Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед - Верн Жюль Габриэль - Страница 35

— Охотно верю. Он на все способен. Но посмотри, Жак, какое стечение народа! Мы на Людгейт-стрит, и уже показался купол Святого Павла. А сколько детей! Можно подумать, что мы в Ливерпуле.

— А это во всей Англии так, Жонатан, и теперь мне понятно, почему английские писатели жизнеописания своих героев всегда начинают с самого раннего возраста: перед их глазами постоянно снует детвора.

Церкви в этой части города очень многочисленны. У французов было слишком мало времени, чтобы их посетить. Но, кстати сказать, двери соборов, похоже, всегда на запоре. Табличка на решетке сообщает имя священника, его адрес, а также род коммерции, которой он занимается, в окружении семейства — миловидных детей и супруги.

По Флит-стрит и Олд-Бейли — улицам, названия которых с трудом можно было разобрать на табличках, что, впрочем, характерно для столицы, друзья доехали до Ньюгейтской тюрьмы — сравнительно недавней мрачного вида постройки. Английские архитекторы в совершенстве владеют мастерством придавать постройкам подобный колорит. Туристы проследовали до банка и Биржи. Эти два здания построены в греческом или римском стиле и ничем особенно не примечательны. Английский банк, похоже, охраняет себя сам, во всяком случае, там не видно когорты солдат и инвалидов, как в Париже. Нью-Роял-иксчейндж[246] напоминает церковь. В самом деле, разве он не является первым в мире храмом в царстве индустрии спекуляций?

— У англичан, — заметил Жак, — любопытная манера различать два типа биржевых игроков: bear и bull — медведь и бык. Покупающий, смелый и дерзкий, доверяющий, производящий и созидающий — это бык. Пессимист же, тот, кто неизменно считает, что все потеряно, одним словом продающий, — это неуклюжий, печальный медведь, медведь, которого покупатель часто заставляет плясать под свою дуду. Я нахожу это прозвище очень метким.

Проигнорировав новую конную статую Веллингтона и потратив несколько секунд, показавшихся друзьям вечностью, на созерцание шести коринфских колонн господина лорд-мэра, парижане вернулись в маленькую таверну, где важный официант вскоре подал им обед, для французских желудков не слишком обильный. На вечер Жак запланировал театральную программу. Молодой человек предложил приятелю посмотреть «Макбет» в Театре Принцессы на Оксфорд-стрит. Не теряя ни минуты, друзья вскочили в омнибус, не без труда определив среди тысячи названий на дверце станцию назначения. Наконец, в половине восьмого французы уже выходили из экипажа перед театром. Жонатан взял два билета в партер, по два шиллинга каждый, и-получил на входе в зал следующую программу.

Зал Театра Принцессы был невелик, но изысканно и красиво оформлен, авансцена сделана с безупречным вкусом. Жак оказался сидящим в окружении дам в вечерних туалетах, с цветами в волосах и с типично английским, очень смелым декольте. Когда парижане вошли в зал, свободных мест было очень много, но после девяти часов публики должно было заметно прибавиться, так как цена на билет снижается вдвое. В Англии с ее полной свободой на все каждый волен основать театр, открыть новый городской маршрут омнибусов, организовать бал или кафешантан, издавать газеты на свой вкус. В этом последнем англичане весьма преуспели: в стране выпускается семьсот восемьдесят одна ежедневная газета и четыреста восемьдесят литературных и иллюстрированных журналов. Из этой беспредельной свободы проистекает тот факт, что директор театра в своих действиях никому не подотчетен и по своему усмотрению может менять стиль и направление репертуара своего театра, так же как и цены на билеты. Он — сам себе судья во всем.

Спектакль начался. Жак не понимал ни слова, происходящее на сцене ему казалось пантомимой. Жонатан улавливал обрывки фраз и, пытаясь их понять, упускал оставшуюся половину реплики или тирады. Игра труппы была по-мещански сентиментальна и патетична, но тем не менее убедительна. Пытаясь донести до зрителей все вольности и смелые решения великого английского драматурга, актеры оглашали зал ужасающими воплями. Однако скованные и претенциозные движения служителей Мельпомены[247], их утрированная мимика, типично английская внешность, по-видимому, нравились большинству зрителей. Поединок Макбета с шотландскими баронами определенно был похож на перепалку канатных плясунов. Шотландский король делал все возможное, чтобы наносить удары строго в определенном ритме, а Макдуф каждый раз терпеливо ждал, чтобы нанести ответный выпад.

Мисс Элсворти, исполнявшая роль леди Макбет, выглядела проще и сдержанней. Она была естественной среди необузданно-романтических эмоций своих коллег. Игра хоров была скрупулезно точной; три ведьмы испускали погребальные заунывные вопли под музыку Лока, эмоциональную окраску и колорит которой Жонатан оценил весьма высоко.

Декорации — разрисованные панно, установленные на сцене, менялись с завидной скоростью. Жак был очарован небольшими шотландскими городками в районе Инвернесса. Недавнее путешествие сделало разыгрываемую актерами историю близкой его сердцу.

Произносился ли на сцене подлинный текст Шекспира? Подлаживали ли артисты под английские условности реалистическую бесцеремонность поэта или исполняли его дословно в его великолепной грубости? Вот вопрос, на который было трудно ответить и который живо интересовал Жака. Он прекрасно знал трагедию по переводам. В театре во Франции пьеса всегда исполняется сильно измененной, с купюрами. Жак указал Жонатану на знаменитое место во втором акте после убийства Дункана, когда Макдуф спрашивает у привратника, какие три вещи вызывают жажду. Но сколько Жонатан ни вслушивался, как ни напрягал все свои способности в указанный момент, он ничего не смог разобрать. Но вот на один из ответов стража ворот зал прореагировал взрывом хохота.