Без ножа и кастета - Лаврова Ольга - Страница 2

• Предыдущая
• 2/12
• Следующая

— Если бы вы действительно согласились… А фару поставим завтра!

— Вам больше некого пригласить? — начинает кокетничать Изабелла.

— Собирался позвать одну красивую девушку. Правда, не такую красивую, как… Меня зовут Алик, — добавляет он притворно-смущенно и протягивает руку.

— Изабелла, — решается она.

Знаменский и Томилин входят в отделение Госбанка. Не успели они объяснить вставшей на их пути секретарше о цели своего визита, как в дверях кабинета появляется сам управляющий:

— Это о вас мне звонили?

И, посмотрев их удостоверения, сообщает секретарше:

— Товарищи у нас поработают. Входите, пожалуйста, — обращается он к пришедшим. — Это кабинет моего зама, он в отпуске, так что располагайтесь. Документы за два года подготовлены. — Управляющий указывает на стол, заваленный папками.

— Спасибо, очень хорошо, — Томилин на выбор открывает несколько папок в разных местах.

— Все виды поступлений и списаний денег по нашим ДЭЗам, — поясняет управляющий, раздвигая шторы на окнах. — Если не секрет, что вы ищете? Я в прошлом работал инспектором КРУ и готов помочь.

— Какие там секреты! — лукавит Томилин. — Для начала самое общее знакомство. Позже наверняка возникнут к вам вопросы.

— Я попросил бы освободить для нас сейф, — говорит Знаменский, раздеваясь у вешалки.

— Распоряжусь.

— И еще — не обижайтесь, — но, уходя, мы будем опечатывать комнату.

— Зачем обиды… — бормочет ошарашенный управляющий. — Пожалуйста, раз вы считаете… — Он снимает с кольца ключ от кабинета и протягивает его Пал Палычу.

Мусницкий идет по улице с дочерью и внуком, которого любовно несет на руках.

Их догоняет Алтынов.

— Добрый день, Максим Семеныч!

— Привет, Алтынов. Знакомься, дочь, Татьяна. А это — наследник. Тоже Максим!

Алтынов наскоро жмет руку Татьяны:

— Очень приятно.

Он чувствует, что главное внимание следует уделить наследнику.

— Как на вас похож!

— Еще бы! — самодовольно ухмыляется Мусницкий. — Кровь! Иди, я догоню.

Благовоспитанно приподняв шляпу, Алтынов удаляется.

— Новый главный инженер, — говорит Мусницкий. — Между прочим, холостой.

— Спровадил от меня мужа, а теперь сватаешь за кого попало! — зло роняет Татьяна.

— Дура! Разве это муж был?

— А может, я его любила?

— Чего там любить — портки в заплатах. Дура набитая, вся в мамашу!

Расцеловав внука, Мусницкий сажает его в коляску, которую везет Татьяна, и направляется вслед за Алтыновым.

В помещение ДЭЗа они входят вместе.

— Я к вам, Максим Семеныч, пока другие не успели набежать.

— Чего у тебя? — осведомляется Мусницкий, открывая директорскую дверь со своей фамилией на табличке.

— Ответы на жалобы. Куда только не пишут!

— Расхрабрились, — ворчит Мусницкий. — И время такое, что начхать нельзя. — Он просматривает поданные Алтыновым бумаги, подмахивает одну за другой.

— Вот здесь мне не нравится. Человек в высокую организацию обратился, а ты соглашаешься, что у окон на стенах лед. Надо заполитурить, чтоб глаза не резало.

— Если вместо льда так… — Алтынов со вкусом подбирает формулировку. — «В зимнее время периодически наблюдается повышение выпадения конденсата на оконных проемах».

— Уже годится. Повтори, внесу.

— «…Повышение выпадения конденсата на оконных проемах».

Мусницкий зачеркивает строку, вписывает замену, еще что-то исправляет.

— Перебелишь, — отдает он листок Алтынову. — Все с кляузами?

— Еще одна. Щепетильная. Что незаконно разрешили постройку шести блоков для автомобилей. В том числе для вашего, Максим Семенович.

— И что тут щепетильного? — изумляется Мусницкий. — Пиши: «Нарушителям предложено в кратчайший срок представить сметную документацию… для рассмотрения в установленном порядке». — Мусницкий смеется: — Значит, первоначально — тебе, ты — мне, а я — в стол. Сегодня, Алтынов, острые вопросы надо решать смелее!.. Не разузнал насчет плана по сносу?

