Зубы тигра - Леблан Морис - Страница 19

• Предыдущая
• 19/50
• Следующая

— Мерзавец! — прошептал дон Луис. — Не уйдешь ты от меня.

— Да кто же это, патрон?

— Человек с палкой черного дерева. Он побрился, но я прекрасно узнал его. Как он получил сведения, что я ночую в отеле Фовиль? За мной значит следили? Но кто? И ради чего?

Мазеру подумал:

— Помнится, патрон, вы телефонировали мне. Хоть вы и говорили тихо, но кто-нибудь мог слышать.

Дон Луис промолчал. Он думал о Флоранс.

Поутру мадемуазель Девассер передала ему почту через одного из слуг, а сама давала указания новым слугам.

Днем дон Луис снова побывал в отеле Фовиль, произведя вместе с Мазеру, по настоянию префекта поиски, которые снова ни к чему не привели. Вернулся он с Мазеру часов около шести и, пообедав, они отправились на бульвар Ричарда Валласа, чтобы осмотреть еще раз жилище человека с палкой черного дерева. Миновав мост, автомобиль шел вдоль правого берега Сены. Дон Луис приказал шоферу прибавить ход.

— Полетите вы вверх тормашками в один прекрасный день, патрон, — сказал Мазеру.

— Вздор, — отозвался дон Луис. — Автомобильные катастрофы — удел дураков.

Они выехали на площадь Альба. Автомобиль взял влево.

— Прямо! — крикнул дон Луис. — По Трокадеро.

Шофер выровнял автомобиль, но тот в это время сделал несколько скачков, на полном ходу вскочил на тротуар, налетел на дерево и перевернулся. В несколько секунд собрался народ. Разбили окно и открыли дверцу. Первым выскочил дон Луис, потом вытащили Мазеру, получившего несколько ушибов, но не серьезных. Шофер лежал без движения с окровавленной головой. Его перенесли в аптеку, где он через десять минут скончался. Когда Мазеру, сопровождавший несчастную жертву до аптеки, вернулся на место катастрофы, двое полицейских производили дознание, опрашивали свидетелей, но дона Луиса уже не было.

Дон Луис вскочил в проезжавшее мимо такси и велел как можно скорее везти себя домой. Бегом пробежав двор, он бросился к комнате мадемуазель Девассер. И, постучав, вошел, не ожидая ответа.

На пороге появилась Флоранс.

Дон Луис оттеснил ее в гостиную и возмущенным голосом крикнул:

— Дело сделано. Несчастный случай произошел. И никто из старых слуг не мог его подготовить, так как их уже не было. Я выезжал днем в автомобиле. Следовательно, только между шестью и девятью часами вечера кто-то мог, забравшись в гараж, испортить коробку передач.

— Я не понимаю, не понимаю, — пролепетала она, испугавшись.

— Вы прекрасно понимаете, что никто из новых слуг не мог быть сообщником бандитов и что замысел не мог не удастся. Есть жертва, которая расплатилась вместо меня.

— Да в чем дело, месье? Вы пугаете меня. Что случилось?

— Автомобиль перевернулся. Шофер убит.

— О! Какой ужас! — воскликнула она. — И вы думаете, что я могла, я… Несчастный человек! — Голос ее оборвался. Бледная она закрыла глаза и зашаталась. Перенна подхватил ее. Она сделала слабое движение, чтобы освободиться, но силы окончательно изменили ей. Он опустил ее в кресло. Она продолжала повторять, как в бреду:

— Несчастный человек… несчастный человек!

Поддерживая одной рукой ее голову, он другой платком вытирал ей лицо, по которому катились слезы. Она, должно быть, совсем потеряла сознание, потому что не протестовала. А он, не шевелясь, смотрел, на нее, снова со страхом рассматривал рот с такими алыми губами, сейчас побледневшими.

Осторожно, ловким, но настойчивым движением пальцев он раздвинул губы, как лепестки розы, и обнажил два ряда зубов. Они были прелестны, чудесной формы, белые, пожалуй, несколько меньше зубов мадам Фовиль и расположенные более широким овалом. Но, почем знать, не оставляет ли их укус одинаковый след? Предположение маловероятное, конечно. Но обстоятельства складываются против этой девушки, изобличают в ней преступницу, самую дерзкую, самую жестокую и беспощадную преступницу.

