Глиняный конверт - Рубинштейн Ревекка Ионовна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/22
• Следующая

— Понимаешь, — убеждал Залилума Наби-Син, — если ты научишься писать и считать, отец сделает тебя своим помощником; тогда тебе хорошо будет. А когда я вырасту, мы с тобой вместе будем торговать; ты у меня главным приказчиком сделаешься.

Залилум промолчал. Неужели он всю жизнь будет рабом? Но он не стал спорить с сыном хозяина.

Каждый вечер, когда Залилум кончает работу, приходит за ним Наби-Син. Мальчики идут во двор, садятся в углу за амбаром, и начинается урок.

Наби-Син приносит мягкий кусочек глины и тонкую палочку. Залилум уже научился из этого комочка делать плоскую, круглую табличку. Потом Наби-Син оттискивает клинописные знаки и называет их.

— Ка, — говорит Наби-Син.

— Ка, — повторяет Залилум.

И так каждый урок Наби-Син показывает Залилуму десять— пятнадцать новых знаков и заставляет их выучить. Только они плохо запоминаются. Труднее всего научиться писать. Залилум берет в руки палочку и оттискивает на глине те же знаки, что и Наби-Син. Пишет, глядя на образцы, но получается совсем не то, что нужно, — криво, косо, одни черточки слишком толстые, другие так тонки, что еле видны. Плохо выходит. Совсем не умеет писать Залилум. Да и трудно ему держать загрубевшими пальцами тонкую палочку, и руки дрожат, устает он за целый день. Наби-Син сердится, кричит. А один раз даже побил Залилума, больно ударил линейкой по руке. Очень обидно стало Залилуму. Не в первый раз били его — всегда терпел. Так ведь это были чужие, старшие... А Наби-Син свой, друг называется... Конечно, Залилум мог бы дать ему сдачи, и, может быть, еще крепче, чем сам получил. Да разве ударишь!.. Наби-Син — хозяин, а он, Залилум,— слуга, раб, вещь, принадлежащая купцу.

Залилум закусил до боли нижнюю губу, молча встал и вышел.

На другой день Наби-Син пришел мириться; он подошел к сараю, где жили рабы.

— Залилум, выходи! Поиграем сегодня в шарики. Я подарю тебе самый лучший. Не будем сегодня учиться.

Залилум не отвечал.

— Ну, идем! — настаивал Наби-Син. — Я больше не буду драться. Я же не нарочно. Учитель всегда бьет нас линейкой. И мне не раз попадало от него.

Но в этот вечер Залилум так и не вышел.

Через два дня мальчики помирились.

Начались опять занятия, но толку от них не было. Залилум плохо запоминал знаки, с трудом оттискивал их на глине, они получались такие неразборчивые, что трудно было угадать их значение. И совсем не потому, что Залилум был тупым, неспособным мальчиком. Просто он очень уставал к вечеру. Весь день бегал он на побегушках. Им командовали не только хозяин и хозяйка, но и управляющий, и кухарка, и сторож, и все слуги вообще. С раннего утра носился Залилум по дому, иногда даже поесть толком не успевал. Какие уж тут занятия! Вот если бы он утром ходил в школу, как Наби-Син, наверное, и он, Залилум, не хуже его мог бы учиться. А так только ради Наби-Сина сидел он по вечерам над табличками. Да и то не всегда вечером бывал Залилум свободен.

Вот сегодня все ушли на свадьбу к брату хозяина, и не только Наби-Син пошел со старшими, но даже младших ребят взяли с собой. А слуг и кухарку отправили пораньше помогать готовиться к свадьбе и прислуживать. Дома остались только маленькая дочь хозяев, старая рабыня-нянька да Залилум.

— Будешь сидеть дома, возьми таблички и учи знаки, — приказал Наби-Син Залилуму на прощанье.

— И не подумаю,— пробурчал Залилум, но Наби-Син уже не слыхал ответа — он вышел вслед за родителями.

Нянька уложила спать девочку и велела Залилуму сторожить ее, а сама тоже легла — совсем расхворалась старуха: спина у нее ныла и голова болела.

