Снежные псы - Веркин Эдуард - Страница 29

• Предыдущая
• 29/80
• Следующая

Быть первым оказалось тяжело, но Гобзиков старался. Изо всех сил старался. И какое-то время был первым. Даже после того, как открыл сарай и у него появилось о чем думать.

К их квартире прилагался сарай. Большой, почти двухэтажный. Дверь в сарай была завалена дровами и каким-то абсолютным барахлом. Причем до такой степени завалена, что на завалах даже разрослись кусты, причем уже немаленькие. Сарай не открывали лет двадцать, а то и дольше. Гобзиков решил узнать, что в нем и почему в него так долго никто не заглядывал.

Как выяснилось, у квартиры имелась история. Причем отнюдь не безоблачная. Ее преждний владелец слыл странным человеком. Он был то ли изобретателем, то ли землемером. У него имелся маленький сын, и он везде ходил со своим сыном, посадив его в рюкзак. А потом землемер умер от сердечного приступа. Это случилось летом, когда в доме никого не было – все разъехались по курортам. И ребенок пробыл несколько суток один. Вернее, с мертвым папашей. Его спасли электрики, проверявшие счетчики.

После того случая в квартире никто не жил, боялись все чего-то. И в сарай никто не заглядывал по той же причине – считали, что в нем живет дух изобретателя. Ну, или что-то вроде.

Впрочем, то, что сарай принадлежал изобретателю, Гобзиков понял сразу, как только в него забрался, все свободное пространство там было забито разными приборами. Причем какими-то на редкость древними, какие использовались чуть ли не до войны еще. Осциллографы, радиоприемники, теодолиты и прочие, которые Гобзиков опознать не смог. А один прибор и вовсе был какой-то чудной – смесь всех остальных и с большой антенной в придачу.

Гобзиков был несколько разочарован: несколько недействующих моделей вечного двигателя и склад сомнительного металлолома – совсем не то, что он хотел встретить. В принципе, все это можно сдать в утиль и хоть что-то получить. В приборах наверняка должны иметься детали, содержащие ценные металлы.

Гобзиков решил ревизовать сарай, на что ушло больше недели. К радости Гобзикова, сарай оказался не таким уж и бесполезным. В нем обнаружилось много инструментов, причем не абы каких, а высококачественных, из дорогих сплавов, некоторые даже импортные, вернее, трофейные (на наборах стояло клеймо в виде свастики). В нем обнаружилась проволока. Обнаружились болты и гайки.

Но самое интересное обнаружилось, само собой, под конец.

В дальнем углу, под кучей совершенно ненужных железок стоял сундучок. Небольших размеров, похожий на футляр для швейной машинки. Сундучок открылся легко. Внутри не оказалось ни драгоценностей, ни пакета акций Apple Computer Incorporated[3], вообще ничего на первый взгляд ценного. Какие-то старые карты, судя по всему, еще и самодельные. Гобзиков не обратил на них никакого внимания. На самом дне сундучка болталась жестяная коробка зеленого цвета.

Жестянка Гобзикова заинтересовала. Он попробовал ее вскрыть, но не получилось – крышка оттягивалась и пружинила. Гобзиков потянул сильнее. Внутри что-то щелкнуло и зашипело, коробка мгновенно стала горячей и задымилась, он уронил ее на пол. Гобзиков понял почти сразу – сработал термический запал. Тот, кто оставил коробку, не хотел, чтобы содержимое досталось случайному человеку. Гобзиков метнулся к полке, схватил какой-то нож, подцепил крышку…

Он не успел.

В коробке хранилась тетрадь, и когда Гобзиков вытряхнул ее на пол, она уже сгорела, рассыпалась черным пеплом. Осталась последняя страница. Вернее, половина страницы. Гобзиков бережно поднял ее с пола пинцетом и прочитал: «…маршрута и сможешь уйти. И получишь все, что захочешь».

Гобзиков перевел это так: «Придерживайся маршрута и сможешь уйти. И получишь все, что захочешь».

Тут Гобзиков подпрыгнул. От предчувствия. Потому что найденные карты явно должны были указывать тот самый «маршрут».

Сначала Гобзиков думал, что речь идет о сокровищах.

