Сотник и басурманский царь - Белянин Андрей Олегович - Страница 36

Выбрались из-под сломанных веток два чёрта, один толстый, другой тощий. На колени пали, рожи умильные состроили, ждут скорого суда и исполнения приговора…

– Ведите! – Сотник шашку волшебную в ножны бросил. – Но, если обманете, обоим рога поотшибаю, ноги выдерну, спички вставлю, прыгать заставлю и скажу, что так и было!

Представили бедные черти грядущие перспективы, обнялись друг с дружкой на прощанье и резво вперёд побежали дорогу к ведьминому шатру показывать.

– Куда?! Стоять, нечистая сила!

Сгрёб их сотник за хвосты, намотал на кулак и вот так и пошёл, ведя перед собой поскуливающих Наума и Хряка, словно двух собак на поводке…

Ну, покуда они своей дорогой движутся, воевода свой отряд к границе ведёт. Тяжело бредут пленницы, голодные, невыспавшиеся, спотыкаются, всхлипывают жалостливо, а куда денешься? Все одной верёвкой связаны, и стража бдит зорко, сабли острые наголо держат, по сторонам басурмане озираются, а впереди всех опытный Карашир разведку ведёт.

Жена сотникова Настасья на дочку с тоской оглядывается, горько ей, что не сумели сбежать ребята, вернули их, в конец вереницы поставили, да и цепь та же их руки сковывает. Сама Ксения уж и не знает, кого за что корить, однако на юношу кавказского уже не ругается, а смотрит сочувственно, всё ж товарищ по несчастью…

За чернобородым Караширом воевода шаги печатает, весь в свои мысли погружённый. Вроде и приказ султана исполнил он, девушек симпатичных набрал, сколько было. Однако войско своё потерял, разбили их казаки. И теперь ему слово перед ведьмой держать надо, своего господина предать. С другой стороны, тоже признаем, чуть что не так, ему этот же господин башку свернёт. Куда ни кинь, везде сплошные вилы, а жить-то каждому хочется…

Ведьма в самом конце отряда идёт, каблуками высокими в сырой земле вязнет, и настроение у неё оттого не самое сахарное. Раньше хоть на чертях верных злость срывала, а теперь до кого докопаться? Решилась она к кавказцу молодому сзади подкатить, побеседовать смеху ради…

– О, знакомое лицо! Не ты ли Юсуф, племянник Сарама, горный орёл, прилетевший биться с неверными и мечтающий стать настоящим джигитом?

– Да…

– Ну и как успехи? – улыбнулась Агата. – Много неверных побил?

Промолчал Юсуф, взгляд опустил, но глаза грозно вспыхнули. Решил не унижаться до объяснений с такой нехорошей женщиной, что всех предала и обманула.

– Чего молчим, мой мальчик? Твои мысли написаны у тебя на лице, и я читаю их словно в открытой книге. Надеешься на светлое будущее? Его не будет. Сегодня всё кончится, и твоя жизнь тоже.

– Я не боюсь смерти.

– О да, конечно! Ты очень храбрый, настоящий кавказский барс, – усмехнулась ведьма и бросила взгляд на сотникову дочку. – А её тебе тоже не жалко? Вдруг она не очень хочет умирать…

Побледнел Юсуф: правильно угадала мадам Саломейская его слабость.

– Не бойся, дитя, я пошутила. Эту серую мышку никто не убьёт. Ну, по крайней мере, если она будет достаточно умна и покорна. Её заберут в гарем повелителя, и она навеки останется сиюминутной игрушкой в постели толстого и потного султана Халила. Это ведь лучше, чем смерть, правда?

Ничего не ответил Юсуф, лишь сильнее зубы стиснул.

– Но ты не переживай, всё к лучшему. Ибо ты всё равно не увидишь того времени, когда она нарожает ему детей, станет пухлой, сварливой, скучной и навсегда забудет о тебе…

– Это не важно. Я её никогда не забуду.

– О, вот только не надо высоких слов, – брезгливо передёрнула плечиками ведьма. – Конечно, не забудешь. Но не потому, что её светлый образ вечно будет пылать в твоём сердце, нет… Просто не успеешь. Когда басурмане отдадут её султану в руки, какая судьба ждёт тебя?

– Не важно.

– Нет, почему? Важно! Это же твоя судьба, а не чья-то, – делано возмутилась Агата, старательно взвинчивая парню нервы. – Я тебе расскажу, мой мальчик. Басурманам ты не нужен, у них хватает более послушных рабов. Евнух? Ну, думаю, ты бы предпочёл смерть…

Юсуф кивнул. Для горца смерть лучше позора.

