Загадка старика Гринвера - Садов Сергей Александрович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/42
- Следующая
— Ух ты! Вот это поворот! И об этом многие знали?
— Я же говорю, что на уровне слухов. Непонятно даже, откуда они пошли, но некоторые верили, особенно после того, как в последние три дня жизни хозяин с дочерью не расставался. Она даже горячее вино ему приносила, хотя обычно это делал Оборн. Стал капризен, постоянно жаловался на плохую еду.
— Плохую еду?
— Да. Говорил, что она с каким-то металлическим привкусом. Ну с каким она может быть привкусом? Я ее сам проверял на кухне.
— С металлическим? — Наташа нахмурилась. Что-то ей это напоминало. — А собака?
— Что собака? — удивился смене темы Джеральд.
— От чего она умерла?
— Да кто ее знает? Джен заболел практически вместе с хозяином. Возможно, заразился от господина. Пес ведь всегда с ним был, даже ел то же самое.
— В каком смысле?
— В столовой рядом сидел. Там для него и миску ставили с едой, но господин Лориэль практически всегда что-нибудь ему давал из своей тарелки.
— Понятно. — Наташа встала. — Спасибо, пока вопросов больше нет. Надо обдумать кое-что. Если что, я могу с вами еще поговорить?
— Конечно.
— В таком случае вы не проводите меня к выходу? — Девочка улыбнулась. — Я еще плохо знаю дом. Хочу прогуляться в парке.
— Скоро обед, госпожа…
— Передайте господину Горту, что я не хочу есть и на обед не приду. Возможно, мне придется даже уехать.
— Уехать? В этой одежде?
Наташа глянула на себя и хмыкнула. Уже почти привыкла к местному мальчишескому наряду. Даже не замечала.
— Да, уехать. У меня, честно, нет аппетита, я просто хочу побыть одна.
Джеральд проводил девочку до главного входа и ушел по своим делам. Наташа какое-то время стояла на верхней ступеньке, глядя на парк, потом медленно спустилась и побрела по тропинке. Даже сама не заметила, как оказалась на знакомом холме с цветником. Она в задумчивости подошла к скамейке и попинала ее. Села, но не на скамейку, а рядом, прислонившись к ней и прикрыв глаза.
— И на кой мне все это надо?
Ответа не было. Наташа вздохнула, пошарила в сумке и достала записную книжку старшего Гринвера. Открыла на первой странице и начала читать. В основном тут были записи с напоминаниями о встречах с разными людьми, пометки для памяти, попадалось и кое-что из хобби Лориэля. Заметки по тому или иному экспонату, цитаты из каких-то источников о разных направлениях в живописи или скульптуре рорнейцев. «Готик — считается, что автором этого направления стали скульптуры Вершейской провинции, стоявшей на неизмеримо более высоком культурном уровне по сравнению с метрополией на момент завоевания. Родилось как протест против оккупантов. Рорнейцы этому не препятствовали, полагая, что пусть лучше покоренные выражают протест таким образом, лишь бы не с помощью оружия. Астон — вид живописи углем на досках. После окончания работы доску покрывали специальным лаком, обеспечивающим сохранность картины. К сожалению, в огне гражданской войны погибло много астонов, и до нашего времени дошло не очень много экспонатов. См. экспонат номер шестнадцать от такого-то числа».
Этот человек и во время работы думал о своих экспонатах. Вот уж увлеченная натура.
Наташа пролистнула дальше. Опять пометки о назначенных встречах, наброски для переговоров о заключении каких-то сделок и опять про рорнейцев: «Особенно велики успехи рорнейцев были в накоплении магии — так называемом ошоне. До сих пор никто не может полностью повторить технологию изготовления ошона, хотя метод и применяется повсеместно. Однако лучшие образцы современного ошона — лишь бледное подобие имперского. Применять ошон на практике все равно что из пушки стрелять золотом, но при некоторых магических процедурах этот материал незаменим. Главная проблема с ним — продолжительность изготовления, с чем ничего поделать нельзя. Как не смогли победить эту проблему имперцы, так не получается до сих пор ни у кого. К сожалению, мне так и не удалось добыть ни одного образца. На все каким-либо образом появляющиеся на рынке образцы накладывает руку Совет Магов, да и стоимость запредельная. Но мне хочется хотя бы раз просто подержать его в руке».