В комнате было тихо, начало темнеть. Девочка мирно посапывала. Залилума начало клонить ко сну. Он задремал.

Но что это? Страшный крик разбудил мальчика. Должно быть, что-то испугало ребенка. Или укусило какое-нибудь насекомое. Девочка надрывалась от крика. Залилум взял ее на руки и заходил с нею по комнате.

— А-а-а, спи, спи, спи.

Но девочка не унималась. Что делать? Она никогда не перестанет плакать. Вдруг Залилум вспомнил, как его бабушка успокаивала брата и сестру, произнося над ними заклинание. Залилум много раз слышал его и хорошо помнил все слова. И, продолжая укачивать на руках ребенка, он заговорил нараспев:

Мерное покачивание и ритмичный напев усыпили девочку — она затихла. Залилум уложил ее в постель и прилег около нее на полу и незаметно уснул. Ему снилось, что он снова дома, спит на циновке рядом с братом и сестрой и мать ласковой рукой гладит его по голове и шепчет: «Залилум! Проснись, Залилум!»

Он открыл глаза и увидел мать, наклонившуюся над ним и будившую его такими знакомыми и родными словами: «Залилум! Проснись, Залилум!» В первую минуту мальчик не мог понять, где он находится. Потом до его сознания дошло, что он в доме хозяина и мать пришла к нему сюда поздно вечером.

— Мать! Что случилось? Зачем ты здесь? Так поздно?

Синнури села на пол и тихо заплакала.

— Отец? — Залилум обнял мать. — С ним беда?

— Нет больше твоего отца, — зарыдала Синнури. — Злые духи не хотели оставить его в покое. Они мучили Убар-Шамаша и разрывали его грудь. День и ночь кашлял твой отец, и кровь лилась у него из горла. А потом злой дух отнял у него дыхание, и твой отец умер. Вот уже месяц, как его зарыли в землю, и теперь он в подземном царстве, откуда нет возврата. — И Синнури опять горько зарыдала.

— Почему ты раньше не пришла ко мне?

— Нельзя было.

— Как же ты живешь, мать? Одна теперь. Кто работать будет?

— Трудно без отца. Хлеб посеяли, поливали мало, плохо уродился. Убрать некому.

Залилум задумался:

— Мать, забери меня отсюда. Я работать буду. Я теперь сильный.

Синнури покачала головой.

— Белидинам не отпустит. Где я возьму одиннадцать сиклей серебра, чтоб выкупить тебя у хозяина?

Залилум вздохнул. Он забыл, что его продали, он раб. И Залилум провел рукой по своей наполовину обритой голове и печально повторил:

— Белидинам не отпустит.

Синнури встала:

— Пора идти.

Залилум проводил мать до ворот. Грустное было прощанье. Мальчик стоял рядом со стариком сторожем и глядел на мать, пока она не свернула в переулок. Потом он тихо побрел в сарай, где спали рабы, и улегся на свою соломенную подстилку. Было необычно тихо, никто еще не вернулся со свадьбы. Залилум вспоминал отца, представлял себе их опустевший дом, думал о том, как будет жить его мать, как справится она с работой. А брат и сестра? Что будет с ними? В конце концов их тоже продадут какому-нибудь богатому купцу. А ему, Залилуму, уже больше никогда не видеть свободы. Раньше, когда ему было особенно грустно, он мечтал о том, что его отец поправится, будет много работать, соберет хороший урожай, продаст зерно и выкупит сына. А теперь... Теперь отца больше нет, и Залилум будет вечно рабом.

— Не хочу быть рабом! Не хочу! — вслух простонал мальчик и сжал кулаки.

Но как это сделать, как вырваться отсюда, кто ему поможет, такому маленькому и одинокому в своем горе?

Однажды хозяин послал Залилума в кладовую на втором этаже.

Там управляющий Варадсин укладывал глиняные таблички, и Залилум должен был ему помогать. В кладовке на полках стояли плетеные корзины и большие глиняные сосуды; они доверху были наполнены клинописными табличками.

• Предыдущая
• 7/22
• Следующая