Сомнамбулический поиск неведомого Кадата - Лавкрафт Говард Филлипс - Страница 8
- Предыдущая
- 8/30
- Следующая
Все это время гигантская призрачная стена Нгранека — по мере приближения к ней Картера — поднималась все выше и выше. Внизу он встречал редкие деревья, потом пошли чахлые кустики, а потом в небо вонзился голый чудовищный утес, точно призрак, объятый морозом и льдами и вечными снегами. Картер видел устрашающие разломы и зубчатые гребни каменного исполина, но не отвергал мысль о покорении его вершины. Местами он встречал застывшие лавовые потоки и горы вулканического шлака на скальных откосах и уступах. Давным-давно, еще прежде чем боги исполнили свой первый танец на этой горе, здесь бушевал огонь и грохотали потаенные громы. А теперь этот пик высился молчаливо и грозно, тая на своем скрытом от посторонних глаз склоне титанический лик, о котором ходило так много слухов. В этой горе было множество пещер, возможно, пустых, где обитала одна лишь кромешная тьма, а может быть — если верить легендам, — таились ужасы, превосходящие даже самые смелые фантазии.
Дальше дорога пошла вверх к подножию Нгранека, поросшему низкорослыми дубками и ясенями, и повсюду земля была покрыта обломками скал, слоем лавы и древнего пепла. Повсюду виднелись обугленные кострища прежних стоянок собирателей лавы и несколько грубых алтарей, которые они наспех сложили, дабы умилостивить Великих либо же отпугнуть воображаемых обитателей высоких перевалов и пещер Нгранека. Под вечер Картер достиг самого дальнего кострища и решил заночевать здесь, привязав зебру к деревцу и поплотнее завернувшись в одеяло. Всю ночь где-то далеко-далеко на берегу некоего потаенного водоема глухо ухал вунит, но Картер не страшился этого водоплавающего чудища, ибо его заверили, что эти твари не отваживаются приближаться к склонам Нгранека.
Едва забрезжил рассвет, как Картер начал долгое восхождение, решив ехать верхом на зебре, пока это полезное копытное сможет карабкаться по горным кручам, но когда лесистый склон стал слишком крутым, он привязал животное к ясеню, после чего продолжил путь наверх в одиночестве. Сначала он двигался через лес, минуя останки покинутых деревень в давно заросших вырубках, а потом по высоким травяным коврам с чахлыми кустами. Он пожалел, что удалился от деревьев, ибо склон был довольно крутой и у него уже начала кружиться голова. Наконец, оглядываясь назад, он стал различать далеко внизу покинутые поселения каменотесов, рощи смолосодержащих деревьев и заброшенные лагеря собирателей смолы и леса, где обитали звонкоголосые и радужноперые птицы мага, и уж совсем далеко — полоску берега Ята и неприступные древние руины города с позабытым названием. Он счел за благо не вертеть головой и продолжал восхождение до тех пор, пока кусты не поредели и ему, дабы удержать равновесие, не пришлось цепляться за тучные травы.
Потом трава стала редеть, и его подошвы то и дело натыкались на острые обломки камней и гнезда кондоров в узких расщелинах. Наконец его глазам предстали голые скалы, и, если бы они не были все покрыты трещинами и уступами, он не смог бы продолжать восхождение. Каменные отростки, уступы, выбоины служили скалолазу подспорьем, и ему было в радость замечать следы отчаянных собирателей лавы, поскользнувшихся на ломких каменьях, и делать вывод, что когда-то до него в этих местах побывали люди. Еще выше о присутствии человека говорили высеченные в самых труднодоступных местах ступеньки, а, также небольшие раскопы, в недрах которых обнаруживались редкие жилы или лавовые потоки. В одном месте была искусно вырублена узкая щель, ведущая к чрезвычайно богатым залежам далеко правее от основного маршрута. Один или два раза Картер отважился оглядеться, и представший его взору ландшафт поразил его до глубины души. Он увидел весь остров, протянувшийся между ним и морским побережьем, с каменными террасами Бахарны и призрачным дымом из труб вдалеке. А за городом — виднелось бескрайнее Южное море, таящее множество неразгаданных загадок.