А наш глава Гринверов, оказывается, в душе романтик. Наташа хмыкнула. «Хотя бы подержать». Забавно. Дальше снова сухие цифры с пометками, и опять: «Соединение несоединимого. Это искусство зародилось практически перед самым крахом империи, когда пресыщенным правителям требовались все более и более экзотические зрелища. Суть его была в том, чтобы соединить разные направления в искусстве. Например, написание картины на статуях, авангардизм, объединенный с классицизмом. Примеры можно приводить до бесконечности. Некоторые образцы этого искусства выставлены в имперском музее Корта. Все мои попытки купить часть коллекции закончились провалом. Император тоже оказался любителем рорнейского искусства. Надеюсь, его наследник будет больше нуждаться в деньгах, нежели в этих экспонатах».
— Во дает! — Девочка уже забыла про свои невеселые мысли и читала заметки Лориэля Гринвера как захватывающую приключенческую повесть, ибо порой он описывал и способы, которыми пополнял свою коллекцию. В частности, переговоры с пиратами, которые он вел как представитель Сената Моригатской республики. Он как раз только стал им, и новичка назначили вести переговоры о плате за возможность прохождения караванов по пиратским водам. Случайно узнав, что пираты захватили статуэтку Улы — одного из божеств Рорнейской империи, он сочинил историю о проклятии, которое она несет, и как бы мимоходом сообщил об этом пиратам. Все бы закончилось пшиком, но помог случай — разыгралась гроза, и с гор сошел сель, смыв небольшой пиратский городишко, в котором до этого находилась статуэтка. В результате своими рассказами Лориэль так запугал пиратов, что те в качестве платы попросили, чтобы «большой специалист по рорнейской магии» избавил их от проклятия. Лориэль заупрямился, но все же дал себя уломать. В результате пираты «избавились от проклятия», а Лориэль вернулся домой со статуэткой богини. В этом месте Наташа хохотала до слез, представляя себе эту картину. И это только один из примеров.
По мере чтения Наташа все больше и больше утверждалась во мнении, что так все оставить нельзя. Если раньше у нее и была мысль заняться только поиском наследства, больше ни на что не обращая внимания, то теперь ее мнение кардинально изменилось. Ей просто стал симпатичен этот человек, умевший быть добрым и жестким, деловым и сентиментальным, купцом и романтиком, твердой рукой ведший дела дома Гринверов и одновременно одержимо собиравший свою коллекцию. Он не был святым, но и не жил ради денег. Судя по всему, деньги никогда не играли в его жизни какую-то особую роль. Они были ему нужны постольку-поскольку. Они помогали собирать коллекцию, жить той жизнью, какой ему хотелось. Не был он и жадным. В книжке были и записи о пожертвованиях семьям моряков, погибших в его караванах. Точнее, в караванах, в которых была его доля.
Наташа дочитала последнюю страницу и закрыла записную книжку, хотя скорее это была книга, а не книжка. Сунула ее обратно в сумку, положила голову на колени, обхватив их руками, и задумалась, глядя на цветник. Снова появились мрачные мысли. Она вздохнула и достала свою тетрадь, карандаш, на мгновение задумалась, а потом принялась увлеченно рисовать.
Наташа любила и умела рисовать, даже три года проучилась в художественной школе при городском Доме культуры. И теперь она уверенными и быстрыми штрихами рисовала портрет. На бумаге сначала появилась копна волос, больше похожая на воронье гнездо, маленькие, хитро сощуренные глазки… Наташа не могла сама себе толком объяснить, почему ей в голову пришло нарисовать портрет госпожи Клонье, однако эта работа успокаивала и давала возможность отдохнуть голове. Портрет получался хорош. Лицо госпожи Клонье лучилось добротой и лукавством.
Наташа перевернула страницу, пощипала себя за мочку уха и снова принялась так же быстро рисовать. Теперь черты лица были схематичны, но зато она очень точно прорисовала все детали строгого костюма деловой женщины. Новая страница — новый костюм…
- Предыдущая
- 21/42
- Следующая