— Договорился. Их машинистка просто сделает для нас лишний экземпляр. Это вариант самый дешевый — коробка конфет.

— А ты не дешевись, прибавь еще какую морковку. Машинистка и на будущее сгодится. Да! Вот еще что. Ходил я в новый дом, второй и третий корпуса. Недоделки, халтуры вагон, полное безобразие. — И эти столь распространенные и справедливые сетования заканчивает неожиданно: — Узнай, кто еще в приемной комиссии, потолкуй, чтобы принять, как есть. Усек?

— Я, Максим Семеныч, все секу с ходу!

На станции обслуживания Изабелла придирчиво осматривает восстановленную фару.

— Ну, все в порядке, — подходит Алик, засовывая в карман бумажник. — Подкинул ребятам за срочность.

Вдвоем они садятся в машину, и Изабелла выводит ее с территории станции.

— Куда вас отвезти? — спрашивает она, приостановясь на улице.

— Белла, а мы не посидим где-нибудь? Тихо-скромно. По-дружески?

— Я должна вернуться на работу. Еще кучу иностранных проспектов переводить.

— Вам нравится этот трест «Разнореклама»? И ваша работа?

— Средне.

— Да, вы заслуживаете лучшей участи!..

Продолжение разговора мы слышим у следующего светофора:

— И что же, мы вот так расстанемся и не увидимся больше?

— А зачем, собственно? — хитро косится Изабелла.

— Вам непонятно?

— М-м…

— Вы меня толкаете знаете на что? Еще раз раскокать фару у вашей машины!

— О! Дорогое удовольствие!

— Так не вводите меня в пустые расходы!

Знаменский и Томилин работают в банке с документами. Закончив складывать какие-то цифры, Пал Палыч нарушает молчание:

— Наивные мы с вами люди, Николай Александрович! Кажется, все превзошли, все знаем… А вот сколько товарищ Мусницкий имеет, к примеру, на вывоз мусора? Не скажете? Дышите глубже — пятнадцать тысяч рублей!

— О-го-го!..

— А под скромной графой «Содержание дворов и тротуаров» — угадайте, сколько?

— Н-ну… столько же?

— Тридцать девять тысяч!

— Фантастика! Да. И что же подразумевается в этой графе?!

— Всякие работы, которые, судя по состоянию дворов, не производятся. Дальше. Текущий ремонт, прошу прощения, — сто пятьдесят пять тысяч! А капитальный…

— Если на текущий столько, то… полмиллиона?

— Миллиончик без двухсот рублей!

— Куда же это все ухает?!

— Сам давно так не удивлялся! Увидишь облупленный фасад, думаешь: где же на все денег набраться? А деньги — вот они! Хватило бы всем жить в уюте и комфорте!

— А по району в целом сколько?

— Только на благоустройство и ремонты выделяется двенадцать миллионов в год!

Томилин вскакивает.

— Такие средства!.. Ведь это просто грабеж — только без ножа и кастета! Вы посмотрите только сводку по ремонту! — Он протягивает Пал Палычу свои выкладки.

— Ремонт перед сносом? Тридцать процентов средств?!

— Совершенно верно. Мусницкий благоустраивал дома, которые вскоре шли на слом. Поди потом проверь, что там делали, что нет!

— Недурно. — Пал Палыч снова обращается к сводке Томилина. — А это что за цифра?

— Внизу? То, что истрачено на заселяемые новостройки.

— Когда же их ДЭЗы приводили в порядок? Всегда жильцы сами управляются!

— По-моему, тоже. Но строители говорили: ДЭЗы очень заинтересованы получать дома с недоделками.

— Повод для списания денег? Так…

Некоторое время они смотрят друг на друга: в экую трясину попали!

Напольные часы бьют семь. Знаменский спохватывается, что засиделись. Оба начинают собираться, одеваться. Несколько папок укладывают в сейф, опечатывают его.

Опечатывают снаружи и дверь комнаты. Простившись с секретаршей, натягивающей пальто, выходят на улицу.

Пал Палыч спрашивает:

— У нас есть данные, где сейчас официально ведется капитальный ремонт?:

— В основном да.

— Надо будет на днях прогуляться, поглядеть живьем.

• Предыдущая
• 2/12
• Следующая