгляд, оно как нельзя лучше соответствовало моим планам.

Обрадованный мэтр Лаун велеречиво поблагодарил меня за проявленное великодушие, выразил надежду на то, что я и впредь буду пользоваться его услугами, и поспешил откланяться. Видимо, чтобы успеть уехать до того, как я передумаю.

За ужином я, наконец, придумала, как облегчить Крому процесс ожидания суда. И, уронив ложку на пол, радостно уставилась на стоящего у двери мажордома:

• Предыдущая
• 15/17
• Следующая