Страж - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 48

– Да он пошлет меня!

– Ну и пусть его.

– А как же барон?

– Так ведь не мы отказались, а принц нас послал.

– А, ну да.

– Только этого не будет. От возмущений и негодования с его стороны никуда не деться, но в итоге он согласится.

– Слушай, а ведь по всей границе Водемонского графства с Кармелем нет не то что моста, а даже брода.

– Это не самая большая проблема. Все, время дорого. Подготовь мне десяток парней в сопровождение. И десяток – в сопровождение Сэму.

– Сделаю.

Вскоре в его комнату, постукивая своей деревяшкой, вошел сам Сэм. Мужчина за прошедшее время выправился, стал крепким и сбитым, ничего общего с тем испуганным нищим на берегу ручья, которого когда-то повстречал Георг. Только деревяшка вместо ноги указывала на его неполноценность. Правда, справедливости ради следует заметить, что коренным образом изменившаяся жизнь не прибавила ему храбрости. Он, как и все обозники, отлично наловчился стрелять из арбалета и даже стал приличным охотником, но, как и прежде, был трусливее самого распоследнего крестьянина.

Впрочем, Георгу и не нужна была его храбрость. Сэм ничуть не преувеличивал, когда говорил, что может оказаться полезным приобретением для какого-нибудь купца. Все закупки, учет имущества, обеспечение фуражом – одним словом, вся хозяйственная деятельность сотни полностью лежала на его плечах, и справлялся он с этим просто великолепно.

– Сэм, нужно приобрести сотню лошадей. Не самых лучших, но таких, на которых можно навьючить поклажу.

– Сотню лошадей?!

– Сэм, хватит считать мои деньги.

– Понял. Вьючные седла тоже?

– Нет. Лошадей я, пожалуй, сумею определить, а вот с седлами мы рискуем выбросить деньги на ветер. Закупать будешь тихо, так чтобы эту покупку никак не могли связать с нашей сотней. Как это проделать, разберешься сам. Потом табун нужно незаметно перегнать в место, которое укажет тебе Дэн.

Как Георг и рассчитывал, в Хемроде он был уже через пять дней. Небольшой отряд двигался очень быстро: преодолеть такое расстояние за столь малый срок дано далеко не каждому, даже при смене лошадей на постоялых дворах. Помимо прочего всаднику нужно еще и самому обладать достаточной выносливостью. Это только кажется, что вся нагрузка на лошади, – человеку достается ничуть не меньше. Однако Георга мало заботило, насколько трудным окажется переход для него и его людей. У него была цель, и он к ней стремился с маниакальным упорством.

Несмотря на то что он выбрал стезю, исключающую возможность завести семью, свою мать он любил искренне и всем сердцем, а потому не мог отказать ей в той малости, которую клятвенно обещал. Всегда, в любой ситуации, что бы ни случилось, в день святой Аглаи он был подле матушки, и ничто не могло заставить его отказаться от этого долга. Даже при заключении контрактов он всегда старался подгадать так, чтобы иметь возможность с ней встретиться. Если на этот день выпадали обязательства по договору, то он оговаривал этот момент или предлагал всем катиться к дьяволу, если кого-то это не устраивало.

Улица, на которой он вырос, встретила его обычной суетой, которую он наблюдал все детство и юность. Выросли его сверстники, ушли из жизни те, кто был в возрасте, подрастало новое поколение. Но время словно замерло. Глядя на детвору, суетящуюся на мостовой, он как будто наблюдал за самим собой со стороны. Да, дети другие, но игры все те же.

Вон мальчишка с хитринкой в глазах подкрался к девчонке, дернул ее за косичку и с веселым смехом бросился наутек. Та с криком, полным праведного гнева, кинулась в погоню. Когда-то он так же подшучивал над соседской девочкой Анной. Девочкой. Теперь это степенная женщина, мать троих сорванцов и дочурки. Вообще этот квартал отличался обилием детей и низкой смертностью среди них, многие связывали это с матушкой Аглаей. Может, и так, да вот Георг не помнит, чтобы она кого-то из детей лечила. Разве что возилась с ними постоянно.

Мальчишка оказался не промах. Когда обиженная девочка его почти нагнала, он резко остановился и, ловко увернувшись, побежал в другую сторону. Ей только и оставалось кричать ему вслед, грозя карами, которые его ждут, когда он попадется ей в руки.

