Полая игла - Леблан Морис - Страница 10

• Предыдущая
• 10/42
• Следующая

— Если только он до того не сбежит, — возражали последние немногочисленные приверженцы искателя приключений.

— Невозможно! Все выходы охраняются.

— Если только он не погибнет от ран, — не сдавались люпеновцы, предпочитая смерть своего героя пленению.

На что немедленно следовал ответ:

— Что вы говорите, если бы Люпен умер, это стало бы известно его сообщникам, и они бы отомстили, как сказал Ботреле.

И вот наступило шестое июня. На вокзале Сен-Лазар полдюжины журналистов подстерегали появление Изидора. Двое из них попросились поехать с ним, но он буквально умолил их остаться.

Итак, он поехал один. В купе, кроме него, никого не было. Устав от нескольких подряд бессонных ночей, проведенных за работой, юноша сразу же крепко уснул. Сквозь сон он слышал, как поезд несколько раз останавливался на станциях, люди входили и выходили. Проснувшись, когда поезд подъезжал к Руану, он обнаружил, что снова один в купе. Но на противоположной скамье, к спинке, обтянутой серой тканью, булавкой была пришпилена записка. Он прочитал:

«У каждого свои дела. Не лезьте в чужие. Иначе будет хуже для вас».

«Отлично! — думал он, потирая руки. — Во вражеском лагере паника. Угроза так же глупа, как и та, что написал шофер. Ну и стиль! Сразу видно, что это не Арсен Люпен».

Состав вошел в туннель перед старинным нормандским городом. На станции, чтобы размяться, Изидор немного прошелся. И собирался уже вернуться в купе, как вдруг вскрикнул. Проходя мимо газетного киоска, он небрежно бросил взгляд на первую страницу «Журналь де Руан», на глаза ему попались несколько строк, жуткое значение которых так поразило его:

«Последние новости. По телефону из Дьепа нам сообщают, что сегодня ночью злоумышленники проникли в замок Амбрюмези, связали мадемуазель де Жевр и заткнули ей рот, а затем похитили мадемуазель де Сен-Веран. В пятистах метрах от замка были обнаружены следы крови и рядом окровавленный шарф. Есть основания опасаться за жизнь несчастной девушки».

До самого Дьепа Изидор Ботреле хранил молчание. Согнувшись пополам, уперев локти в колени и зарывшись лицом в ладони, он размышлял.

По приезде в Дьеп молодой человек нанял экипаж. И, уже подъезжая к Амбрюмези, встретил следователя, подтвердившего страшное известие.

— Кроме того, что напечатано в газете, вам больше ничего не известно?

— Ничего. Я только что приехал.

В этот момент к господину Фийелю подошел капрал жандармерии и передал смятую, местами надорванную пожелтевшую бумажку, что валялась неподалеку от места, где обронили шарф. Господин Фийель взглянул на нее и протянул Изидору со словами:

— Да, это не очень-то поможет нам в поисках.

Изидор так и сяк рассматривал клочок бумаги, испещренный какими-то цифрами, точками и значками. Вот что он увидел:

К шести вечера, закончив все дела, господин Фийель с секретарем господином Бреду ожидали машины, чтобы ехать обратно в Дьеп. Следователь казался встревоженным. Уже дважды он задавал секретарю один и тот же вопрос:

— Вы не видели молодого Ботреле?

— Да нет, господин следователь.

— Где его черти носят? Весь день не показывался!

И вдруг, озаренный внезапной догадкой, сунул папку секретарю и бегом пустился вокруг замка, а обежав его, направился в сторону развалин.

Там, возле Большой аркады, он и нашел Изидора, растянувшегося на земле, густо усеянной длинными сосновыми иглами. Закинув руки за голову, тот, казалось, дремал.

— Это что еще такое? Где вы пропадаете, молодой человек? Уж не спите ли?

— Я не сплю. Я думаю.

— Ах, он думает! Сначала надо все посмотреть! Изучить факты, поискать следы, установить ориентиры. И только потом приниматься за размышления, свести все воедино для раскрытия истины.

— Знаю, знаю, это обычный метод, неплохой, конечно, но у меня свой. Сначала думаю, стараюсь прежде всего отыскать, если можно так выразиться, главную мысль. Ну а потом вырабатываю логическую, разумную гипотезу, отвечающую этой главной мысли. Только после этого перехожу к анализу фактов и смотрю, подходят они к моим выводам или нет.

