Арсен Люпен против Херлока Шолмса - Леблан Морис - Страница 11

• Предыдущая
• 11/42
• Следующая

– Решительно, ему известно все! – простонал Ганимар, и не думая смеяться, – он узнает о вещах, о которых я никому не говорил! Откуда пронюхал, что я собираюсь пригласить вас, шеф? Каким образом прознал, что я нашел тот первый флакон? Как это может быть?

И он в полном отчаянии даже затопал ногами и стал рвать на себе волосы.

Господину Дюдуи стало его жаль.

– Ладно, ладно, Ганимар, успокойтесь, в следующий раз будете умнее.

И шеф Сюртэ удалился вместе с мадам Реаль.

Прошло десять минут. Ганимар все перечитывал письмо Люпена. В углу господа де Крозон вели с господином д'Отрек и Жербуа оживленную беседу. В конце концов граф подошел к инспектору и сказал:

– Дорогой месье, из всего этого следует, что мы не продвинулись ни на шаг.

– Нет, простите. В ходе расследования я установил, что главным действующим лицом и тут и там является именно Белокурая дама. А руководит ею Люпен. Уже одно это – огромный шаг вперед.

– Который не приведет нас ни к чему. Дело стало еще запутаннее. Белокурая дама убивает, чтобы украсть голубой бриллиант, и не крадет его. Потом наконец крадет, но только для того, чтобы подбросить кому-то другому.

– Так и есть, ничего не поделаешь.

– Конечно, однако существует один человек…

– Кого вы имеете в виду?

Граф не решался ответить, и тогда графиня сама четко проговорила:

– Есть один человек, по-моему, единственный, кто, кроме вас, способен сразиться с Люпеном и даже победить его. Господин Ганимар, ведь вам не будет неприятно, если мы попросим о помощи Херлока Шолмса?

Он растерялся.

– Нет, конечно… вот только… не понимаю…

– Послушайте. Мне надоели все эти тайны. Хочется ясности. Господа Жербуа и д'Отрек того же мнения, и мы решили обратиться к знаменитому английскому сыщику.

– Вы правы, мадам, – честно, с некоторым даже благородством ответил инспектор, – вы правы, старый Ганимар уже не в силах бороться с Арсеном Люпеном. Сможет ли победить Херлок Шолмс? Надеюсь, ведь я так уважаю этого человека. И тем не менее… Маловероятно…

– Маловероятно, что ему это удастся?

– По-моему, да. Исход поединка между Херлоком Шолмсом и Арсеном Люпеном известен заранее: англичанин будет повержен.

– Как бы там ни было, сможет он рассчитывать на вас?

– Полностью, мадам. Помогу, насколько это будет в моих силах.

– Вы знаете его адрес?

– Да. Паркет-стрит, дом 219.

В тот же вечер господин и госпожа де Крозон аннулировали иск против консула Блейхена и отправили Херлоку Шолмсу общее письмо.

– Чего изволите?

– Все, что угодно, – отвечал Арсен Люпен, с видом человека, безразличного к еде, – все, что угодно, кроме мяса и спиртного.

Официант с неодобрительным видом отошел.

– Как, еще и вегетарианец! – воскликнул я.

– Более, чем когда-либо, – ответствовал Люпен.

– Из соображений вкуса? Или религиозных? А может быть, привычка?

– Из гигиенических принципов.

– И никогда не нарушаете?

– Бывает… Особенно когда выхожу в свет… чтобы не слишком выделяться.

Мы сидели в ресторанчике у Северного вокзала, куда меня пригласил Арсен Люпен. Он любил время от времени назначить по телефону встречу в каком-нибудь уголке Парижа. И потчевал меня неистощимым остроумием, своей простотой и детской жизнерадостностью. У него всегда был наготове неожиданный анекдот, забавное воспоминание, а то и рассказ об еще не известном мне приключении.

В тот вечер он казался особенно в ударе. Весело болтал и хохотал, что-то рассказывал в своей обычной, легкой и естественной, слегка ироничной манере. Приятно было видеть его таким, и я не удержался и сказал ему об этом.

– Да, да, – обрадованно подтвердил он, – бывают такие дни, когда мир мне кажется прекрасным, жизнь – как будто неисчерпаемое сокровище, которое никогда не кончится. И я живу и все, не считая дни, Бог знает почему.

