Вампирские архивы: Книга 1. Дети ночи - Гейман Нил - Страница 26

• Предыдущая
• 26/167
• Следующая

— Не надо никому рассказывать об этой ночи, — сказал он сестре Мари.

— Вы правы, месье, — негромко ответила она.

Мы почувствовали, что ей можно доверять. Детайе все еще спал. Был ли это кризис, о котором говорил доктор? Вполне возможно, но, разумеется, нам бы хотелось, чтобы он проходил не в такой жуткой форме. Я заставил Магнена позавтракать, прежде чем пуститься в путь, и позавтракал сам, хотя не могу сказать, что чувствовал вкус еды.

Мы наняли закрытый экипаж, так как не знали, что именно привезем обратно, хотя ни один из нас не высказывал свои мысли вслух. Было раннее утро, когда мы добрались до Винья-Мардзиали. По пути мы не обменялись ни единым словом. Я позвонил. Кучер с любопытством наблюдал за нами. На звонок поспешно явился гвардиано, о котором вам уже рассказывал Детайе.

— Где синьор? — спросил я через ворота.

— Chi lo sa? [6] — ответил он. — Разумеется, здесь. Он не покидал Винья. Позвать его?

— Позвать?

Я понимал, что Марчелло никогда не услышит голос кого бы то ни было из смертных, но старался представить, что он все еще жив.

— Нет, — ответил я. — Впустите нас. Мы хотим сделать ему сюрприз. Он будет доволен.

Слуга заколебался, но все-таки открыл ворота, и мы вошли, оставив экипаж ждать снаружи. Мы направились прямо в дом; задняя дверь оказалась распахнутой. Ночью была буря, и сорванные с деревьев листья и ветки засыпали прихожую. Они лежали на пороге, и это говорило о том, что дверь оставалась открытой с тех самых пор, как они сюда попадали. Гвардиано оставил нас, вероятно, опасаясь гнева Марчелло из-за того, что он впустил нас, и мы беспрепятственно стали подниматься по лестнице. Впереди шел Магнен, поскольку из описания Детайе он знал дом лучше, чем я. Детайе рассказывал об угловой комнате с балконом, и мы надеялись, что Марчелло там, поглощенный работой, но звать его не стали.

Марчелло в комнате не оказалось. Бумаги были разбросаны по столу, как если бы он недавно писал, но чернильница, вся в пыли, давно пересохла; думаю, он не пользовался ею много дней. Мы тихо прошли в другие комнаты. Может быть, Марчелло еще спит? Но его не было и там. Кровать оказалась не разобранной, и не похоже, что этой ночью он в ней спал. Все комнаты были отперты, кроме одной, и эта закрытая дверь заставила наши сердца забиться сильнее. Но Марчелло вряд ли был там, поскольку в замке не обнаружилось ключа. Я увидел, что дневной свет пробивается в замочную скважину. Мы позвали Марчелло по имени, но ответа не услышали. Громко постучали, но изнутри не раздалось ни звука. Тогда я надавил плечом на старую, треснувшую в нескольких местах дверь, и она распахнулась.

В комнате ничего не было, кроме подставки, на которой скульптор ваяет свои произведения. На ней стояло нечто, покрытое белой тканью, на полу валялись инструменты. При виде еще влажного покрывала мы глубоко вздохнули. Оно могло провисеть здесь несколько часов, но никак не сутки. Мы не стали его поднимать.

— Он очень расстроится, — сказал Магнен.

Я кивнул, поскольку среди художников считается едва ли не преступлением посмотреть работу скульптора за его спиной, пока он сам ее не обнародовал. Мы не выразили удивления, что Марчелло занялся скульптурой. Нам казалось неуместным обсуждать это, мы словно сговорились ничего не замечать. Ткань свисала почти до самого пола. Видны были только очертания женской головы и груди. Из коридора наверх вела небольшая винтовая лестница. Поднявшись по ней, мы оказались в бельведере, откуда открывался превосходный вид. Бельведер представлял собой маленькую открытую террасу на крыше дома, и мы сразу увидели, что там никого нет.

Мы обошли весь дом, довольно небольшой, построенный без затей и явно предназначенный разве что для непродолжительного летнего отдыха. Мы стояли на балюстраде, и весь сад был как на ладони. Там мы увидели только гвардиано, который лежал среди капустных грядок, заложив руки за голову, и дремал. Я с самого начала подумал, что надо поискать в лавровой роще, но заглянуть сперва в дом казалось естественным. Мы молча спустились по лестнице и направились в рощу.

