Генезис - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 7
- Предыдущая
- 7/84
- Следующая
— Спасибо за совет, — кивнул я и побежал догонять Нейлу.
Настиг я ее уже в конце улицы. Все то время, пока мы петляли среди высоких домов, я испытывал неловкость. Когда подруга завернула рукава платья, я приметил на ее правом запястье небольшой золотой браслетик. Как-то неприятно вышло: вроде мы с друзьями не попали на свадьбу из-за войны, а с другой стороны — приглашение-то было, и висело оно на моей совести тяжким грузом.
Вскоре мы очутились в жилом квартале среди целого лабиринта из высоких каменных заборов. Пара устроилась весьма неплохо, почти в центре Сантоса, да еще и в престижном районе. Пройдя несколько поворотов, мы оказались перед кованой решеткой, перекрывающей путь в уютный садик. Нейла провела рукой по замку, тот щелкнул, и решетчатая дверь отворилась.
Идя по ухоженной дорожке, я старался тщательно все осмотреть. Все же мудрецы говорят: «Если хочешь узнать человека, узнай его дом». Сейчас Нейла и Тист раскрывались для меня с совершенно неизвестной стороны. В саду виднелись местные аналоги земным тюльпанам и розам. Также я приметил несколько странноватых растений, мне неизвестных. Они обладали весьма большими лепестками сиреневого цвета, при этом стебель был коричневатого оттенка. Потом я заметил обычный гамак, натянутый между двумя дубками. Видимо, это место отдохновения Молчуна, он у нас ярый поклонник таких «полежанок».
Уже почти перед самым крыльцом я ощутил приглушенный запах раскаленной стали и камня. Нейла, заметив мою небольшую заминку, лукаво улыбнулась, но продолжала хранить молчание.
Зайдя в дом, я снял сапоги и повесил куртку на крючок.
— Не стой столбом, — подтолкнула меня внезапно преобразившаяся подруга.
Куда-то пропало строгое платье. Ему на смену пришел домашний сарафан, поверх которого Колдунья наценила передник. Волосы она убрала в платок. Уже ничто не напоминало о ее славном прошлом в рядах наемников, да и о профессорской должности тоже. На меня ласково смотрела обычная хозяюшка, радушно привечающая старого знакомого.
— Челюсть подбери и давай на кухню.
Выполнив указания и вернув загулявшую часть лица на место, я двинулся следом. Стены, покрашенные в нежные тона, создавали атмосферу уюта и покоя. А чуть скрипящий пол нисколько не портил картину — наоборот, дополнял ее, насыщая особым, неповторимым оттенком настоящего дома. Не простой лачуги, наспех сбитой, чтобы укрыться от наступающих морозов, и не тех пропахших дымом палаток, а именно дома.
Кухня оказалась весьма современной для Ангадора. Ладная печка, красивый резной стол, шкафы с посудой, умывальник и цветы на подоконнике. Ополоснувшись, я отодвинул табурет и уселся за стол.
— А где…
— Тист! — крикнула Нейла.
Минутой позже в помещение зашел Молчун. Вот кто ни капельки не изменился! Все то же суровое, но спокойное лицо, грудь, вздымающаяся подобно проснувшемуся вулкану, черные как смоль волосы, заплетенные в три косы. Своими медвежьими лапами Тист сгреб Колдунью и поцеловал. От такого зрелища у меня как медом сердце окатило. Все же иногда хочется отказаться от дороги и посидеть в теплой обстановке. Правда, все хорошо в меру…
— Ну хватит! — рассмеялась Нейла и змейкой выскользнула из объятий мужа. — У нас гости.
Молчун замер, а потом медленно повернулся ко мне. Я никогда не мог понять, то ли он улыбается, то ли скалится. А пару секунд спустя меня постигла участь подруги. Молчун так же сгреб меня в объятия, вот только не чмокнул, а похлопал по спине. Лучше бы мы ограничились рукопожатием: в этом случае я бы отделался сломанной кистью, а теперь придется ребра сращивать.
— Я тоже рад тебя видеть, здоровяк, — прохрипел я. — Но ты меня сейчас загубишь.
— Дорогой! — хихикнула Нейла. — Поставь мальчика на место.
Тист ослабил хватку, и мои ноги снова встали на твердую поверхность. Варвар подвинул к себе громадный стул, который вполне мог заменить стенобитный таран, и уселся прямо напротив меня.
