И весь ее джаз… - Гольман Иосиф Абрамович - Страница 45
- Предыдущая
- 45/49
- Следующая
Самое же главное в этом причале было то, что он был свой. Его выделили – с помощью Береславского, Вериного папы и еще пары серьезных лиц – в пользование именно под организацию культурных музыкально-художественных мероприятий. Так и было написано в серьезном документе с печатью мэрии. Соответственно, арендная плата была насчитана совершенно незначительная.
И хотя усовершенствовать причал пришлось на свои деньги – вбить дополнительные сваи, восстановить и освидетельствовать электрохозяйство, – все равно это были мизерные суммы по сравнению с арендой любого другого помещения в центре Москвы.
Получено также было разрешение и на работу камбуза.
Единственно, чего не хватало капитану Ведерникову для полного счастья, – подвода питьевой воды и канализационного стока. Чего не было – того не было. Выручали старые связи. За малые деньги водовозка заполняла объемистые танки – теплоход все-таки! – пресной водой, а ассенизатор вывозил то, что ему положено вывозить. Но все платы за эти услуги опять-таки были незначительны в сравнении со свалившимся счастьем – собственный выставочный, он же концертный, зал прямо в сердце столичного мегаполиса.
Машка и профессор вошли на борт чудо-корабля с замиранием сердца: они и мечтали об этом давно, и усилий приложили немало. Остальные тоже сгорали от любопытства.
Да, мало что осталось от облезлого прогулочного катера, с трудом дочапавшего по рекам и водохранилищам из Астрахани! Все вокруг сверкало и горело свежими красками да чистым лаком. Не то чтоб богато – но аккуратно, и главное – абсолютно функционально!
В кают-компании было предусмотрено место для развешивания картин и их точечной подсветки. На открытой кормовой палубе – тоже. Одновременно можно было показать не менее сорока работ среднего формата, плюс – неограниченное количество графики в специальных портфолио.
Для музыки оказалось предусмотрено аж три воплощения. Мини-сцена в кают-компании. Между прочим, с небольшой барабанной установкой и профессиональным электронным пианино.
Следующий музыкальный пункт – назовем это микросценой – в носовом отсеке. В нем же, на самом носу, было подобие студии звукозаписи.
Разумеется, годилась для концертов и открытая кормовая палуба.
Все три площадки были снабжены отдельными комплектами звукоаппаратуры и прожекторами подсветки. И, наконец, можно было с любого места выступления музыкантов отправить звуковой поток в любую часть теплохода либо озвучить его целиком.
Да, важно отметить, что из трех мест, возможных для музицирования, два были звукоизолированными. Так что как репетиционная база кораблик мог использоваться сразу тремя командами!
– Вот здесь теперь и будет культурный центр Москвы, – сказал профессор Береславский.
Даже Машка не поддержала. Максимальная вместимость самого большого их зала не превышала сорока человек.
– Я имею в виду культурную элиту Москвы, – обиженно добавил не получивший поддержки Ефим Аркадьевич.
– А клоуны сюда будут приходить? – спросила Электра у профессора. Она, как и многие другие, считала его самым образованным из присутствующих.
– Конечно. – Профессионала пиара трудно было сломить даже самым заковыристым вопросом. – Куда же культурная элита без клоунов? Я думаю, с клоунами к нам и политическая подтянется.
– У них своих клоунов хватает, – неполиткорректно сказала Машка. Ее сейчас менее всего интересовало, подтянутся ли элиты. А более всего – хватит ли у них с профессором денег на то, чтобы запустить и раскрутить новый культурный центр. Потому что перестройка и оснащение теплоходика полностью сожрали Машкины сбережения и почти полностью – Береславского, даже с учетом его финансово-партнерских отношений с Красновым (о коих, кстати, Мария ничего не ведала).
В итоге осмотрели все, даже туалеты (гальюны, если правильно) и ходовую рубку. Близнецы попытались было покрутить штурвал – в отличие от «Москвы», с подобием джойстика, этот катер управлялся по-старому, но Михалыч только глянул неодобрительно, и Электровеник вихрем унесся в более терпимую обстановку. Да, с Михалычем, если дело идет о вверенном ему судне, особо не забалуешь.
