Ыых покидает пещеру - Белов Лев - Страница 16

• Предыдущая
• 16/40
• Следующая

— Наверно, долго упрашивал? — усмехнулась Сверчкова.

— Минут сорок.

— А потом?

— Потом я согласился.

— Ты?!

— А кто же? Не я упрашивал, а меня еле уломали.

— Как так?

— Очень просто. Подходит ко мне Ыых, кланяется и говорит: «Уважаемый Владимир Леонидович, сделайте нам, пожалуйста, одолжение, возьмитесь нести оружие!».

— Не болтай!

— А я его спрашиваю: «Как? Просто так, на общественных началах? Не пойдет! У меня семья и Галка на руках… Так что, извините, граждане неандертальцы…».

— Ну, Вовка!

— А ты не нукай. Лучше послушай, что я обнаружил.

Узнав о том, что их вещи находятся в святилище козла, девочка задумалась.

— Что делать?

— Надо утащить все это и где-нибудь припрятать.

— Значит, ты предлагаешь организовать кражу?

— Крадут чужие веши, а свои мы просто возвратим по принадлежности. Как-нибудь я туда залезу, и…

— Почему «я»? Мы вместе поднимемся в пещеру.

— Не боишься, что звери на нас нападут? Честно говоря, я немного сдрейфил, когда увидел барса. А ведь он был уже почти мертвый.

Ответить на этот вопрос Галка не захотела и поэтому постаралась перевести разговор на другую тему. Как бы невзначай она поинтересовалась, хорошо ли мечет копье Вожак.

— Дай бог нам так научиться! — воскликнул мальчик.

— «Дай бог, дай бог», — передразнила Сверчкова, — Наверно, Гошка Чистюлькин был прав, когда говорил, что в тебе есть что-то религиозное.

— Балбес твой Чистюлькин!

— Вовка, скажи честно, а ты хотел бы сейчас увидеть этого балбеса? — спросила Сверчкова после небольшой паузы.

Вопрос Галки повис в воздухе: Тутарев уставился на нее немигающими глазами и почувствовал, как в его горле невыносимо першит. Чтоб не заплакать, он откашлялся и оглянулся на дикарей, весело копошившихся у костра, на котором уже жарилась свежая дичь.

— Скоро обедать, — вяло произнес он. — Ты когда-нибудь пробовала жареного горного барана?

— Я тебе о Чистюлькине, а ты мне о баране, — нахмурилась Галка. — Тем более, что это не баран, а козел, горный козел. Нет, ты мне все-таки скажи, хотел бы увидеть сегодня Чистюлькина?

— Конечно, — признался мальчик. — Я всех хотел бы увидеть — и маму, и папу, и бабушку, и Сурена Капа-ретова…

— И Эргаша Джамалова, — продолжала Галка, — и Владимира Исидоровича, и Жору Ходулина, и Гену Морковченко, и Людочку, и…

— …И Сурию Курбановну, — подхватил Вовка, — и Садыка Нугмановича, и Маргариту Петровну, и Женьку Ковальченко, и нашего начальника лагеря… — Вовка умолк, не в силах перечислять ставшие такими родными и близкими имена своих младших друзей и старших наставников.

…И начальника нашего лагеря Алексея Ипполитовича, — еле произнесла уже совсем расстроившаяся девочка. Ребята грустно посмотрели друг другу в глаза, и Галка вдруг неожиданно твердо сказала — Нам надо отсюда бежать!

— За нами следят.

— Усыпим их бдительность! Мы же цивилизованные люди.

— Но мы можем попасть к другим дикарям, а те окажутся вдруг нецивилизованными людоедами.

— Надо запугать этих, и пусть они покажут нам дорогу. Надо вырваться из этого каменного мешка!

— Эх, Галка, разве они знают дорогу? Мы же для них словно с неба свалились! Они глядят на нас, как на чудо!

— Послушай, Вовка, как ты считаешь, они в бога верят?

— Думаешь, неандертальцы такие глупые? Ты у них хотя бы одну иконку видела?

— Вот чудак! А разве без иконки в бога нельзя верить? Ты же видел у них глиняного козла!

— Сравнила! То — козел, а то — бог. Все-таки имеется разница.

— Разница? А ты что же, можешь отличить бога от козла? Ты видел того и другого рядом?

— Знаешь, Галка, давай не будем говорить об этой чепухе! Ты приемник сегодня слушала?

