Наследство хуже пули - Зверев Сергей Иванович - Страница 24
- Предыдущая
- 24/48
- Следующая
– Что вы хотите делать? – тихо полюбопытствовал он.
Вайс поморщился, словно сама необходимость ответа была ему неприятна.
– Видите ли, Мартенсон… У меня есть основания полагать, что эта женщина знает гораздо больше вас. Для подтверждения этого факта человек и вызван. Видите, мне вовсе не обязательно окружать себя интеллектуалами. Если гомосексуалист обладает хорошими криминальными связями, а вокзальный вор знает, как быстро найти машину или гостиницу без подозрений полиции, то мне вовсе не обязательно таскать за собой специалиста по компьютерным технологиям или ученого с мировым именем. Сойдут и эти. Но перед тем как начать… Мартенсон, у нас в Вегасе, как вы помните, есть еще один русский… Литвинский, кажется – да, Липки! – так у него на спине дракон нарисован. Это что означает? Якудза, что ли?
Посмотрев на замершего, словно в почетном карауле мерзавца со шприцем, Андрей покусал губу и, занимая мысли расчетами, выдавил:
– Я не знаю, как у вас, в Америке, а у нас, на Севере, дракон – тот же петух, только гребень больше… Останови этого дрища, Вайс. Если девушка на самом деле что-то знает, я скажу ей, чтобы она была откровенна.
– Вы же понимаете меня, Мартенсон! – возразил Вайс. – Слишком многое поставлено на карту! Я не могу рисковать. Мне нужна правда. Вы ее не помните. Она молчит и вряд ли будет откровенна, даже если вы попросите, потому что наверняка помнит данное вам обещание молчать в таких ситуациях. Боюсь, что это предусмотрено вами… Приступайте! – приказал Вайс человеку со шприцем.
– Будьте вы прокляты! – взорвался Мартынов, видя, как женщина стала извиваться при виде склонившегося над нею палача. – Что вы ей колете?!
– Вы, наверное, считаете, что в вену девушке вводится какая-то сыворотка правды или что-то в этом роде? Бог с вами, Мартенсон, такой пакости не существует. Всегда есть риск нарваться на внезапную смерть или бред сумасшедшего. Не всегда есть время перед введением такой сыворотки определить душевное равновесие человека. Есть более простой способ с простейшим из препаратов, доступных любой клинической больнице. Это кетамин, Мартенсон.
Мартынов похолодел.
– Кетамин?! Вы хотите вызвать у нее… синдром предсмертных переживаний?!
– Да вы неплохо, вижу, разбираетесь в галлюциногенах, Мартенсон! – искренне удивился Вайс. – Нужно будет пометить это в вашем досье в «Хэммет Старс»…
– Оставьте свою иронию, идиот! Я прожил пятнадцать лет в одном помещении с наркоманами!.. Она может впасть в кому!
– Нет-нет, – невозмутимо подчеркнул Вайс, – наш доктор уже готовит второй шприц. Если сердце девушки окажется слабее, чем ему показалось, он тут же введет стимулятор.
Андрей вгляделся в молочно-белое лицо женщины и увидел маску смерти. Ее нос и скулы заострились, щеки вытянулись… но даже в таком виде она была прекрасна в своей беззащитности.
– Ста миллиграммов кетамина достаточно, чтобы душа человека покинула свое тело, – начал проводить курс ликбеза Вайс…
– Можете не продолжать, – отрезал Мартынов, уже приняв решение. – Я знаю, что сейчас происходит…
Глава 17
Маша кричала настолько сильно, насколько позволяли легкие. Но проклятый пластырь на рту заглушал крик и забивал его обратно в рот. Наружу пробивался лишь едва неслышимый стон, но и тот ничего не значил из-за звука новостей из телевизора, включенного ее недавним обидчиком на теплоходе…
Сначала ей пришло в голову, что негодяи будут пытать Андрея. Его такое близкое и родное лицо было напротив, и она совершенно не понимала, как могло случиться, что он не встанет и не раскидает этих мерзавцев, покусившихся на нее. Но он был странен, поведение его было необъяснимо, и по всему чувствовалось, что он гневается на бандитов не потому, что она дорога ему, а потому, что он не может позволить мучить в своем присутствии женщину.
Но когда палач в костюме, натянув перчатки и набирая содержимое ампулы в шприц, бросил взгляд на ее локоть, оценивая вены, она едва не лишилась чувств. А потом пришла радость – если она не выдержит и все расскажет, то они не станут мучить Андрея.