Но очень быстро понял, что сокровища тут совсем ни при чем. На картах ничего не указывалось конкретно, а сокровища, какими бы они ни были, всегда обозначались. Либо крестиками, либо точками, либо сердечками. А тут никаких крестиков. Значит, не клад.

Потом Гобзиков стал подозревать, что имеются в виду места посадки НЛО. Однако, вспомнив, когда именно карты были нарисованы, понял, что НЛО пролетают мимо – тогда про тарелки только в Америке слышали.

Больше никаких идей не возникло, но найденное Гобзикова чрезвычайно заинтересовало. Не зря же землемер все это изготовил и хранил? Гобзиков стал изучать карты, перерисовывать их, старался вникнуть в смысл. Копировать и кому-то показывать опасался – ему не хотелось, чтобы кто-то вообще о них знал, кроме него.

Он сравнивал карты, вычерченные неизвестным землемером, с картами настоящими. Сходство обнаруживалось. Некоторые чертежи походили на карту области. Но с серьезными различиями, и понять, что чему соответствует, Гобзиков не мог. Река была похожа. Те же изгибы, те же заливы. А все остальное…

Все остальное – нет.

А самая большая карта вообще ни на что не походила. На ней было изображено неизвестно что. То ли остров, то ли…

Просидев над картами довольно долго, Гобзиков все же понял, что самому ему не разобраться.

Тогда он стал искать старого жильца. Ну, не его, конечно, а информацию о нем и его ребенке. Мальчик должен быть уже взрослым, у него можно попытаться хоть что-то узнать. Но толком ничего разведать так и не удалось. Узнал только, да и то случайно, что фамилия землемера-изобретателя была Холин, а ребенка звали Ваней.

Гобзиков залез в Интернет и выяснил, что Иванов Холиных в нашей стране примерно столько же, сколько Джонов Смитов в Америке. Так что искать что-то по этим данным было совершенно бессмысленно.

На том поиски закончились, и продолжилась жизнь. Его приняли в Лицей им. Салтыкова-Щедрина. Мать была довольна, но Гобзиков считал, что на самом деле стало еще хуже. Хуже, чем в обычной школе. Нет, стены там были вполне нормального цвета, а все остальное…

Хуже и страшнее.

А потом Гобзиков нашел. Вернее, наткнулся. Уже в Лицее.

Он тогда занимался в компьютерном классе… Это был блог какого-то игроманьяка. Гобзиков вылетел на него совершенно случайно: писал реферат по психическим отклонениям, вышел на сайт лудоманов, а там – ссылочка. Гобзиков пошел по ней, сугубо в целях рефератостроения.

Сначала он не понял, вернее, не обратил внимания. Автор блога рассказывал о какой-то легендарной игре. Названия он не знал, но про игру рассказывал подробно: что игра эта сносила неокрепшие крыши юного народонаселения, что ее потом запретили и изъяли всю целиком. Ну и прочие байки, все в том же духе. Гобзиков хотел вставить историю в свой реферат, но тут заметил, что читает только первую страницу, а есть еще вторая и третья. Перешел на вторую страницу, затем на третью.

На третьей Гобзиков окостенел.

Там была карта. Та самая – неизвестного острова. Во всяком случае, чрезвычайно похожая. Он скопировал весь блог, хотел распечатать, но его выгнал Чепрятков.

А на следующий день все лицейские компьютеры подверглись небывалой и разрушительной вирусной атаке, источник которой локализовать не удалось. В результате информация на жестких дисках была повреждена невосполнимо.

И что самое странное – сколько Гобзиков ни пытался найти в Интернете еще хоть что-то о странной игре или той карте, ничего у него не получалось.

Тогда Гобзиков понял, что первый раз в своей жизни наткнулся на что-то интересное и необычное. И еще пришел к выводу, что стоит быть осторожнее. И уж во всяком случае, никому ни о чем не рассказывать.

Во-первых, можно легко сойти за психа. А это очень опасно – раз в дураки зачислят, потом отплеваться будет трудно, а всю жизнь с желтым билетом – невеселая перспектива.

Во-вторых, инцидент с вирусами и компьютерами навел Гобзикова на некие размышления. Что с картами и странными историями не все так просто. А может быть, даже опасно.

• Предыдущая
• 29/80
• Следующая