Быть котом - Хейг Мэтт - Страница 8
- Предыдущая
- 8/36
- Следующая
Вот она кормит Гастера. Ложка стучит о край миски.
«Мама!» — закричал Барни. Крик остался беззвучным: рот больше его не слушался. Это был пересохший кошачий рот, не способный ни на что, кроме жалкого мяуканья.
Тут вдруг его усики встопорщились и затрепетали (кошачье волшебство номер шесть, как вы уже знаете) от ощущения близкой опасности; и в тот же миг все тысячи шерстинок, покрывавших его тело, встали дыбом.
Гастер.
Гастер с жадностью проглотил свой завтрак секунд примерно за пять. После этого он обычно делал одно из двух. Либо он заваливался спать в свою корзину, либо — чаще всего — несся наверх в комнату Барни, чтобы облизать ему лицо. Только вот сегодня он не обнаружит лица Барни. Вместо этого он найдет кошачью морду. А Барни прекрасно знал, что Гастер для кошек — примерно то же, что горячая печка для мороженого.
Перед глазами у него промелькнуло воспоминание: Барни гонится за сиамской кошкой в парке. Кошка исчезла раньше, чем Гастер успел что-то сделать, но только потому, что это была супербыстрая кошка — она испарилась в мгновение ока, словно по волшебству.
Тогда это показалось Барни очень забавным. Но теперь, когда он сам стал котом, ничего смешного он в этом уже не видел.
Он посмотрел вниз, на ковер.
Прыгай. Ты должен прыгнуть.
Если ты отсюда не выберешься, Гастер тебя сожрет.
Вот и оно.
Грохот собачьих лап по лестнице, все ближе и ближе.
«Прыгай!» — приказал себе Барни в последний раз.
Он зажмурился. Перед глазами у него возникло папино лицо в тот день, когда он стоял у края бассейна, убеждая Барни прыгнуть с трамплина. «Сынок, у тебя все получится». Тяжелые шаги пса-убийцы уже грохотали по ковру в коридоре.
Надо прыгать. На раз-два-три.
Раз, два…
Барни зажмурился и спрыгнул с кровати, описав ровную дугу, как вода, льющаяся из стакана.
Однако приземление оказалось тяжелым и неуклюжим: он проехался подбородком по ковру, чуть не свернув себе шею. Очертания предметов на миг расплылись, потом снова стали четкими. Раздумывать было некогда. Тяжелое дыхание Гастера слышалось уже у самой двери.
Барни бросился бежать. Он сам не понимал, как ему это удавалось, ведь в новом его теле все было не на своих местах. Он забился в угол комнаты — комочек, сжавшийся от страха, — а Гастер между тем уже поддевал носом огромную дверь.
Дверь распахнулась, закрыв собой Барни, который пытался не обращать внимания на свой внутренний голос, твердивший ему, что он скоро умрет.
Гастер вспрыгнул на кровать и принялся ее обнюхивать. Затем с грохотом, прозвучавшим для Барни, как небольшое землетрясение, он спрыгнул с кровати.
«Это все мне мерещится, — сказал себе Барни. — Я не кот. Я человек. Я мальчик. Мне двенадцать лет. Все будет…»
Мокрый собачий нос просунулся за дверь; две черные ноздри были похожи на глаза огромного чудовища. Нос немного помешкал, пока его обладатель осмысливал происходящее. Затем он оттолкнул дверь назад, и над Барни нависла морда Гастера, обросшая коричнево-белым мехом. На морде этой сверкали глаза, и она была раз в десять больше, чем раньше. Чудовище породы Кинг чарльз.
Затем произошло невозможное. Раздался голос. Полный важности и самомнения, как будто и правда принадлежащий королевской особе, голос Гастера:
— О боги! У меня просто нет слов! Мерзкая кошка. В моем доме. В моем собственном доме!
— Нет, это я… — начал Барни, с удивлением отметив, что Гастер его понимает. — Я Барни. Гастер, это правда, поверь мне. Я не понимаю, что происходит. Я просто… Что-то такое случилось за ночь…
— Что ты здесь делаешь? Каковы твои намерения? Говори! Говори, заклинаю тебя!
В глазах Гастера сверкало безумие. Он казался способным на все.
— Это я!