— Где уж там приемник, времени не было!

— Как? А что ты делала?

— Когда тебя утащили на охоту, меня повели собирать какие-то растения.

— Зачем? Для гербария?

— Нет, Вовочка, для пищи.

— Пробовала?

— Да, такие листья, как наш щавель, только размером побольше и немного повкуснее. Килограммов пятьдесят собрали.

— Эх, есть захотелось, — проглотил слюну Вовка. И, будто услышав его слова, к ребятам подошла одна из женщин племени Каа муу. Дотронувшись волосатой рукой до Галкиного плеча, неандерталка изобразила некое подобие улыбки.

— Аа мии кии! — сказала она, протянув другую руку в сторону костра, от которого уже тянулся запах жареного мяса.

— Чего это они так расщедрились? — поразилась Галка — То объедки, как собакам, кидали, а то вдруг к костру приглашают.

— Все дело в бинокле! — загадочно улыбнулся Вовка.

Он не успел рассказать девочке о том, что только благодаря ему, Вовке, охота завершилась удачей. Зачем? Настоящий герой скромен. Пусть Галка сама поймет по изменившемуся отношению дикарей к Ёовке, что ее друг совершил какой-то подвиг.

Да, все дело было в бинокле. Когда ребята подошли к костру, вокруг которого сидели на корточках неандертальцы (раненый Бжийя полулежал на шкуре).

Ыых небрежно сунул Галке обыкновенный кусок мяса, зато Вовке… О! Вовке, как самому зоркому из всех, он торжественно протянул на палочке… полусырой козлиный глаз.

С точки зрения дикарей, это, конечно, было великолепное подношение. Но беда в том, что Вовка терпеть не мог глаз в качестве блюда — ни сырых, ни жареных, ни вареных! Галка сжалилась над ним и отдала ему половину своей изрядной доли.

Вовка с жадностью набросился на пищу. Галка глядела на него с нескрываемым удивлением и, хотя сама ела с большим аппетитом, не могла удержаться от того, чтобы не сделать ему замечания:

— Веди себя прилично, ты находишься в обществе. — В обществе, — дожевывая мясо, повторил Вовка, покосившись на Ыыха.

Галка невольно обвела глазами неандертальцев. Они. с ожесточением рвали еду зубами, с громким присвистом высасывали костный мозг, хрустели челюстями и то и дело шмыгали носом. Казалось, ничто в мире не в состоянии отвлечь их от этого важного занятия. И все же иногда Вожак поворачивался в сторону Вовки и собственноручно, под завистливые взгляды Уау, подкла-дывал мальчику обглоданные кости, при виде которых Вовка был готов весь вывернуться наружу.

— Увидел теперь, как едят дикари? — усмехнулась Галка.

— Лучше б не видеть никогда ни их самих, ни как они едят, — вздохнул Вовка. — Галка, я хочу обратно в лагерь.

— Ага! — злорадно воскликнула Галка. — Но ведь в лагере — дисциплина!

— Люблю дисциплину.

— В лагере — выговоры.

— Люблю выговоры.

— В лагере — шефы.

— Ну… и к этому можно привыкнуть.

— То-то! Правда, интересно, Вова: вот мы сейчас при этих дикарях вслух делимся планами, а они глядят на нас и ровнешенько ничего не понимают!

— Угу! А они могут при нас делить нас на куски и советоваться, как лучше нас зажарить, а мы слушаем и улыбаемся.

— Но ведь они не людоеды!

— Это я к примеру.

— Знаешь, нам надо срочно заняться изучением их языка!

— А я уже кое-что заучил, — уныло сказал Вовка, аппетит которого был далеко не удовлетворен. — Знаешь, например, как по-неандертальски будет «Приветствую вас»?

— Как?

— Зуу хриа!

Вовка едва успел произнести эти слова, как Ыых выронил из рук еще не обглоданную кость, весьма проворно вскочил на ноги и подал знак остальным соплеменникам сделать то же. Вся орда тут же прекратила трапезу и, повинуясь приказанию предводителя, под-нялась. Исключение составил лишь раненый, но и он перестал есть.

— Зуу хриа! — вскричал Ыых, обращаясь к сидящим на земле Вовке и Галке. Ребята невольно встали и ошеломленно глядели то на неандертальцев, то друг на друга.

— Зуу хриа! — закричали дикари, размахивая руками.

• Предыдущая
• 16/40
• Следующая