А вот и трактир, где вырос Георг. Ага. Громила Грегор все так же стоит, подперев могучим плечом дверной косяк. Дело близится к вечеру, скоро потянется народ, чтобы пропустить кружечку пива, для парня вот-вот начнется самая работа. Матушки, скорее всего, нет, она не любила бражничающих, хотя и не пеняла никому. Вместо этого она предпочитала гулять по окрестностям.

Адам, хозяин заведения, появился на крыльце, вытирая руки белоснежным передником. Странный трактирщик, давший обет заботиться о матушке Аглае (точнее, принявший его от своего родителя), и не менее странный трактир. В отличие от своих коллег Адам никогда не позволит себе разгуливать в засаленном фартуке, всегда опрятен. А что прикажете делать, если при всем честном народе можно получить нарекания от матушки Аглаи? Будешь стоять и шмыгать носом, словно нашкодивший постреленок. И в трактире у него особо пображничать не получится, это не нравится матушке Аглае. Жалко бедолагу, но ведь и жаловаться ему грех. Хоть больших заработков и нет, но на вполне приличную жизнь денег хватает.

– С приездом, Георг!

– Здравствуй, Адам! Привет, дружище! – Это уже к Грегору. Молодой сотник от души приложился ладонью о крутое плечо. Тот тоже не остался в долгу. – Матушка дома?

– Нет ее. Гуляет где-то. Но ты не волнуйся, тебя она почувствует почище любого больного. Скоро будет.

И впрямь так вышло. Георг и его парни едва успели осушить по кружке пива, как появилась Аглая. Стремительно войдя в зал, заставив при этом отшатнуться в сторону выходившего плотника, проживавшего по соседству, она тут же направилась к столу, за которым сидел сын.

– Матушка! – Он тут же бухнулся перед ней на колени.

– Сыночек! Приехал! Опять пил?

– Матушка, я только кружку пива, чтобы жажду утолить.

Ох, стыдоба! Ведь знал же – и все равно не удержался. Вот и получи выволочку на глазах у подчиненных. Но, как видно, тех проинструктировал старший десятник: парни вели себя как ни в чем не бывало. Хотя трое все же отвели глаза и что-то усиленно рассматривают на стене, один даже ковыряется в ней. Сложно совладать с собой, даже несмотря на предупреждение, вот и предпочли отвернуться.

– Жажду можно и водой утолить. От вина только беды. А я Рема видела, – в обычной для себя манере внезапно сменила она тему. – Он обещал завтра меня навестить. Совсем от рук отбился мальчик, не приходит, с нами не гуляет. Знаешь, очень многие с нами гулять не хотят. А может, они родителям помогают, а я тут обижаюсь. Нужно будет обязательно разузнать. Потом. Обязательно.

Ну да, как ей объяснишь, что все те детки уже выросли и сами стали родителями, загруженными совсем не детскими проблемами? Им давно не до гуляний. Нужно содержать семьи, растить детей. Едва Георг подумал об этом, в груди что-то шевельнулось, но он отогнал не успевшую полностью сформироваться мысль. Он выбрал свою стезю, когда решил связать себя с воинским делом, ничего другого он просто не умеет, так что семья не для него. Лишь одно желание неотступно преследует – пережить матушку, потому как если иначе выйдет, она умрет от горя. Ну да, деток у нее вокруг много, вот только его она всегда выделяла, кровиночка ведь.

Пощебетала-пощебетала и подалась на улицу. А что такого? Вот он, сынок, жив и здоров, правда, пива выпил, но, похоже, она об этом уже позабыла. Пошла прогуляться, не сидится ей в душном помещении.

Георг устроился в углу зала, переговариваясь то с одним, то с другим знакомцем, что подсаживались к нему. С ними он когда-то рос, устраивал детские забавы и шалости. Одной гурьбой хаживали вслед за матушкой, внимательно слушая ее рассказы, а рассказывала она много. Он даже затруднялся сказать, сколько она знает всяких баллад, сказок, легенд и притч. Было подспудное чувство, что многое она просто сочиняет буквально на ходу. И в эти мгновения она ничуть не походила на умалишенную.