Когда мы приблизились, к нам лениво подошел гвардиано.

— Вы видели синьора? — спросил он, и его глуповатое спокойное лицо заставило меня поверить, что он не имеет отношения к исчезновению Марчелло.

— Еще нет, — ответил я, — но мы, конечно, встретим его где-нибудь. Наверное, он пошел прогуляться, мы его подождем. Что это?

Я старался говорить небрежно.

Мы стояли возле небольшой арки, о которой вам уже известно.

— Это? — переспросил он. — Я там никогда не был, но, говорят, подземелье очень старое. Синьоры желают осмотреть его? Я принесу фонарь.

Я кивнул, и он ушел в свою хижину. В кармане у меня лежали несколько свечей, так как я намеревался осмотреть это место, если мы не найдем Марчелло. Именно там он скрылся прошлой ночью, и меня очень занимало это обстоятельство. Но я ничего не сказал про свечи, так как это могло навести на мысль, что мы заранее планировали поиски, и возбудить ненужное любопытство.

— Когда ты в последний раз видел синьора? — спросил я гвардиано, когда тот вернулся с фонарем.

— Вчера вечером, я принес ему ужин.

— В котором часу?

— Как раз исполняли «Аве Мария», синьоры, — ответил он. — Он всегда ужинает в это время.

Было бесполезно задавать другие вопросы. Парень, по всей видимости, не отличался наблюдательностью и сейчас бессовестно врал, чтобы мы остались довольны.

— Позвольте мне пойти вперед, — сказал Магнен, подхватывая фонарь.

Мы стали спускаться по лестнице. Холодный воздух наполнял легкие, но мы все-таки задыхались. Внизу был непроглядный мрак. Ступеньки, насколько я мог видеть при свете свечи, современные, как и своды над ними. В стену вмурована табличка, и, несмотря на волнение, я остановился, чтобы прочесть надпись, может быть, потому, что был рад хоть немного отдалить то, что ждало нас внизу.

Надпись на табличке гласила: «Questo antico sepolcro Romano scopri il Conte Marziali nell’ anno 1853, e piamente conservo». По-английски это означало: «Граф Мардзиали обнаружл эту древнеримскую гробницу в 1853 году и свято сохранил ее».

Чтобы прочесть эту надпись, мне потребовалось гораздо меньше времени, чем сейчас, чтобы записать ее, и я поспешил за Магненом, чьи шаги внизу были едва слышны. Я торопился, порыв холодного воздуха погасил мою свечу, и я шел, держась за стену, темную и липкую, когда сердце у меня замерло: я услышал донесшийся снизу крик. Крик ужаса!

— Где вы? — закричал я.

Магнен звал меня, он не слышал моего отклика.

— Я здесь! Тут темно!

Я спешил, как только мог, но впереди было несколько поворотов.

— Я его нашел! — раздалось снизу.

— Он жив? — закричал я.

Ответа не последовало.

Последний короткий пролет лестницы — и я увидел свет фонаря. Он шел из низкого дверного проема, в котором стоял Магнен и вглядывался в темноту. По его лицу, освещенному фонарем, который он держал над головой, я понял, что наши опасения подтвердились.

Марчелло был там. Он лежал, вытянувшись на полу и уставившись в потолок, мертвый и, как я сразу заметил, уже окоченевший.

Мы стояли над ним, не произнося ни слова. Я опустился на колени и дотронулся до тела, чтобы развеять последние сомнения.

— Он мертв уже несколько часов, — сказал я, словно не знал этого прежде.

— Со вчерашнего вечера, — добавил Магнен с ужасом в голосе и не без тайного удовлетворения заметил: — Видите, я был прав.

Голова Марчелло слегка откинулась назад. Красивые черты лица не были искажены. Он выглядел как человек, который умер от изнеможения — неосознанно соскользнул из жизни в смерть. Воротник был расстегнут, и виднелась бледная грудь. Над сердцем мы увидели маленькое пятно.

— Дайте фонарь, — шепнул я и наклонился ниже.

Это было крошечное пятнышко, тусклое, багрянисто-коричневое. Наверное, за ночь оно поменяло цвет.

• Предыдущая
• 26/167
• Следующая