Стальные крылья - "Gedzerath" - Страница 9

кхе кхе

С КЕМ?!» – последний вопрос фермерши был настолько неожиданным для меня, что я долго откашливался, прежде чем смог что-либо просипеть в ответ. – «С кем? С Графитом, конечно!» – слегка удивилась Рарити, придерживая заклинанием чашку и элегантно отпивая из нее – «Вы так мило смотрелись вместе на вечеринке, а во время твоего пения он вообще глаз с тебя не спускал. Такой воспитанный и сдержанный пегас… Даже жаль, что он не голубых кровей!». – «Х-ха! А у нас говорят, что она за сестричкой Спитфайр приударяла!» – не преминула влезть в разговор Рейнбоу Дэш. Отвлекшись от меня, подруги заспорили о преимуществах и недостатках обоих кандидатов в мои ухажеры, постепенно повышая градус перепалки, и только Твайлайт удалось не допустить перехода спора в обычную ссору. «Похоже, женщины везде одинаковы – что тогда, что в этом вашем будущем. Чувствую, пора отсюда линять, пока они не вспомнили обо мне, и не приступили к разработкам матримониальных планов!». – «Знаете, похоже, мне пора!» – быстро проговорил я, вскакивая из-за стола и стуча копытами в сторону выхода – «Я только что вспомнила, что еще не извинилась перед одним хорошим пони. Надо срочно лететь!». Убегая, я даже не заметил, что утащил на себе одеяло Твайлайт. *** – «Представляешь, они пытали меня!». – «Да ну-у-у?» – довольно скептически хмыкнул Графит. – «Да-да-да! Они запихали меня в камеру пыток, находившуюся глубоко под землей, где никто не мог слышать мои отчаянные призывы о помощи!» – кажется, поток фантазии захлестнул меня не на шутку, несмотря на весь скептицизм черного пегаса, и не думал прекращаться. Иногда, особенно во время написания объяснительных, во мне просыпался латентный графоман, позволяя, на радость начальству, генерировать тонны довольно забавного бреда. – «А снаружи, вход охранял огнедышащий дракон, который отгонял всех героев, желающих прийти на помощь несчастной кобылке, своим дыханием обращая воду в пар! Вот, смотри!» – я приподнял край одеяла и словно опытная гейша, как можно более элегантно продемонстрировав Графиту замотанную бинтами заднюю ножку, после чего быстро спрятал ее обратно под одеяло, всем своим видом демонстрируя неприступное целомудрие востока. – «Ага. Значит, они отвели тебя в подземную лабораторию Твайлайт, где обработали твои царапины и наложили пластырь? А Спайк нагревал воду для теплых ванночек?» – мои выкрутасы не оставили бы равнодушным даже самого грустного клоуна, а Графит уже и вовсе улыбался, скалясь во все зубы. – «Да ну тебя!» – пришлось надуться, изображая оскорбленную невинность – «Никакой в тебе романтики!». Рассмеявшись, Графит поднялся со скамейки, и одним неуловимым движением оказался возле меня, в мгновение ока обняв и прижав меня к себе. – «И это я слышу от закутанной в ковер кобылки, пытавшейся пробраться в мой дом?». Мое возвращение оказалось не таким тихим, как мне бы хотелось. Я всего лишь хотел просочиться в фургончик, и пользуясь отсутствием Графита, наверняка полетевшего к начальству ябедничать на злобного неуправляемого духа, вырвавшегося из глубин Тартара и разнесшего половину Понивилля, накарябать записку с извинениями, после чего встретиться с ним где-нибудь на нейтральной территории. Желательно, хорошо освещенной и с большим количеством пони. Во избежание, так сказать. Но стелс-поход не удался, и мои навыки скрытности, исправно работавшие в компьютерных играх, в реальности подвели меня с самого начала. Едва зайдя на порог, я наступил на волочившееся по земле одеяло, запутался в нем, и с грохотом влетел в фургончик, распластавшись на полу словно одержимый злобным духом ковер, испуганно блестя глазами на хмуро глядевшего на меня Графита. Пегас не спал, сидя на низкой скамейке и, похоже, поджидал моего прихода. «Вот и вошел, блин, с помпой». – «Это не КОВЕР!» – возмущенно завозился я в кольце сильных ног, но Графит не разжимал своих объятий, крепко прижимая меня к себе. В ответ, он только вздохнул и уткнулся носом в мою гриву, своим дыханием вызвав волну мурашек, строем пробежавших по шее. «Ой ой! Кажется, эта кобылка и вправду неравнодушна к нему!». – «Малина. От тебя всегда пахнет