— Придержи язык! — сердито рявкнул Гастер. — Ты вообще понимаешь, с кем говоришь? Я спаниель Кинг чарльз. Мои предки были свидетелями реставрации королевской власти в Англии. Благодаря им мы сегодня видим эту страну такой, какая она есть. И как и у всех представителей моей благородной породы, у меня есть принципы, которым я неизменно следую. И важнейший из них — никогда не пускать в свой дом незваных кошек. Если же это произошло, остается одно: уничтожить указанную кошку. Так что, жалкий проходимец, я настоятельно рекомендую тебе приготовиться к смерти.
— Господи, Гастер, да в чем дело? Прекрати лаять! — Это мама Барни кричала снизу. — У меня голова раскалывается.
— Мам! — попытался прокричать Барни. — Мама! Мама!
Три жалких мяу, не достойных даже того, чтобы поставить их в кавычки.
Гастер зарычал, оскалив зубы. Он явно планировал вонзить их в Барни.
— Гастер, послушай, — сказал Барни, радуясь хотя бы тому, что Гастер мог его услышать. — Это я, Барни. Спроси у меня что угодно. Что-нибудь, что могу знать только я, и…
Гастер, щелкая зубами, сделал шаг вперед. Барни вжался в стену. В человеческом мире ни одно животное не казалось таким милым и безобидным, как спаниель породы Кинг чарльз. Но не в кошачьем мире…
— Подлый трусливый котяра!
— Гастер! Клянусь тебе, я — Барни. Вчера у меня был день рождения. Мой папа пропал, и, возможно, умер. Мой папа — ну, ты знаешь, это он взял тебя из собачьего приюта.
Услышав это, Гастер пришел в ярость:
— Из собачьего приюта?! Какое пятно на моей репутации! Да как ты смеешь?! Повторяю еще раз: я спаниель Кинг чарльз. Мои предки жили при королевском дворе короля Карла Второго. Им оказывали почести, о которых остальные собаки могут только мечтать. Собачий приют! Какое оскорбление!
Барни не знал, что и сказать.
— Но это правда. Твои предыдущие хозяева от тебя отказались. Так что мы тебя спасли. А именно, папа тебя спас.
Гастер замер, о чем-то задумавшись. Может быть, Гастер все-таки проникся его словами? И станет его союзником? Но нет.
— Врррру-н! — прорычал Гастер.
И его оскаленные челюсти придвинулись еще ближе.
«Я сейчас умру, я сейчас умру, я сейчас…»
Закрыв глаза, Барни смиренно ждал, когда пес откусит ему голову, но этого почему-то не произошло.
Огромные зубищи были уже в миллиметре от Барни, когда вдруг собаку резко оттащили назад. Это миссис Ив схватила его за ошейник — не ведая о том, что тем самым спасла жизнь своему сыну.
Открыв глаза, Барни увидел великаншу, нависшую над ним.
Мама тоже его заметила. Только она, конечно, не поняла, что это он.
— О боже! — воскликнула она. — Кошка! Барни, будь так добр, скажи мне, что в твоей комнате делает кошка? Барни? Барни?.. Барни?!
Она растерянно уставилась на пустую кровать, не понимая, куда мог деться ее сын. На лицо ее, словно тучки, набежали беспокойные морщинки.
— Барни, ты в ванной? — позвала она. — Ты все еще мучаешься с этим волоском?
— Нет, — сказал Барни. — Нет, я здесь. Я кот. Это я. Мам, пожалуйста, послушай меня! Мам!
Он умоляюще вскинул на нее глаза. Но это было все равно что пытаться говорить с колокольней.
— Ты лжец, вторгшийся в чужие владения! — рявкнул Гастер. — Прошу вас, миссис Ив, позвольте мне разобраться с этим бродягой.
— Пойдем, Гастер. — Мама оттащила спаниеля и, пройдя по коридору, заперла его в бывшем папином кабинете, который теперь служил комнатой для гостей. — Сиди здесь, — услышал Барни ее голос. — И не вздумай скрестись в дверь.
Она сразу же вернулась. Нагнулась, взяла его под живот, и он вдруг вознесся в воздух. Он попытался уцепиться за ее халатик, и когти, как по волшебству, сами выдвинулись и ухватились за ткань.
— Не царапайся, шалун, — пробормотала мама. — Ну, и где же Барни? Барни? Ты где? У меня правда нет времени на эти игры!
— Я здесь! У тебя на руках!
Мама таскала Барни с собой по всему дому, заглядывая во все комнаты и все крепче сжимая его живот. Она начинала беспокоиться.
Наконец миссис Ив открыла входную дверь, отцепила когти Барни от халатика и бросила его на землю, в морозное февральское утро.
- Предыдущая
- 8/36
- Следующая