Потом собрались в кают-компании, за небольшими уютными столиками. Чтоб видеть друг друга – сдвинули три вместе. Повариха Наиля вдвоем с Женюлей, которую тут же припахали по месту работы, накрыли на стол. Ничего особенного, никакой молекулярной кухни. Просто вкусно – и все.
Нет, не все. Еще – из свежайших продуктов, здесь у нее было фантастическое чутье. И очень горячее, что после промозглой ноябрьской погодки было более чем кстати.
Запивали винцом, купленным (естественно, с дружеской скидкой) у Веруни Евлагиной. Даже ее папа, не видевший перспектив в бизнес-увлечении дочки, и тот распробовал наконец. Заказал себе три ящика. Без скидок.
Поев, заговорили о перспективах.
Михалыч, понятное дело, о своих. Сознавая, что деньги у учредителей проекта на исходе, попросил самое малое – дэгэшку, пусть даже бэушную.
– Двигатель-то еще походит при соответствующем сервисе. Муфты, вал, винт и штуртросы – тоже. Корпус – вообще близок к идеалу.
А вот генератор оказался на последнем издыхании… Слава богу, электросеть подвели и освидетельствовали. Но нельзя же только на нее уповать. При первом же обрыве либо каких-нибудь терках с энергетиками все системы теплохода просто выморозятся.
– Сколько стоит Дэ-Гэ? – спросил Ефим.
Михайлыч ответил. Не так уж и много. Но кошелек уже давно обнажил донышко – смета ремонта и реконструкции судна, несмотря на все старания Ведерникова, в процессе работ выросла в полтора раза.
– Чуть подождем, – принял решение Береславский. Все же не на полярной зимовке стоит корабль. Оборвутся кабеля или обрежут провод алчные энергетики – тогда и будем думать. В случае чего, купить дачный бензиновый всегда успеют. За время решения проблемы он вряд ли успеет разорить своих обладателей.
– А можно вопрос? – это Верочкин папа, Сергей Дмитриевич.
С ним – совершенно отдельная история. Верочка как-то притащила его с тайной, но очень конкретной целью. А именно – чтобы познакомить папулю со своей подругой, Машкой, для максимально серьезных отношений. Ибо всеми фибрами любящей дочерней души ненавидела его тогдашнюю спутницу жизни.
Машка же тем временем оказалась занята. Причем, похоже, навечно.
Впрочем, она и раньше собиралась идти замуж за любимого человека, а не за банкира с добрым сердцем. Хотя в любом случае Веруня не жалела, что попробовала. Особенно с учетом того, что прежняя злобная пиявка, их бывшая однокашница-психологиня, каким-то чудом отвалилась от животворной папашиной жилы.
Напилась, наверное.
– Конечно, – ответил Ефим Аркадьевич. – Давайте свой вопрос. – Верочкин папаня ему был совершенно симпатичен, и они теперь частенько общались по самым разным проблемам.
– А вы еще игроков в свой картель берете?
– Какой? – не сразу понял профессор.
– Ну вот во все это, – обвел рукой вокруг Сергей Дмитриевич.
– А почему бы и нет? – втайне обрадовался Береславский. Предстоящее дело уже не казалось ему сильно прибыльным. Хотя по-прежнему казалось восхитительно увлекательным. Так почему же не поделить с партнером возможные убытки, оставив свою долю восхитительной увлекательности?
Береславский вопросительно посмотрел на вторую участницу консорциума.
Та хмурилась.
Профессор мгновенно проник в глубинные причины девушкиного беспокойства и понимающе ухмыльнулся:
– Мой партнер не возражает, – сказал он. – При одном условии.
– Каком же? – обрадовался банкир.
– Вы не будете приводить сюда без спроса вокалисток, талантливее Машки.
– Фи, как грубо, – сказала Машка, втайне довольная, что профессор сформулировал деликатный вопрос без ее участия. То, что им нужны сторонние финансовые вливания, она и так понимала.
– Принято, – горячо заверил Сергей Дмитриевич. – А вы не будете привлекать других виноторговцев, кроме Веруни.
– Принято, – чуть не хором повторили за ним первоначальные акционеры.
- Предыдущая
- 45/49
- Следующая