малиной» – пробормотал он, по прежнему не отпуская меня от себя, и вновь делая глубокий вздох, обдавая своим горячим дыханием мою гриву и уши. Мурашки на моей шее разрослись до размеров небольших полков, и похоже, уже строили планы по вторжению на спину и бока. – «Что же ты со мной делаешь, дух?» – жалобным тоном произнес черный пегас, обдавая своим горячим дыханием мое ухо, немедленно занявшееся жаром – «Почему я не могу сердиться на тебя, даже после того, что ты сделала, а?». Военные действия под моей кожей переросли в полномасштабную войну, захватывая уже не только спину, но и крылья, которые подозрительно зашевелились под укутывающим меня одеялом. «О боги, боги! Да он же запал на нее! Да и она…». – «А Госпожа, которой я доложил о произошедшем и попросил отстранить меня от этого задания, изволила долго смеяться, и назвала меня глупцом! «Если ты не прав – подойди и извинись перед кобылкой. Если же не права она – все равно, подойди и извинись!»» – судя по тону, процитировал он свою Госпожу. – «И я на самом деле ощущаю себя последним глупцом! Почему-то в Кантерлоте, вдалеке от тебя, меня словно подменили – я даже не смог внятно доложить кентуриону и Госпоже о том, что же случилось, все время думая только о тебе». – «Я… Я понимаю тебя» – промямлил я, лихорадочно соображая, что же делать дальше. – «Так значит, ты тоже…» – кажется, мои слова воспламенили его, словно пропитанный керосином сухостой. Нужно срочно разруливать данную ситуацию, пока она не стала вовсе неуправляемой! «Блин, но как же это сложно! Кажется, что тело само сопротивляется моим попыткам». – «Графит» – серьезно проговорил я, ужом выворачиваясь из объятий черного пегаса – «О чем ты говоришь? Ведь я же – дух! Призрак существа, вырванный из глубокой древности. Ты ничего не знаешь обо мне, поверь! Так как ты можешь утверждать, что…». – «Я действительно ничего не знаю о тебе. Да, мы знакомы немногим больше месяца. Да, мы успели поцапаться с тобой, и ты даже устроила мне взбучку» – отстранившись, проговорил Графит. Похоже, что он, наконец, включил свою голову и попытался мыслить, но выводы, которые он озвучивал, вгоняли меня в полный ступор. – «Но я ничего не могу с собой поделать! Глядя на тебя, я вижу не «призрак из глубокой древности», а симпатичную, веселую, взбалмошную пегаску, которая похитила мое сердце!». «Ну все, приехали». – «Я не знаю, догадывается ли об этом госпожа, но я прошу тебя только об одном…» – медленно подойдя ко мне, он непривычно робко дотронулся до укрывавшего меня одеяла – «… не гони меня. Позволь просто быть рядом с тобой». Ну и как мне ему отказать, и не чувствовать себя последней тварью? – «Хорошо» – проговорил я, и тело словно откликнулось на мое решение какой-то странной волной радости и мурашек, вновь проскакавших галопом по всему телу – «Будь рядом. Будь хорошим другом, и однажды…». – «Обещаешь?». «А вот хрен тебе» – с легкой грустью подумал я – «Скоро на моем месте будет настоящая владелица этого тела, возвращение которой я уже чувствую всем своим существом. Надеюсь, вы с ней подружитесь…». – «Обещаю!» – посмотрев ему в глаза из-под своей «паранджи», твердо ответил я. Мои слова снова вызвали у Графита бурю восторга. Бросившись ко мне, он подхватил меня и закружил по комнатке, выдавив из меня протестующий писк. Успокоившись, он вновь прижал меня к своей груди, явно ощущая шебуршение непослушных крыльев под окутывающим меня «ковром». Казалось, он был готов держать меня так целую вечность, но наконец, он смог пересилить себя и отстранился, ловя мой взгляд и с улыбкой глядя мне в глаза. – «Ловлю тебя на слове… Мой маленький Коврик!».