Она стала дышать ровнее. Как ароматом цветка опьяненный, он невольно склонялся все ближе и ближе, пока не закружилась голова. Сделав над собой громадное усилие, он опустил голову девушки на спинку кресла и отвел глаза от прекрасного лица с полуоткрытыми губами.

Он поднялся и вышел из комнаты.

Известия о покушении на самоубийство Мари-Анны Фовиль, о неудавшемся аресте Гастона Саверана и находке письма, подписанного Ипполитом Фовилем, распространившись, еще сильнее разожгли интерес к делу Морнингтона, и без того занимавшего публику, которая с жадным любопытством следила за действиями таинственного дона Луиса Перенна, упорно отождествляя его с Арсеном Люпеном. Она, конечно, ему приписала обнаружение человека с палкой черного дерева и непонятную находку знаменитого письма.

Сам дон Луис в это время стоял лицом к лицу со сложной и волнующей задачей. За сорок восемь часов было сделано четыре попытки убить его. И Флоранс была замешана в этом несомненно. Уликой служила запись в восьмом томе Шекспира. Две новые жертвы — инспектор Ансенсио и шофер — прибавились к списку. Но чем объяснить участие в этой драме загадочного создания?

Как это ни странно, но в отеле на площади жизнь потекла снова обычным порядком. По утрам Флоранс по-прежнему в присутствии дона Луиса разбирала письма и читала вслух газетные статьи и заметки, имеющие отношение к делу Морнингтона. Он никогда не напоминал ей о той ожесточенной кампании, которая велась против него двое суток. Сейчас словно было заключено перемирие, враг воздерживался от нападения. И дон Луис говорил с девушкой невозмутимо равнодушным тоном, как говорил бы с первой встречной.

Но с каким интересом следил он за ней исподтишка! Как всматривался в лицо, выражение которого было жестоким и страстным в одно и то же время! Под внешней невозмутимостью угадывалась обостренная болезненная чувственность, которую выдавало иногда подергивание губ, внезапное трепетание ноздрей!

«Что ты? Кто ты? — хотелось ему крикнуть порой. — По чьей воле устилается трупами твой путь? Нужна ли тебе моя смерть для достижения цели? Куда ты идешь? Откуда?»

После долгих размышлений он пришел к заключению, что не случайно оказался собственником этого отеля, где рядом с ним жила ненавидящая его женщина.

Ведь ему было прислано анонимное, на машинке отпечатанное предложение. От кого оно исходило, как не от Флоранс, которая добивалась возможности следить за ним и бороться с ним в его собственном доме.

«Да, — думал он, — как возможный наследник Космо Морнингтона, впутавшийся в это дело, — я враг и меня хотят устранить. И действует против меня Флоранс. Все говорит против нее и ничего в ее защиту. Но эти чистые глаза? Искренний голос? Да разве мне впервые приходится встречать женщин, правдивых с виду и убивающих без всякой причины, почти из сладострастия?»

Когда Флоранс уходила, он начинал думать свободнее, но тотчас бежал к окну, чтобы посмотреть, как она пройдет по двору, и подолгу простаивал у окна, ожидая, что она появится снова.

Наступило 24 апреля. В этот день дон Луис проявил большую осторожность. Он завтракал и обедал в ресторане и поручил Мазеру позаботиться о том, чтобы за отелем Фовиль внимательно следили.

В десять часов бригадир встретился с доном Луисом в кабинете инженера Фовиля. Его сопровождали Вебер и два полицейских.

Дон Луис отвел Мазеру в сторону.

— Мне, очевидно, еще не доверяют?

— Вебер утверждает, что письмо — дело ваших рук. Что вы хотите дать улики против мадам Фовиль и тем самым привести ее к осуждению.

Все уселись. Из четырех чинов полиции двое должны были бодрствовать поочередно. На этот раз осматривали самым тщательным образом комнату, где ночевал когда-то сын Ипполита Фовиля, позакрывали все окна и заперли на замок все двери. В одиннадцать часов потушили люстру. Дон Луис и Вебер почти совсем не спали.

Ночь прошла спокойно. Но, когда в семь часов утра распахнули ставни, на столе оказалось письмо. Письмо было тут как и в прошлый раз! Вебер спрятал его. Ему было приказано не читать письмо самому и не давать читать другим.

• Предыдущая
• 19/50
• Следующая