Техану. Последняя книга Земноморья - Ле Гуин Урсула Кребер - Страница 13
- Предыдущая
- 13/50
- Следующая
Тенар наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Лежи спокойно, – сказала она. – Дай мне закончить.
Он подчинился и вскоре вновь погрузился в пучину сна. Напряжение покинуло его, мышцы рук расслабились.
Позже, лежа в постели рядом со спящей Ферру, она вдруг подумала: «А ведь я никогда его раньше не целовала!» Эта мысль потрясла ее. Сперва она усомнились и стала перебирать в памяти события давно минувших дней. В Гробницах?.. Нет. Может, потом, когда они вместе карабкались по горам… В «Ясноглазке», когда они плыли на Хавнор… Когда он привез ее на Гонт?..
Нет. И Огиона она тоже никогда не целовала, впрочем, как и он ее. Старый маг любил ее, звал дочкой, но ни разу не приласкал ее. А она, взращенная как далекая ото всех, неприкасаемая жрица, не искала ласки, возможно, просто не зная, что это такое. Хотя порою она прижималась на миг лбом или щекою к ладони Огиона, и тот неуловимым движением проводил рукой по ее густым волосам.
Но Гед никогда не позволял себе даже такого.
«Неужели я никогда не думала об этом?» – недоверчиво спрашивала она себя, охваченная каким-то благоговейным ужасом.
Тенар не знала. Когда она попыталась вспомнить, ее с новой силой охватили страх и угрызения совести, но вскоре они ушли, исчезнув без следа. Ее губы помнили слегка шершавую, сухую и прокладную кожу его щеки чуть правее рта, и только это было важным, только это имело смысл.
Тенар уснула. Ей снилось, что чей-то голос зовет ее: «Тенар! Тенар!», и она отвечает ему, крича словно чайка и паря в пронизанной светом вышине. Но Тенар никак не могла понять, кого она зовет.
Сокол разочаровал тетушку Мосс. Он выжил. Через день-другой она смирилась с этим. Старуха приходила и, заботливо поддерживая голову Сокола, поила его своим бульоном из козьего мяса и целебных трав обдавая больного ядреным ароматом своего тела. Бормоча что-то себе под нос, она, ложка за ложкой, вливала в него жизнь. Несмотря на то, что он узнал ее и назвал по имени, она не желала признавать его, хотя и не отрицала его сходства с человеком, которого звали Сокол. Он ей не правился. По ее словам, в нем все было неправильно. Тенар тоже беспокоилась, ибо была достаточно высокого мнения о проницательности старой колдуньи, но ее вера в Геда оставалась непоколебимой. Она ощущала лишь радость от его присутствия здесь и от его постепенного возвращения к жизни.
– Вот увидишь, скоро он станет самим собой, – сказала она Мосс.
– Самим собой! – фыркнула та и сделала вид, будто раскалывает орех и отбрасывает прочь скорлупу.
Вскоре он спросил об Огионе. Тенар боялась этого вопроса. Она почти убедила себя в том, что Гед не задаст его, ибо он уже догадался обо всем сам, как и положено магу. Ведь даже маги из Порт-Гонта и Ре Альби почувствовали, что Огион умер. Но на четвертое утро, когда она подошла к нему, увидев, что он проснулся, Сокол посмотрел на нее и сказал:
– Это дом Огиона.
– Дом Айхала, – поправила его она слегка дрогнувшим голосом. Ей все еще нелегко было произносить вслух Настоящее Имя мага. Она не была уверена в том, что Гед знал его. Наверное, знал. Скорее всего, Огион поведал ему обо всем, а может, в том не было необходимости.
Некоторое время Гед молчал, а затем сказал без тени эмоций в голосе:
– Значит, он умер.
– Десять дней назад.
Он лежал, глядя перед собой невидящим взором, словно погрузившись в какие-то свои, ему одному ведомые мысли.
– Когда я появился здесь?
– Четыре дня назад, вечером.
– Там, в Горах, я никого не встретил, – сказал он. Затем его тело содрогнулось, пронзенное болью или невыносимым воспоминанием о былой боли. Он закрыл глаза, нахмурился и тяжело вздохнул.
Силы мало-помалу возвращались к Геду. Тенар привыкла к постоянно угрюмому выражению на его лице, затрудненному дыханию, часто стиснутым в кулаки руками. Возвращались силы, но не здоровье и покой.