[35] Глава 13 Она знает все Нежась под теплым одеялом, я глядел в окно, на тихо падающий в неярком утреннем свете снег, снова засыпающий улочки Понивилля своей мягкой белизной. Сегодня у меня был выходной, и я с несказанным удовольствием собирался проваляться в своей теплой кроватке едва ли не до полудня, что бы потом, крадясь как изображающий пони ниндзя, прошмыгнуть на кухню и стянуть оттуда чего-нибудь вкусненького. Я вздохнул, в очередной раз вспоминая разнообразные мясные блюда, и поблагодарил судьбу, что эти настойчивые образы были навеяны тем болезненным состоянием, которое несколько дней назад чуть не привело к очень неприятным для меня последствиям. С другой стороны, ну откуда я мог знать, что теперь мне (или, по крайней мере, этому телу), раз в месяц придется истекать кровью, при этом даже не умирая и ведя себя как последняя сволочь? «Эхх, нужно будет держать себя в руках… Хотя какие уж тут руки!». Выпростав передние ноги из-под одеяла, я поднес их к морде и стал задумчиво разглядывать копыта, которыми наградил меня этот долбаный «перенос». Небольшие розовые копыта немного сточились по краям, расходясь едва заметными, неглубокими трещинками. Роговой слой на них был тусклым, своим едва заметным волнообразным рисунком напоминая полированное дерево, и явно нуждался в дополнительном уходе, так же как и небрежно отросшая шерсть, закрывавшая верх копыт. Конечно, мыть свои ноги каждый раз перед едой или сном меня научили мои старики, еще в первые дни нашего знакомства, но что касается остальной части ухода за телом – тут я был полным профаном. Бабуля заново переплетала мою двухцветную гриву каждые несколько дней, разбирая ее на черные и белые пряди, которые потом заплетались в косички, с маленькими прозрачными бусинами на конце каждой из них. Эти бусы, как сообщила мне старушка, когда-то принадлежали ее пра-пра-прабабке, и переходили по наследству в семье в течение многих десятков лет. Но этой бижутерии предстояло валяться много лет на самом дне огромного сундука Беррислопов, в ожидании того дня, когда в семье появиться наконец кобылка с достаточно длинной гривой, в которую можно будет вновь заплести эти блестящие кусочки стекла. Последнее поколение Беррислопов – Кег и Грасс, не могли похвастаться роскошными волосами, вовсю щеголяя модными в то время короткими нонконформистскими[36] прическами и хвостами, и не уделяли внимания старой семейной традиции. Мои же волосы как раз достигли той длинны, которая могла бы считаться «Беррислоповским стандартом» для приличной кобылки, и Бабуля почасту и с удовольствием возилась с моими гривой и хвостом, пока я, мурлыкая от удовольствия, нежился на небольшом диванчике в гостиной, перед тихо гудевшей печкой. «Похоже, нужно будет найти кого-нибудь, кто смог бы разъяснить мне основные моменты в гигиене наших четырехногих потомков…». Хотя сама мысль о косметике, которой так любили пачкаться кобылки прошлого и будущего, приводила меня в легкие панику и трепет, и от чего я пытался увильнуть всеми силами. Хотя это было довольно несложно, учитывая тот консерватизм, свойственный всем старикам, который демонстрировала в этом отношении Бабуля. Ну, и то хлеб. Долго валяться мне не пришлось. Бурчащий живот едва ли не выбрасывал меня из кровати, и вскоре мне пришлось выбираться из теплого гнездышка одеял в прохладный воздух еще не натопленного дома. Взвизгивая от холода, я поплескался в тазу с холодной водой, после чего спустился вниз, на кухню, где и присел за стол, наслаждаясь теплом гудящей печи и запахами готовящейся пищи. Кажется, в горшке томилось какое-то овощное рагу и я нетерпеливо ерзал на низкой табуретке в ожидании завтрака, сонно поглядывая на отвратительно бодрого Графита, вовсю хрустевшего своим любимым огурцом. В отличие от него, мой рост не позволял мне комфортно сидеть за столом, не упираясь при этом носом в тарелку, поэтому-то мне и приходилось гнуть спину, располагаясь на низенькой скамеечке не самым приятным для анатомии образом. Вообще, пони предпочитали сидеть вполне естественным образом, поджимая под себя задние ноги, поэтому специальные напольные коврики были даже более распространены, чем такие вот маленькие табуретки, и зачастую считались полноценными предметами мебели. Я едва успел привстать, намереваясь предложить свою помощь суетившейся у печи Бабуле, но она только добродушно отмахнулась от меня, вместо этого протянув мне пожухлый, но еще довольно съедобный огурец в качестве аперитива. Всеобщим волевым решением, после истории с яйцами, я был отстранен от приготовления пищи в этом доме – «по причине наличия неудержимых порывов к вызову демонических сущностей из глубочайших глубин Тартара», как выразился черный шутник, жевавший огурец напротив меня. Вздохнув, я