До сих пор его тропа вилась зигзагом по горе, так что дальний склон с высеченным ликом был все еще скрыт от его взора. Но теперь Картер увидел выступ, бегущий вверх и влево, который, похоже, указывал ему верный путь, он и отправился этим маршрутом в надежде, что выйдет в нужное место. Минут через десять он увидел, что это и впрямь не тупик, потому что дорога круто взбиралась вверх к арке, которая, если только там не было глухой стены, через несколько часов тяжкого пути могла вывести его к неведомому южному склону, выходящему на безлюдные утесы и проклятую лавовую долину. Когда перед его взором раскинулся новый ландшафт, он отметил, что здешние места куда более мрачны и дики, нежели те, которые он ранее преодолел. Да и горный склон выглядел совсем по-другому, весь изрезанный угрюмыми трещинами и пещерами, не попадавшимися ему на прямой дороге, с которой он недавно свернул. Иные из этих каменных шрамов зияли над ним, иные под ним, и все они тянулись к почти перпендикулярным утесам, где еще не ступала нога человека. Стало холодно, но восхождение давалось так трудно, что Картер даже и не заметил перемену температуры. Его беспокоила лишь пугающая угрюмость пейзажа, и он подумал, что в силу именно этого обстоятельства прочие путешественники сторонились здешних мест и вдохновлялись на совершенно нелепые россказни про ночных призраков, чьими злодеяниями они и объясняли исчезновение тех отважных скалолазов, которые срывались с непроходимых горных круч в ущелья. Эти предания не слишком-то страшили его, но на всякий случай он вооружился острым ятаганом. Все же прочие мысли были заглушены неодолимым желанием увидеть высеченный на скале лик, который мог указать ему верный путь к обители богов на вершине неведомого Кадата.
Наконец одолев жуткие льдистые пределы горной вершины, он оказался на противоположном склоне Нгранека и увидел в бесконечных безднах внизу небольшие утесы и девственные поля застывшей лавы — приметы стародавнего гнева Великих. Перед его взором также раскинулась огромная равнина в южной стороне, но то была голая пустыня без малейшего намека на уютные поля или сельские домики, которая тянулась к самому горизонту. На этой стороне он не увидел моря, ибо Ориаб — гигантский остров. Нагие вертикальные утесы были испещрены черными зевами пещер и причудливыми расщелинами, но туда ему было не добраться. Прямо у него над головой нависла каменная глыба, застившая ему обзор, и Картера на мгновение посетило сомнение, не станет ли она для него неприступной преградой. Стоя на продуваемой всеми ветрами скале в нескольких милях над уровнем моря, где с одной стороны его поджидала разверстая бездна и смерть, а с другой лишь теснились скользкие скалы, он вдруг на мгновение ощутил прилив того самого страха, что отвращал людей от невидимого склона Нгранека. Но он уже не мог повернуть назад, ибо солнце стояло низко. Если дальше дороги нет и путь наверх ему заказан, то ночь придется провести тут, свернувшись калачиком, и неизвестно, доведется ли ему увидеть рассвет...
Но путь все же был — он обнаружил его очень своевременно. Только очень опытный сновидец мог бы воспользоваться столь узкими ступеньками, но Картеру их оказалось достаточно. Вскарабкавшись на отрог скалы, он понял, что идущий дальше склон одолеть куда легче, чем все предыдущие отрезки пути, ибо от таяния огромного ледника осталась довольно широкая полоса глинистой почвы и каменных выступов. Слева крутая стена горы резко обрывалась в неведомые бездны, и на недосягаемой высоте он заметил чернеющий зев пещеры... С другой же стороны гора уходила вверх косой стеной, оставляя путешественнику достаточно места для отдыха.
Судя по холодному дуновению сверху, можно было предположить, что, вероятно, уже совсем близка область вечных снегов, и он устремил взгляд вверх, чтобы отыскать заснеженную вершину, сверкающую в багровых лучах закатного солнца. И точно, в тысячах футах над головой он увидел снег, а прямо под ним резкий абрис тяжело нависшего отрога, похожего на тот, какой он только что преодолел. И, увидев этот отрог, он задохнулся, и громко вскричал, и в благоговейном порыве схватился за щербатую каменную стену, ибо исполинский скальный вырост явно изменился с той поры, как на заре земной истории его изваяла природа, и теперь в лучах заходящего солнца подернулся багрянцем, полыхавшим на отполированных чертах вырубленного в камне божественного лика.
- Предыдущая
- 8/30
- Следующая