– Слишком уж что-то легко.

– Сокровище неисчерпаемо, говорю вам! Можно тратить и расходовать, сколько угодно, разбрасывать по свету свои силы и молодость, от этого только освободится место для новых, еще более молодых сил… Правда же, жизнь моя так прекрасна! Стоит только захотеть, не так ли, и завтра можно стать кем угодно, оратором, заводчиком, политиком, наконец… Но нет, клянусь, никогда не соглашусь на это! Я Арсен Люпен, Арсеном Люпеном и останусь. Напрасно вы будете искать в истории личность с судьбой, подобной моей, жизнь более наполненную, более активную… Может быть, Наполеон? Да, но только в конце своего царствования, во время французской кампании, почти раздавленный ополчившейся на него Европой, он перед каждым боем задавал себе вопрос: не окажется ли это сражение последним?

Говорил ли он серьезно? Или просто шутил? Все более возбуждаясь, Люпен продолжил:

– Все дело в ощущении опасности! В постоянном ощущении опасности! Вдыхать ее, как воздух, чувствовать ее вокруг себя, этого тяжело дышащего, рычащего зверя. Он идет по следу, подходит все ближе… и посреди поднявшейся бури оставаться спокойным… не суетиться! Иначе погибнешь… Лишь одно чувство сходно с этим – то, что испытывает гонщик автомобиля. Но гонки продолжаются полдня, тогда как моя гонка длится всю жизнь!

– Ну и лирика! – улыбнулся я. – И вы хотите заставить меня поверить, что нет иной причины подобного подъема?

Он, в свою очередь, засмеялся.

– Сдаюсь, – сказал он, – вы тонкий психолог. Есть и другая причина.

Наполнив свой стакан холодной водой, он залпом опорожнил его и спросил:

– Вы сегодня читали «Тан»?

– Нет, не читал.

– Во второй половине дня Херлок Шолмс пересечет Ла-Манш и будет здесь уже около шести вечера.

– Ах, черт! Зачем?

– Совершить небольшое путешествие за счет Крозонов, Отрека и Жербуа. Они встретили его на Северном вокзале и поехали к Ганимару. А теперь вшестером совещаются.

Никогда еще, несмотря на снедавшее меня безумное любопытство, я не позволял себе расспрашивать Арсена Люпена о его личных делах до того, как он сам об этом заговорит. В этом вопросе я придерживаюсь определенных правил, которые ни за что не хотел бы нарушить. Кроме того, никогда еще его имя не упоминалось официально в связи с голубым бриллиантом. И я не спрашивал. Он продолжал:

– В «Тан» напечатали интервью с милейшим Ганимаром, в котором он утверждает, что некая белокурая дама, моя приятельница, убила барона д'Отрека и пыталась похитить у графини де Крозон то самое кольцо. Ну и конечно, подстрекателем во всех этих делах оказываюсь я.

По моему телу пробежала легкая дрожь. Неужели правда? Мог ли я поверить, что привычка к воровству, образ его жизни, само развитие событий толкнули этого человека на преступление? Я наблюдал за ним. Он казался таким спокойным, глядел открыто.

Я взглянул на его руки, такие тонкие, изящные, ну действительно безобидные руки, руки артиста…

– Ганимару почудилось, – прошептал я.

– Нет, что вы, – возразил Люпен, – Ганимар бывает тонок… и иногда даже умен.

– Умен!

– Конечно. Например, вот это интервью, оно задумано мастерски. Во-первых, объявить о прибытии своего английского соперника, насторожить меня, чтобы я всячески затруднил его работу. Во-вторых, точно указать результаты проведенного им расследования, чтобы Шолмс не смог присвоить чужие лавры. Война по всем правилам.

– Как бы то ни было, перед вами теперь целых два противника. И каких!

– О, один из них не в счет.

– А другой?

– Шолмс? Да, не скрою, он неплох. Но именно поэтому я так и радуюсь, именно поэтому вы видите меня в столь приподнятом настроении. Во-первых, здесь затронут вопрос самолюбия: Люпен оказывается достоин усилий знаменитого англичанина! Кроме того, подумайте, какое удовольствие я получу, сражаясь с самим Херлоком Шолмсом! И наконец, мне придется выложиться полностью, ведь я знаю его, голубчика, ни на шаг не отступит!

• Предыдущая
• 11/42
• Следующая