положил голову на копыта, сонно уставившись в одну точку, где-то позади головы и что-то говорящего пегаса. Заряд бодрости от общения с ледяной водичкой прошел, и меня вновь неудержимо клонило в сон. Слегка покачивая головой, я следил слипающимися глазами за падающими за окном снежинками, иногда мыча что-то нейтральное для поддержания беседы, и даже не заметил, как разговор свернул на меня. – «А ты что думаешь, Скраппи?». «Угумс…» – «Скраппи!». «Да-да… Я с вами полностью согласна…». – «ЭЙ, СКРАПС!» – удар копытом по столу прозвучал как щелчок кнута, заставив мою голову упасть с копыт и больно удариться о стол. Я вскочил, окидывая диким взором кухню и недоуменно уставившись на глядящих на меня домочадцев. – «А? Что? Хде?!». – «Эквестрия взывает к тебе, о сильномогучий демон из глубин Тартара!» – не преминул подколоть меня Графит – «Проснись же от тысячелетнего сна, ибо ты находишься в жуткой опасности!». – «Издеваешься, да?» – пробормотал я, вновь усаживаясь за стол и отпуская душераздирающий зевок. «И почему это остальные пегасы всегда такие гиперактивные, в то время как я в начале и конце дня становлюсь вялым, как муха на морозе? Наверное, это из-за того, что они так часто выкраивают себе минутку для отдыха…». – «Эй, Скраппи. Скра-а-а-аппи-и-и» – нараспев произнес Графит, перегнувшись через стол и легонько поглаживая меня копытом по мордочке – «Нет, ну вы только посмотрите на нее!». Закрыв слипающиеся глаза, помимо своей воли я заурчал, увлекшись мягким почесыванием под подбородком, и вновь уронил голову, на этот раз больно прикусив язык, который без моего участия, от удовольствия высунулся у меня изо рта. – «Бесподобно!» – продолжал восхищаться черный подлец – «Если она так реагирует на простое поглаживание, что же будет, если хорошенько почесать ей спинку?». – «Я думаю, тебе придется перед этим проверить, что бы я была рядом, и нигде поблизости не оказалось какой-нибудь метлы» – едко проговорила Бабуля, подходя и кладя мне на пострадавший язык ледышку, выловленную из стоявшей у окна бадьи с водой. Графит мгновенно остыл, но даже отсев за другой конец стоявшего посередине кухни стола, он продолжал разглядывать меня, явно любуясь произведенным на меня эффектом. – «Ыыыыы… А чиво это чичас было?» – я почему-то расслабился, словно мне вкатили лошадиную дозу реладорма, и довольно туго соображал, совершенно забыв пнуть черного мерзавца за проявленную вольность. В ответ, он только рассмеялся, и отвечать за него пришлось Бабуле, неодобрительно покачивающей головой. – «Да, девочка моя, тебе еще многому предстоит научиться. Например, физиологии пони» – она ловко вытащила из печи горшок, и поставила его на стол, положив перед нами большие деревянные ложки. Искусно вырезанные, они мало отличались от знакомых мне столовых приборов, отличаясь от них лишь более массивной ручкой, рассчитанной на захват с помощью бабки[37] пегасами и земнопони. – «Ты пробовала уже почесать себе спину или низ шеи?» – я отрицательно покачал головой, мгновенно проснувшись от вкусного запаха из открытого горшка – «И не пробуй – это будет сложно и малопродуктивно. Нам тяжело дотянуться до этих, да и других мест, и считается, что именно поэтому почесывания доставляют нам такое удовольствие. Конечно, кому-то они нравятся больше, кому-то меньше… А на некоторых пони, с особенно чувствительной шкуркой, они могут действовать очень странным образом, расслабляя или наоборот – бодря. Все зависит от самого пони… Ну, и того, кто чешет». – «Мрррррррр» – я снова заурчал, вспомнив мягкие движения по подбородку и шее, однако Бабуля еще не закончила свою лекцию и, неодобрительно поглядев на меня, решила добавить в мой утренний моцион еще один ушат воды. В переносном смысле, конечно. – «Кстати, милая, тебе стоит запомнить, что такие почесывания являются довольно интимной процедурой. Думаю, тебе не нужно объяснять значение этого слова…» – удовлетворенно закончила она под аккомпанемент моего заливистого кашля. Последние слова старушки, произнесенные казалось бы ехидно-небрежным тоном, заставили меня подавиться овощами и долго кашлять, смотря на сидящего напротив черного пегаса слезящимися глазами. – «Ах ты…