— Все разговоры потом, — нахмурилась Колдунья. Ума не приложу, как она его без слов понимает! Видать, любовь. — Сначала поедим.
Поесть я был не прочь, и уже через полчаса на столе стояли жаркое, миска с ароматным хлебом и пирожки. Ел я долго, смакуя каждый кусочек. Уже очень много лет я не пробовал домашней пищи и сейчас просто не мог позволить себе быструю трапезу. Нужно дать время сознанию запомнить этот вкус, запомнить каждый оттенок запаха и все сопутствующие ощущения. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот обед, плавно перетекший в ужин. За окном уже смеркалось, а мы так толком ни о чем и не поговорили.
— Вот и чайник закипел, — нарушила звенящую тишину Нейла и сняла пузатого с плитки. — Вот теперь можно и пообщаться, только не здесь. Пойдемте в беседку.
В итоге Тисту доверили нести кружки, мне — пирожки, ну а чайник, как и положено, покоился в руках Колдуньи. Нехитрой процессией мы вышли во внутренний дворик и добрались до беседки. Поставив съестное на стол, расселись по местам. При этом Нейла, забравшись на лавку с ногами, положила голову на плечо мужа. У меня в голове сразу всплыла картинка из старого советского мультфильма, где бродячая кошка заснула на спине у огромного медведя.
Налив себе чаю и вооружившись пирожком, я начал свой рассказ. Поведал друзьям о страшной пьянке, устроенной в Борее после победы. Припомнил несколько комичных ситуаций, что произошли с нами при переходе через Харпудов гребень. Огромный успех имела история о том, как мы подшутили над Пило, подсунув ему самую страшную из женщин, приписанных к обозу. Вся соль истории заключалась в том, что предварительно мы замотали ее в легкие одежды, а лицо накрыли полупрозрачной тканью, представив «незнакомку» как танцовщицу с земель, лежащих за пустыней. Младший к этому моменту мало что соображал от выпитого спиртного. Поутру на весь лагерь раздался душераздирающий вопль, а участники наемной армии «Пробитый золотой» могли увидеть, как через просеку несется голый мужик и что-то яростно кричит.
Вспомнил я и сам Харпуд. Рассказал о том, как нас накрыла лавина, о том, как блуждал в подземельях. Когда же речь зашла о тамошних обитателях, Нейла непрерывно ахала и охала, а Тист светился охотничьим азартом и явно мне завидовал. Потом поведал о Сильвии Сильверстоун и ее диверсионном отряде «Слепые кошки». Молчун хмыкнул, а Колдунья не постеснялась отпустить пару ехидных шуточек на весьма плоские темы. Рассказал им о Константине, младшем принце, бежавшем из дворца и вступившем в наши доблестные ряды. Упомянул о том, как мы все боялись, что по наши души явится императорская гвардия и наш путь закончится в казематах и пыточных.
Я все старался оттянуть момент, когда придется сообщать ужасную новость, но, так или иначе, речь зашла о Мальгроме, городе-крепости в Нимии. Я поведал о том, как мы рубились на парапетах, как я упал вниз, как зашивал самого себя и как наша армия взяла крепость. Припомнил взятие магазина и то обстоятельство, что в нем отыскалось дорогое оружие гномов.
— Кто? — прошептал Молчун, и у меня чуть уши не заложило от его голоса, показавшегося громоподобным.
— Ушастый.
Друзья сразу помрачнели, их лица тронула грусть. Вскоре Тист принес из дома бутылку вина. Выпили. Снова помолчали, снова выпили. Так продолжалось до первой звезды. Ну а затем мы поменялись ролями, рассказывать стала Нейла. Оказывается, они после битвы не сразу поехали в столицу, а остановились в одном из пригородов. По смешному стечению обстоятельств в том же трактире, где будущая семья сняла комнату, остановился бывший учитель Нейлы. Он-то ей и предложил работу в Сантосе. Что самое удивительное, Неида согласилась исключительно по настоянию мужа. Когда я спросил, что же стало поводом, Тист растянул губы в улыбке-оскале, а волшебница заботливо погладила живот. У меня дыхание перехватило.
— А как назовете?
Супруги переглянулись. Молчун кивнул, и Нейла ответила:
— Дайлин, если мальчик, и Диана, если девочка.
— Красивые имена.
— Эльфийские, — кивнула подруга. — Дайлином звали Ушастого, Диана — женская вариация имени.
- Предыдущая
- 7/84
- Следующая