– Что ещё? Ах да, твой дядя Сарам не придёт на помощь. И не делай такое грозное лицо, ты и сам это прекрасно знаешь. Он не герой, он трусливый и жалкий разбойник с раздутым самомнением, за деньги маму родную из могилы выкопает и продаст. Мы с ним не первый год знакомы…

Помолчала ведьма, что-то своё далекое вспоминая. А как заметила, что Ксения Юсуфу улыбнулась, сразу за цепь дёрнула и продолжила речи ядовитые:

– А раз ты никому, кроме неё, не нужен, значит, сегодня тебя просто повесят. На ближайшем суку, в назидание тем, кто ещё лелеет мысли о бегстве или смеет противиться воле их султана! Так ты этого хочешь?

– Я умру мужчиной.

– Но ты ещё не стал им. А ведь можешь стать. Иногда, заручившись поддержкой сильного покровителя или покровительницы, можно обмануть и саму смерть…

– Как это? – не сдержался Юсуф.

– Я недавно уволила двух бывших слуг, – чарующе улыбнулась черноокая ведьма. – Стань моим рыцарем, моим героем, моей тенью… Есть ли смысл умирать молодым, когда можно получить всё: золото, славу, жизнь!

– И за всё это я должен предать её?

– Фу-у… опять высокие слова? Как прямолинейно и грубо. Какое предательство? Подумай, ты же сам прекрасно понимаешь, что судьба девчонки решена и устроена. Это тебя ждёт петля, а не её. Я – твой последний шанс, твоя судьба, твоё спасение… Я, а не она!

Посмотрел кавказский юноша в глаза ведьмы внимательно, папаху на затылок сдвинул, улыбнулся широко и при всех дочке сотниковой воздушный поцелуй послал! Даже басурмане его наивной смелости уважительно кивнули. Ксения покраснела как морковка, уши аж багрянцем всполыхнули…

– Ха-ха-ха, – деревянным голосом прокомментировала посрамлённая Агата, изо всех сил пытаясь сохранить лицо. – Разумеется, я шутила над тобой, бедный дурачок! Неужели ты всерьёз мог поверить, что хоть как-то интересен такой роскошной женщине, как я? Ты – и мне?! Посмотри на себя, ты бледен, беспомощен и жалок…

Покачал головой Юсуф, улыбаясь, вперёд прошёл, ведьму обогнав. А она ему всё равно вслед кричит, удержаться не может:

– Ты недостоин быть моим героем! Моим слугой, моим рабом, даже ветошью для протирки туфель! И знай, я потребую от воеводы, чтобы она стояла и смотрела, как тебя будут вешать… Скотинка маленькая!

Догнал юноша Ксению, рядом встал смело, вместе они пошли, шаг в шаг. Вздохнула смущённо дочка сотникова, она всё слышала, но в разговор не лезла…

– Чего отказался-то? Мог бы жить.

– Не хочу без тебя.

– Убьют же…

– Пусть! Мне теперь ничего не страшно, – ответил он и лицо к небу поднял мечтательно. – Зато я целый день был с тобой, смотрел в твои глаза, слушал твой голос…

– Да я больше ругалась, – насупилась Ксения.

– Не помню такого…

– Правда?!

– Слово джигита! – горячо поклялся Юсуф. – Наши старики говорят, что в жизни ничего случайного не бывает, всё предрешено и определено волей Неба и нашими поступками. Поэтому я благодарен каждой минуте, что мы были вместе!

– Даже скованные цепью?

– Да! И я скажу: спасибо тебе, о добрая цепь, за то, что до самой смерти связала меня с самой прекрасной и храброй девушкой на свете…

– И впрямь дурачок, – рассмеялась девушка, прижимаясь к груди юноши плечом. – Но про цепь мне понравилось. Давай я тоже тогда скажу ей «спасибо»…

Мать Настасья тихонько умиляется эдакому признанию. Пленницы, что рядом шли, от сентиментальности уж в полный голос ревут. Даже стражники-басурмане взгляды смущённые отводят, кажется, будь их воля, отпустили бы молодых на свободу. Да только откуда у воина своей воле взяться? Воин должен знать лишь одно слово – приказ…

В этот миг заревели невдалеке трубы, забили барабаны, затрубил слон, и поняли все, что приближается маленький отряд к границе владений Басурманского султаната…

А ведь и вправду вёрст эдак за пять, за шесть, точно с линейкой не измеряли, идёт к границе Российской империи сам султан Халил с многочисленной челядью, войском и телохранителями. Ну как идёт – едет, естественно, на слоне индийском, дрессированном.