Ле-цзы (перевод В.В. Малявина) - Ле-цзы - Страница 7
- Предыдущая
- 7/28
- Следующая
Тут Ле-цзы понял, что еще и не начинал учиться. Он вернулся домой и три года не показывался на людях.
Ле-цзы отправился в царство Ци, но с полпути повернул назад и встретил на дороге Бохуня-Безвестного, который спросил его, почему он возвращается домой.
— Я испугался!
— Чего же вы испугались?
— Я ел в десятке харчевен, и в пяти мне подавали раньше всех.
— Если это все, то чего же тут страшного?
— Когда внутренняя цельность в человеке еще не окрепла, она просачивается наружу и создает вокруг него свечение, которое трогает сердца окружающих и заставляет их почитать такого человека больше собственного отца и начальника. А это уже опасно. Ведь хозяин харчевни думает только о том, чтобы продать свой рис и похлебку, далеко идущих намерений у него нет. Если человек, который получает от меня так мало, ценит меня так высоко, то как же поступит властитель десяти тысяч колесниц, который отдает все свое время царству и все свои знания управлению? Правитель Ци пожалует мне какую-нибудь должность и будет ожидать, что я успешно справлюсь со своими обязанностями. Вот что встревожило меня.
— Прекрасное наблюдение! — воскликнул Бохунь-Безвестный. — Но даже если вы останетесь дома, то другие люди будут докучать вам просьбами.
Некоторое время спустя Бохунь-Безвестный пришел к Ле-цзы и у дверей его дома увидел множество туфель, оставленных посетителями. Бохунь встал лицом на север, оперся на посох и прислонился к нему щекой. Постояв так немного, он вышел, не сказав ни слова. Привратник доложил об этом Ле-цзы. Тот бросился за ним вдогонку босиком, держа туфли в руке, и догнал его уже у ворот.
— Поскольку вы пришли ко мне, уважаемый, не соблаговолите ли вы дать мне наставление? — обратился Ле-цзы к Бохуню-Безвестному.
— Довольно! — ответил Бохунь-Безвестный. — Я уже сказал вам откровенно, что другие станут докучать вам просьбами. Так оно и вышло. И дело не в том, что вы можете позволить им делать это, а в том, что вы не можете запретить им поступать так. Для чего вам общение с этими людьми, мешающее вашему спокойствию? Если вы хотите произвести впечатление, это расстроит вашу внутреннюю гармонию и не принесет добрых плодов. Никто из ваших приятелей не скажет вам ничего дельного, все их пошлые слова — словно яд. Если мы не стараемся друг друга пробудить, как мы будем мужать? [19]
Ян Чжу поехал на юг и добрался до царства Пэй. Когда Лао-цзы уезжал на запад, в царство Цинь, Ян Чжу вышел за город, чтобы поприветствовать его. Лао-цзы встал посередине дороги, подняв взор к небесам, и сказал со вздохом:
— Когда-то я думал, что тебя можно чему-то научить, но сейчас я вижу, что это невозможно.
Ян Чжу ничего не ответил. Когда путники прибыли в его дом, он подал Лао-цзы полотенце, гребень и таз с водой для омовения. Сняв туфли за дверью, он на коленях подполз к Лао-цзы и сказал:
— Учитель, только что вы подняли свой взор к небесам и сказали: «Когда-то я думал, что тебя можно чему-то научить, а сейчас вижу, что это невозможно». Ваш ученик хотел попросить вас разъяснить смысл этих слов, но вы все шли вперед, и я не посмел обратиться к вам с вопросом. Теперь же осмелюсь спросить вас, в чем моя ошибка?
Лао-цзы ответил:
— Сколько высокомерия в твоем взгляде! Кто может ужиться с тобой?
Ян Чжу переменился в лице и сказал: «Почтительно слушаюсь!»
Прежде Ян Чжу в каждой харчевне приветствовали и провожали жильцы, хозяин подавал ему сиденье, хозяйка подносила полотенце и гребень, сидевшие в доме уступали место на циновке, гревшиеся давали место у очага. Когда же он вернулся, постояльцы стали спорить с ним за место на циновке [20].
Ян-цзы путешествовал по царству Сун и остановился на ночлег в придорожной харчевне. У хозяина харчевни было две наложницы: одна красивая, другая уродливая. С дурнушкой он обращался почтительно, а с красавицей был груб. Когда Ян-цзы спросил о причине такого поведения, малолетний сын хозяина ответил: «Красавица думает о себе, что она красива, а мы не знаем, в чем ее красота. Дурнушка думает о себе, что она уродлива, но мы не знаем, в чем ее уродство».
— Запомните это, ученики, — сказал Ян-цзы. — Если вы будете жить мудро, но не считать себя мудрецами, вас всюду будут любить! [21]
В Поднебесном мире есть Путь, благодаря которому всегда одерживают победу, и есть Путь, благодаря которому не побеждают никогда. Первый зовется слабостью, второй зовется силой. Узнать их легко, но люди не желают их знать. Поэтому древние говорили: «Сильные стараются превзойти тех, кто слабее их, а слабые желают превзойти тех, кто сильнее их». Человек, старающийся превзойти тех, кто слабее его, оказывается в опасности, когда он встречает того, кто сильнее его. Но человеку, который желает превзойти того, кто сильнее его, ничто не угрожает. Есть изречение, гласящее: «Этим ты побеждаешь свое тело и делаешь его своим слугой; этим ты заставляешь целый мир служить себе». Оно означает, что ты побеждаешь не других, а себя и ищешь должное применение не другим, а самому себе.
Юй Сюн сказал:
Лао-цзы сказал:
Человек может быть подобен нам обликом, но ум его может не быть подобен нашему. Или он может быть подобен нам умом и не быть подобным нам обликом. Мудрый предпочитает быть подобным умом, а обыкновенные люди любят тех, кто похож на них обликом, и избегают тех, кто на них не похож.
Всякий, чей рост достигает шести вершков, у кого руки не похожи на ноги, на голове растут волосы, а зубы спрятаны во рту, зовется «человеком», но у этого человека может быть сердце дикого зверя. Однако ж люди все равно примут его как себе подобного. Всякое существо, которое имеет крылья на спине или рога на голове, могучие клыки и острые когти, кто летает по воздуху или бегает по лесам, зовется «зверем» или «птицей», однако же у зверя и птицы тоже есть сознание, подобное человеческому. И все-таки люди не сочтут их за подобных себе, потому что обликом они отличны от людей.
- Предыдущая
- 7/28
- Следующая