— Странный, чертовски сложный метод!

— Зато, господин Фийель, в отличие от вашего надежный.

— Но послушайте, нельзя же не верить фактам!

— Если имеешь дело с глупыми противниками, то да. Но поскольку против нас действует такой хитрый враг, как Арсен Люпен, факты начинают выстраиваться в цепь согласно его воле. Те самые улики, следы, на которых строится все ваше расследование, он сам их вам подсовывает, когда пожелает. Вот мы и имеем случай убедиться, куда могут завести расставленные им ловушки, в какие ошибки мы неизбежно впадаем, к каким приходим нелепостям, имея дело с Люпеном. Сам Шолмс ведь тоже попался на его удочку!

— Арсен Люпен умер.

— Пусть. Но остается его банда, а ученики такого мэтра сами тоже что-нибудь да значат.

Господин Фийель вместо ответа взял Изидора под руку и пошел с ним по парку.

— Все это слова, молодой человек. А теперь хорошенько послушайте, что я вам скажу. Ганимара задержали в Париже дела, и он сможет приехать лишь через несколько дней. А тем временем граф де Жевр телеграфировал Херлоку Шолмсу, и тот обещал быть здесь на следующей неделе. Славно было бы, не правда ли, молодой человек, если бы мы смогли встретить двух знаменитостей такими словами:

«Тысячу извинений, уважаемые господа, но мы не могли так долго ждать. Дело сделано».

Невозможно было бы с большей деликатностью признаться в собственной несостоятельности, чем это сделал достопочтенный господин Фийель. Ботреле сдержал улыбку и сделал вид, что принял все это за чистую монету:

— Не скрою, господин следователь, я не присутствовал сегодня при расследовании, так как надеялся, что вы любезно согласитесь информировать меня о результатах. Так что же стало вам известно?

— А вот что. Вчера вечером, около одиннадцати часов, трое жандармов, оставленных капралом Кевийоном на посту у замка, получили от него записку, в которой командир приказывал им спешно явиться в Увиль, в отделение жандармерии. Тотчас они вскочили на коней, но когда прискакали туда…

— Выяснилось, что их провели, что почерк капрала подделали, короче, им не оставалось ничего иного, как возвратиться в Амбрюмези.

— Что они и сделали, прихватив с собой и командира. Но за час их отсутствия бандиты уже успели выполнить задуманное.

— Как все произошло?

— О, очень просто. Лестница, принесенная с фермы, оказалась приставлена к стене второго этажа замка. Вырезав стекло, они открыли окно. Двое мужчин с фонарем спрыгнули в спальню мадемуазель де Жевр и, прежде, чем та успела позвать на помощь, засунули ей в рот кляп. Затем, крепко связав девушку веревками, они очень тихо открыли дверь в комнату, где спала мадемуазель де Сен-Веран. Мадемуазель де Жевр услышала сдавленный стон и шум борьбы. Минутой позже двое мужчин вынесли из комнаты ее кузину, тоже связанную и с кляпом во рту. От ужаса и волнения с мадемуазель де Жевр случился обморок.

— А собаки? Ведь господин де Жевр купил двух сторожевых псов.

— Их нашли мертвыми, отравленными.

— Кто бы мог сделать это? Они же к себе никого не подпускали.

— Загадка! Однако факты есть факты, двое мужчин без помех прошли к развалинам и вышли через ту самую дверцу в стене. Потом пошли лесом, огибая заброшенные карьеры. И лишь в пятистах метрах от замка, под деревом, что называют Большой Дуб, остановились, чтобы прикончить свою жертву.

— Почему же все-таки, коль скоро они явились с намерением убить мадемуазель де Сен-Веран, не сделали это прямо у нее в комнате?

— Не знаю. Может быть, решение убить пришло позже, когда они уже вышли из парка. А возможно, девушке удалось освободиться от пут. Я лично думаю, что руки у нее были связаны как раз тем шарфом, который мы нашли на траве. Во всяком случае, убийство произошло у подножия Большого Дуба. И я собрал тому неоспоримые доказательства…

• Предыдущая
• 10/42
• Следующая