Ведьмак (большой сборник) - Сапковский Анджей - Страница 4

• Предыдущая
• 4/571
• Следующая

Король встал, свистнул псам и направился к дверям, раскидывая солому, покрывающую пол комнаты. У дверей обернулся.

— Если получится, ведьмак, награда твоя. Возможно, еще кое–что подброшу, если выкажешь себя хорошо. Конечно, в болтовне относительно женитьбы на принцессе нет ни на грош правды. Надеюсь, ты не думаешь, что я выдам дочь за первого попавшегося проходимца?

— Нет, государь, не думаю.

— Ну и славно. Это доказывает, что ты не глуп.

Фольтест вышел, прикрыв за собой двери. Велерад и вельможа, которые до этого стояли, тут же уселись за стол. Ипат допил наполовину полный кубок короля, заглянул в кувшин, чертыхнулся. Острит, занявший карло короля, глядел на ведьмака исподлобья, поглаживая резные подлокотники. Сегелин, бородач, кивнул Геральту.

— Присаживайтесь, господин ведьмак, присаживайтесь. Сейчас ужин подадут. Так что бы вы хотели узнать? Градоправитель Велерад, я думаю, сказал вам все. Я знаю его, уверен, что он сказал скорее больше, чем меньше.

— Всего несколько вопросов.

— Задавайте.

— Господин градоправитель сказал, что после появления упырицы король призвал многих Посвященных.

— Так оно и есть. Только говорите не «упырица», а «принцесса». Так вам легче будет избежать оговорки при короле… и связанных с нею неприятностей.

— Среди Посвященных был кто–нибудь известный? Знаменитый?

— Такие бывали и тогда, и сейчас. Имен не помню… А вы, господин Острит?

— Не припомню, — сказал вельможа. — Но знаю, что некоторые пользовались славой и признанием. Об этом многие говорили.

— Было ли у них согласие в том, что заклятие можно снять?

— Им далеко было до согласия, — усмехнулся Сегелин. — По любому вопросу. Но такое предположение высказывали. Речь шла о простом, вообще не требующем магических способностей методе, и, как я понял, заключался он в том, чтобы провести ночь, от заката до третьих петухов, в подземелье, рядом с саркофагом.

— Чего уж проще, — фыркнул Велерад.

— Я хотел бы услышать, как выглядит… принцесса.

— Принцесса выглядит как упырь, — рявкнул Велерад, вскакивая со стула. — Как самый что ни на есть упыристый упырь, о каком мне только доводилось слышать! В ее высочестве, королевской доченьке, проклятом ублюдочном ублюдке, четыре локтя роста, она похожа на бочонок из–под пива, а пасть у нее от уха до уха, полная зубов, острых как кинжалы, у нее кроваво–красные зенки и рыжие патлы. Лапищи с когтями как у рыси, свисают до самой земли! Удивительно, как это мы еще не начали посылать ее миниатюры дружественным дворам! Принцессе, чтоб ее чума взяла, уже четырнадцать годков, самое время выдать замуж за какого–нибудь принца!

— Притормозите, градоправитель, — поморщился Острит, поглядывая на дверь. Сегелин слабо улыбнулся.

— Описание весьма красочное и достаточно точное, а именно это вас интересовало, уважаемый ведьмак, верно? Велерад только забыл добавить, что принцесса передвигается с невероятной быстротой и что она гораздо сильнее, чем можно судить по росту и строению. А то, что ей четырнадцать, — факт. Если это имеет значение.

— Имеет, — сказал ведьмак. — А на людей она нападает только в полнолуние?

— Да, — ответил Сегелин. — Если это случается за стенами старого дворца. Во дворце же люди погибали независимо от фазы Луны. Но из дворца она выходит только по полнолуниям, да и то не всегда.

— Был ли хоть один случай нападения днем?

— Нет. Днем — нет.

— Она всегда пожирает жертвы?

Велерад смачно сплюнул на солому.

— А чтоб тебя, Геральт, сейчас же вечерять будем. Тьфу на тебя! Пожирает, обгладывает, оставляет — по–разному, в зависимости, видать, от настроения. У одного только голову отгрызла, нескольких выпотрошила, а других обгрызла начисто, можно сказать, наголо. Мать ее…

— Осторожнее, Велерад, — прошипел Острит. — Об упырице — что хочешь, но Адду не оскорбляй, потому как при короле–то и сам не отважишься.

