Меж двух огней - Пембертон Маргарет - Страница 19

Снизу доносились голоса, открывались и закрывались двери, и я решила, что можно позавтракать. Несмотря на ранний час, я была далеко не первой в уютном кафе. Двое мужчин, сидя за разными столиками, деловито завтракали, а за большим столом у окна расположилась большая семья французов — папа, мама, трое дочерна загорелых подростков, одетых в одинаковые футболки и шорты, и кудрявый малыш, вообще почти без одежды. Все они шумно и весело наслаждались вкусной едой.

Я удовлетворилась свежеиспеченными булочками, которые подавались с крошечными баночками джема, и восхитительным горячим кофе. Мужчина средних лет, сидевший за соседним столиком, увлеченно читал газету. Я скосила глаза, желая увидеть, пишут ли еще о нашумевшем убийстве, но оказалось, что тот изучает деловую колонку. Должно быть, что-то почувствовав, мужчина оглянулся, буквально пригвоздил меня к месту суровым неприязненным взглядом и отодвинул газету в дальний конец стола. Устыдившись, я сосредоточилась на намазывании джемом очередной булочки и решила, что сразу после завтрака прогуляюсь до ближайшего газетного киоска. В таком городе, как Аугсбург, вполне могут продаваться английские газеты.

Дети, обгоняя друг друга, побежали к двери. Их провожал неодобрительным взглядом сидевший слева от меня мужчина. Через окно я видела, как они усаживались в потрепанный «бентли», доверху нагруженный багажом.

Смеясь и громко переговариваясь, французы выехали со стоянки на главную улицу. Я улыбнулась и взяла сумочку. У этих людей наверняка нет серьезных проблем. Если повезет, скоро у меня тоже их не будет.

Я оставила на стойке портье записку для Гюнтера: на случай если он приедет раньше, чем я вернусь — и вслед за немцем с недовольным выражением брюзгливой физиономии вышла из отеля.

На улицах Аугсбурга уже кипела жизнь. Повсюду сновали утренние торговцы. Уличные художники трудились в тени большого старого дуба. Из открытой двери пекарни донесся соблазнительный аромат свежеиспеченного хлеба. Я улыбнулась, проходя мимо, и перешла на другую сторону улицы, где под сенью деревьев виднелся цветочный магазин, а также газетный киоск.

Внимательно просмотрев названия, я убедилась, что ни одной английской газеты здесь нет. Тогда я выбрала наугад полдюжины местных ежедневных изданий и начала их просматривать, медленно возвращаясь к гостинице. Если Гюнтер снова меня не застанет, он будет иметь все основания сердиться.

В первой же газете была помещена крупная фотография машины, которую бросили те двое мужчин, и хотя я почти ничего не поняла из текста, судя по всему, все издания писали одно и то же. На первой странице — снимки машины до аварии, а на последующих — фотографии места преступления.

Я была так увлечена попытками расшифровать надписи под фотографиями, что не услышала негромкий рокот мотора подъезжающей машины. Впрочем, даже если бы я его услышала, то все равно не обратила бы внимания и продолжала идти, уткнувшись в газету.

Неожиданно на меня упала чья-то тень. Слишком поздно я поняла, что на спокойной улочке Аугсбурга меня подстерегает опасность. Я открыла рот, чтобы завизжать, но не успела. Мне вывернули руки — и газеты рассыпались по мостовой, потом зажали нос и рот резко пахнувшей сладковатым дурманом тряпкой, и я, так и не издав ни звука, безвольно осела в руках врага.

Я тонула, увлекаемая на дно неимоверной силой, а мелькавшие в мозгу чудовищные образы наполняли все мое существо не имевшим названия невыразимым ужасом. Очень смутно я чувствовала движение, отвратительную череду взлетов и падений, вызывавшую тошноту. И все время на меня наваливались бесформенные, не имеющие лица массы, стараясь лишить меня возможности дышать.