Когда мерзкое лицо безжалостного палача склонилось над ней и эти поросячьи глазки стали всматриваться в ее зрачки, она вдруг подумала о том, что Андрею, пожалуй, не хотелось бы, чтобы она что-то вспоминала и о чем-то рассказывала. И Маша дала себе слово вытерпеть все, что ей уготовано. Быть может, Андрей не потерял память, а просто играет, и тогда своим признанием она сломает ему всю игру. Но, боже, почему он так жесток… Неужели дело его стоит дороже ее боли?..
Когда игла впилась в ее кожу, она решила, что пришла смерть.
Некоторое время душа ее находилась в полном отрешении от происходящего, а потом вдруг выпорхнула из тела и стала подниматься вверх.
Удивительное дело… Ей вовсе не было больно. Ей было даже… приятно. Она впервые в жизни видела себя со стороны не в зеркале и не на экране видео. Она видела свое живое отражение, и ей пришло в голову, что, будь у нее достаточно денег, этот курносый носик можно было чуть поправить… Пластические хирурги нынче дорого стоят…
Но прошла еще минута или две – она не следила за временем, и неожиданно для себя Маша вдруг поняла, что пора уходить. И даже не жаль прощаться с этим красивым крепким телом, с Андреем и всем, что их связывало. Если верить ощущениям, то скоро они встретятся. И не будет больше ни страха, ни переживаний, ни разлук. Они обретут покой и благоденствие…
Ей пора. Осмотревшись по сторонам, Маша посмотрела наверх. Потолка не было. Легкий ветерок коснулся ее щек, шевельнул волосы, и она медленно, словно вагон метро, двинулась туда, где отчетливо виднелось оконце, освещенное светом…
Но что-то заставило ее остановить свое движение и повернуть назад. Сделать это было невыносимо трудно. Где-то там, впереди, она слышала голос маленького Артура Малькова. «Ты любишь меня?» – спрашивала далекая Маша. «Я не знаю», – отвечал ей Артур. О боже, как ей хотелось поскорее подняться и увидеть и Артурку, ростом с метр, и себя, совсем крошечную, в хлопчатобумажных колготках с сандалиями из дерматина!
Но она подумала, что это может подождать. Перед ней в режиме онлайн проносились видения прожитого. И раздолбай первый муж с бутылкой в руке и мутным взглядом, и соседская кошка, которую она приютила у себя в двадцать лет после смерти хозяйки, и Андрей, прижимающий к окровавленным губам Артура чистый лист бумаги. Как она могла забыть!.. У Андрея тут есть еще дела!
И она, взметнувшись над столом и всем миром, понеслась наверх…
Она видела каждый день своей жизни, живого отца, торопящегося ей навстречу, мать, которая была почему-то равной с ней по возрасту, она видела торт, который ела на свой день рождения, – такой большой, с семью желтыми цыплятами… И самое измазанное кремом лицо за столом было, конечно, у Артура.
Но вдруг она почувствовала удар по сердцу. Он резанул ее как ножом. Маша никогда бы не подумала, что душа может испытывать боль, отделясь от тела.
И еще больше удивилась, когда почувствовала толчки на том месте, где должно быть сердце. Разве у души может быть сердце? У души может быть только душа…
И сердце остановилось. Его не может быть у души. Оно в теле.
Глава 18
– Сволочи! – хрипел Мартынов, пытаясь вырваться из сковавших его пут. – Оставьте ее в покое!..
– Что за кейс, Мартенсон, – сипел над самым его ухом Вайс, налегши на русского американца всем телом. – Что за кейс?! У тебя был кейс? Что в нем находилось?! Какой мост?! Какие змеи?!
Дословный перевод Томсона его явно не устраивал. Ему нужна была правда. Но добиться от русского ее было, кажется, невозможно.
– Ты не потерял память, сукин сын! Ты лжешь! За десять миллионов я сам бы косил под юродивого!.. Томсон! Давай сюда нашего лекаря!..
Мартынов обезумел. В горячечном бреду девушка была бы, наверное, менее откровенна, чем в своих ощущениях скорой смерти. Кетамин – страшная вещь в руках медика. Он умеет анестезировать, а может и остановить сердце. И сейчас он налитыми кровью глазами смотрел, как невозмутимый «лепила» шприцем вводит женщине стимулятор сердечной деятельности.
- Предыдущая
- 24/48
- Следующая