— А выжил кто–нибудь из тех, на кого она напала? — спросил ведьмак, казалось, не обратив внимания на вспышку вельможи.

Сегелин и Острит переглянулись.

— Да, — сказал бородач. — В самом начале, лет шесть назад, она набросилась на двух солдат, стоявших на страже у склепа. Одному удалось сбежать.

— И позже, — вставил Велерад, — мельник, на которого она напала за городом. Помните?

В комнатку над кордегардией, где поместили ведьмака, мельника привели на другой день поздним вечером. Привел его солдат в плаще с капюшоном.

Особых результатов беседа не дала. Мельник был напуган, бормотал и заикался. Гораздо больше ведьмаку сказали его шрамы: у упырицы были внушающие уважение челюсти и действительно очень острые зубы, в том числе непомерно длинные верхние клыки — четыре, по два с каждой стороны. Когти, пожалуй, острее рысиных, хоть и не такие крючковатые. Впрочем, только поэтому мельнику и удалось вырваться.

Покончив с осмотром, Геральт кивком отпустил мельника и солдата. Солдат вытолкал парня за дверь и скинул капюшон. Это был Фольтест собственной персоной.

— Не вставай, — сказал король. — Визит неофициальный. Ты доволен допросом? Я слышал, ты с утра побывал во дворце?

— Да, государь.

— Когда приступишь к делу?

— До полнолуния четыре дня. После него.

— Хочешь сначала взглянуть на нее?

— Нет нужды. Но насытившаяся… принцесса… будет не так подвижна.

— Упырица, мэтр, упырица. Брось дипломатничать. Принцессой–то она только еще будет. Впрочем, именно об этом я хотел с тобой поговорить. Отвечай неофициально, кратко и толково — будет или не будет? Только не прикрывайся своими кодексами.

Геральт потер лоб.

— Я подтверждаю, государь, что чары можно снять. И если не ошибаюсь, действительно проведя ночь во дворце. Если третьи петухи застанут упырицу вне гробницы, то снимут колдовство. Обычно именно так поступают с упырями.

— Так просто?

— И вовсе не так просто, государь. Во–первых, эту ночь надо пережить. Во–вторых, возможны отклонения от нормы. Например, не одну ночь, а три. Одну за другой. Бывают также случаи… ну… безнадежные.

— Так. — Фольтеста передернуло. — Только и слышу: убить чудище, потому что это случай неизлечимый! Я уверен, мэтр, что с тобой уже потолковали. А? Дескать, заруби людоедку без церемоний, сразу же, а королю скажи, мол, иначе не получалось. Не заплатит король, заплатим мы. Очень удобно. И дешево. Король велит отрубить голову или повесить ведьмака, а золото останется в кармане.

— А что, король обязательно прикажет обезглавить ведьмака? — поморщился Геральт.

Фольтест долго глядел в глаза ривянину. Наконец сказал:

— Король не знает. Но учитывать такую возможность ведьмак все–таки должен.

Теперь замолчал Геральт.

— Я намерен сделать все, что в моих силах, — сказал он наконец. — Но если дело пойдет скверно, я буду защищаться. Вы, государь, тоже должны учитывать такую возможность.

Фольтест встал.

— Ты меня не понял. Не о том речь. Совершенно ясно, что ты ее убьешь, если станет горячо, нравится мне это или нет. Иначе она убьет тебя, наверняка и бесповоротно. Я не разглашаю этого, но не покарал бы того, кто убьет ее в порядке самообороны. Но я не допущу, чтобы ее убили, не попытавшись спасти. Уже пробовали поджигать старый дворец, в нее стреляли из луков, копали ямы, ставили силки и капканы, пока нескольких «умников» я не вздернул. Но, повторяю, не о том речь. Слушай, мэтр…

— Слушаю.

— Если я правильно понял, после третьих петухов упырицы не будет. А кто будет?

— Если все пойдет как надо, будет четырнадцатилетняя девочка.

— Красноглазая? С зубищами как у крокодила?

— Нормальная девчонка. Но только…

— Ну?

— Физически.

— Час от часу не легче. А психически? Каждый день на завтрак ведро крови? Девичье бедрышко?

— Нет. Психически… трудно сказать… Думаю, на уровне, ну… трех–четырехгодовалого ребенка. Ей понадобится заботливый уход. Довольно долго.

— Это ясно. Мэтр?

• Предыдущая
• 4/571
• Следующая