Откуда-то из неизмеримого далека донеслись обрывки голосов, и легион сил зла, осаждавших меня со всех сторон, начал медленно отступать. Сначала мой беспомощный, впавший в оцепенение мозг осознал свет, потом запах, и, наконец, я почувствовала, что моей щеки касается что-то кожаное. Я приоткрыла глаза и скосила их, чтобы рассмотреть темно-красную потрескавшуюся обивку сиденья, на котором лежала, тщетно пытаясь избавиться от остатков кошмара и обрести сознание. Густой сладковатый запах, предшествовавший темноте, из которой я только что с трудом выбралась, висел вокруг меня густым туманом. Я повернула голову в поисках источника свежего воздуха и хотела поднять руку, чтобы вытереть пересохшие губы, но меня что-то удерживало. Прилагая неимоверные усилия, чтобы двинуть не желавшей слушаться меня рукой, я окончательно пришла в себя и поняла, что мои руки и ноги крепко связаны.

Я потрясла головой, надеясь, что это поможет сфокусировать взгляд на гниющих корках апельсина и сигаретных окурках, которыми был покрыт пол примерно в полуметре от моего лица. Незнакомые голоса слышались на фоне вполне знакомых звуков — монотонного урчания автомобильного двигателя и негромкого скрежета переключаемых передач. С немалым трудом я слегка откинула голову назад и скользнула взглядом по серой стене, находящейся прямо передо мной, над которой виднелись незнакомые головы и плечи.

Реальность обрушилась на меня, как холодный водопад. Должно быть, я вскрикнула, когда окончательно поняла, где нахожусь и что происходит. Человек на пассажирском сиденье повернулся и с улыбкой взглянул сверху вниз на меня, лежащую в окружении гниющего мусора как беспомощный цыпленок. Куда они меня везут?

Мужчина наклонился ко мне. Вблизи он выглядел еще более неприятным, чем когда я его рассматривала в бинокль после аварии машины. У него были тяжелая челюсть, мясистый нос и маленькие глаза, прячущиеся в складках жира. Вялый рот расплылся в широкой улыбке.

— Наша пассажирка чем-то недовольна, Харви, — с откровенным сарказмом проговорил он, пройдясь плотоядным взглядом по моему связанному телу. Его спутник издал звук, больше всего напоминавший хрюканье.

Мысль о том, как жестоко со мной обошлись, наполнила меня слепой всепоглощающей яростью, не оставившей места страху. Я услышала свой голос:

— Какая наглость! Как вы посмели так со мной обращаться! Развяжите меня немедленно!

Смотревший на меня мужчина откинул голову и расхохотался, при этом все его грузное тело заколыхалось, словно желе. Отсмеявшись, он утер грязными пальцами покатившиеся из глаз слезы и язвительно спросил:

— А если не развяжем, что будет? Какая страшная судьба нас постигнет, если только мы рискнем ослушаться вас? Вы собираетесь нас обоих проучить, не правда ли?

Идея вызвала новый взрыв смеха, к которому на этот раз присоединился водитель. Я попыталась сесть, но неудачно.

— Вы слишком много смеетесь, — буркнула я, — смотрите, как бы не пришлось плакать, и очень скоро.

Смех прекратился так же неожиданно, как начался. Мужчина, сидевший рядом с водителем, подался ко мне — глаза как бусины, щеки обвисли, как у престарелого бульдога.

— А вам не мешало бы поучиться хорошим манерам, молодая леди. Вы бы лучше поостереглись.

Услышав в его голосе неприкрытую угрозу, я съежилась, стараясь не показать страха. В течение нескольких бесконечных минут он сверлил меня своими холодными глазами. Я ответила презрительным взглядом. Во всяком случае, очень надеялась, что взгляд у меня именно такой, а не перепуганный.

Он медленно покачал головой.

— Будьте осторожны. Вы стали причиной слишком многих неприятностей. Поэтому люди от вас устали. Очень устали. Поверьте, вам же будет лучше, если вы начнете с нами сотрудничать. К примеру, эта веревка. Если бы вы были разумным человеком…

— Не глупи, — перебил его человек, которого, как я уже поняла, звали Харви.

Проигнорировав это замечание, мужчина продолжал:

— Если бы вы были разумным человеком, мы бы вас развязали. — Он посмотрел на мои запястья и лодыжки, которые уже начали распухать и причиняли мне сильную боль. — Вам же, наверное, неудобно. К тому же леди не пристало лежать в такой позе…

— Пошел к черту, — буркнула я, добавив еще несколько совершенно непечатных выражений из числа тех, что не пристало употреблять леди.