Однажды теплым летним утром Гед вышел на крыльцо дома. Дальше от постели он пока еще не отходил. Он сел на пороге и уставился невидящим взором куда-то вдаль. Возвращавшаяся с бобовых грядок Тенар остановилась у угла дома, не в силах оторвать от него глаз. Он по-прежнему оставался бледной, призрачной тенью самого себя. Дело было не столько в седых волосах, сколько в мертвенном оттенке туго обтягивающей кости кожи. Былой огонь в его глазах угас. И все же эта тень, этот выгоревший изнутри человек был тем самым могучим магом, чье лицо она впервые увидела когда-то во всем блеске его величия; лицо сильного мужчины с ястребиным носом и резко очерченным ртом, красивое лицо. Он всегда был гордым, красивым мужчиной.
Тенар подошла к нему и сказала:
– Солнечный свет тебе сейчас необходим.
Тот согласно кивнул, но руки его дрожали от напряжения, словно он ехал верхом, оседлав поток летнего зноя.
Гед не промолвил ни слова, и она подумала: может, ее присутствие сковывает его. Возможно, он теперь не мог быть с ней, как раньше, на короткой ноге. В конце концов, он же Верховный Маг… она совсем забыла об этом. Уже четверть века минуло с тех пор, как они бродили по горам Атуана и плыли вдвоем на «Ясноглазке» по восточным морям.
– Где «Ясноглазка»? – внезапно спросила она, сама удивленная тем, что вспомнила про нее, и тут же подумала: «Какая же я глупая! Прошло столько лет, теперь он Верховный Маг, и ему не к лицу плавать на крохотной лодке».
– На Селидоре, – ответил Гед. На лице его застыла маска невыразимого отчаяния.
«Давным-предавно, как вечность, далеко-предалеко, как Селидор…»
– Самый далекий остров, – сказала она с оттенком вопрос в голосе.
– Западный край света, – прошептал он.
Поужинав, они задержались за столом. Ферру вышла во двор поиграть.
– Значит, ты с Селидора прилетел сюда на Калессине?
Когда она собиралась произнести Имя дракона, оно вновь сорвалось с ее губ непроизвольно, как бы само по себе, согрев ее дыхание своим огнем.
Услыхав знакомое Имя, Гед пристально взглянул на нее, – тут она вдруг поняла, что он, по возможности, старается не встречаться с ней глазами, – и утвердительно кивнул. Затем, в порыве вымученной честности, поправился:
– С Селидора на Рокк. А затем с Рокка на Гонт.
Тысяча миль? Десять тысяч миль? Тенар понятия не имела. В сокровищницах Хавнора она видела огромные карты, но никто не помог ей разобраться в нанесенных на них шкалах и цифрах. «Далеко-предалеко, как Селидор…» Да и можно ли полет дракона измерить в милях?
– Гед, – сказала она, называя его Настоящим Именем, поскольку они были одни, – я знаю, ты был на волосок от смерти и перенес невероятные страдания. И если ты не хочешь, а, может, не смеешь или не должен рассказывать мне об этом – не говори… Но если я хоть что-то узнаю о том, через что тебе пришлось пройти, возможно, я смогу тебе чем-то помочь. Мне бы хотелось быть тебе полезной. Ведь вскоре за Верховным Магом с Рокка пришлют корабль, да что я говорю, они пришлют за тобой дракона! И ты снова уедешь. И нам с тобой может больше не представится случая поговорить по душам.
Она даже сжала руки в кулаки – настолько фальшиво прозвучали произнесенные ею слова. А шутка про дракона столь же вымучена, как оправдания неверной жены, застигнутой на месте преступления!
Гед не отрывал взгляда от стола. Он был мрачен и угрюм, словно фермер, вернувшийся после тяжелого дня с поля домой, где его пытаются втянуть в мелочную перепалку.
– Думаю, никто с Рокка за мной не приедет, – сказал он. Это признание отняло у него столько сил, что прошло немало времени, прежде чем он добавил:
– Не торопи меня.
Решив, что он больше ничего не добавит к сказанному, она сказала:
– Да, ты прав. Извини, – и поднялась, собираясь вытереть стол, но тут он едва слышно прошептал, по-прежнему не поднимая глаз:
– Теперь времени у меня в достатке.
Затем он тоже встал, положил свою тарелку в мойку и закончил вытирать стол. Потом Тенар счищала с тарелок остатки пищи, а Гед мыл их. Это было для нее внове. Она невольно сравнила его с Флинтом. Тот ни разу в жизни не вымыл за собой тарелку, считая сие женской работой. Однако когда Гед жил у Огиона, они вели хозяйство без помощи женщин. Да и впоследствии Гед делал все сам. Ему и в голову не приходило делить работу на «женскую» и «мужскую». Печально, подумала она, если он начнет задумываться над этим, если решит, что такая работа недостойна его.
- Предыдущая
- 13/50
- Следующая
