Поворот Алисизации (ЛП) - Кавахара Рэки - Страница 16

В маленьких далеких деревушках вроде Рулида, где земля, пусть и плодородная, все же дает не самые большие урожаи, численность жителей не может расти бесконечно. Дом и поля практически всегда наследует старший сын, а второму, третьему и прочим — хотя это еще от Священного Долга зависит — часто даже жениться не дозволяется, и они так и живут до старости одни. Не повстречай он Кирито, Юджио тоже провел бы всю жизнь, изо дня в день махая топором, выполняя Священный Долг «рубщика Кедра Гигаса». Как его предшественник, Старый Гаритта.

Живя в Центории, Юджио общался с множеством дворян, но он понятия не имел, что будет через год, если ему не удастся стать представителем Академии. Хорошо было бы пойти в Имперские рыцари или устроиться стражником в каком-нибудь крупном городе; а иначе ему останется лишь вернуться в Рулид и работать на старших братьев. Во всяком случае, в одном можно быть уверенным — стать дворянином у него шансов никаких.

Именно поэтому, когда его, погруженного в молчание, Тиизе вдруг схватила за правую руку, он от неожиданности забыл дышать.

— Ээ… Тиизе?!.

Дочь дворянского рода шестого класса в упор смотрела ему прямо в распахнутые глаза. Серая форма источала слабый аромат, напоминающий листья солбе.

— Юджио-семпай… у меня, эээ… есть просьба. Ты обязательно должен стать представителем Академии, выиграть Всеимперский турнир мечников и участвовать в турнире четырех империй.

— Это, это… конечно, моя цель, но…

— Эээ… ну…

На короткое время Тиизе замолчала, подбирая слова, а затем продолжила с лицом таким же красным, как ее волосы:

— Я, я слышала, что если занимаешь высокое место в объединенном турнире, тебе жалуют дворянский чин пожизненно, как Азурике-сэнсэй из общежития младших учеников. Ээ, вот… мне не следует, конечно, так говорить, но… если ты не станешь Рыцарем Единства, пожалуйста… стань моим… моим…

Остальные слова, похоже, умерли, так и не выйдя из горла; Тиизе, задрожав всем телом, опустила голову. Юджио неотрывно смотрел на эту маленькую головку.

Лишь сейчас он сообразил, что имела в виду Тиизе; это у него заняло немало времени. Он проглотил слюну, и его собственный голос едва слышно прозвучал у него в голове.

…Я стремлюсь к Объединенному турниру, чтобы стать Рыцарем Единства и снова встретиться с Алисой, ни для чего больше…

Однако сказать эти слова Тиизе он никак не мог. Даже если все это в итоге рассыплется в пыль, сейчас он просто не мог отмахнуться от искренней просьбы шестнадцатилетней девушки, которая, возможно, впервые в жизни ощущала панический страх перед своим туманным будущим… не говоря уже о том, что она была его слугой.

Левой рукой Юджио неловко погладил Тиизе по голове и ответил:

— Ага… я понял. Я обязательно разыщу тебя после турнира.

При этих словах плечи Тиизе затряслись. Вскоре она робко подняла голову.

Улыбка, точно распускающийся весенний бутон, появилась на блестящем от слез лице, и маленькие губки Тиизе произнесли:

— …Я… я тоже стану сильнее. Сильной, как Юджио-семпай… чтобы громко говорить то, что должно быть сказано.

На следующий день, 22 числа пятого месяца, разразилась первая за эту весну гроза.

Порывы ветра яростно швыряли в окна крупные капли. Рука Юджио, полировавшая меч, застыла; он молча уставился на грозовое небо, с которого, несмотря на середину дня (занятия кончились совсем недавно) не светил Солус.

Черные тучи клубились и наслаивались друг на друга, словно живые существа; время от времени между ними прорывались сиреневые молнии. В Рулиде весенние грозы все ненавидели — ведь ливни вымывали из земли только что посеянные зерна. Алисе, хоть она и была ребенком, хорошо удавалось предсказывать погоду, и почти всегда, когда она предсказывала грозу, в деревне поднималась суматоха, как во время праздника. Впрочем, это счастье длилось всего два года.

Теперь, когда Юджио сам изучал Священные искусства, он в полной мере понимал, насколько талантлива была Алиса. Заклинания, связанные с самим устройством природы (с погодой, например, или с землей), относились к высшим Священным искусствам; они занимали сотни строк. Юджио сейчас даже про завтрашний день не мог сказать, пойдет дождь или нет. Будь на его месте Алиса, которая уже тогда умела предсказывать грозу за неделю, она уже небось учила бы заклинания, управляющие погодой. А вдруг то, как сейчас выглядит небо, — это просто Алиса рассердилась, что Юджио за ней все не идет…

— Ххааа…

Вместе с выдохом изгнав из головы ненужные мысли, Юджио вновь принялся тщательно и осторожно полировать синевато-серебряный клинок промасленным лоскутком кожи. Раз в неделю, без единого пропуска, он ухаживал за «Мечом голубой розы»; увы, кроме как во время этих процедур, меч почти не покидал ножен с самого поступления его хозяина в Академию. И на тренировках, и в официальных поединках Юджио пользовался деревянным мечом — правила Академии требовали, чтобы все использовали мечи одного уровня, то есть были в равных условиях. По сравнению с «Мечом голубой розы», считающимся Божественным инструментом, мечи академии были весьма легкими; это заставляло Юджио нервничать — ему казалось, что его собственный меч выскочит у него из руки, если махнуть им со всей силы. Однако же просто махать этим мечом, способным разломать дешевый железный клинок с одного удара, он не мог.

Похоже, единственный противник, по которому Юджио может бить своим мечом со всей силы, — он; с этой мыслью Юджио поднял глаза на длинный черный меч, за которым, сидя на диванчике напротив, ухаживал Кирито.

«Древо зла», Кедр Гигас, три сотни лет возвышавшийся над лесом к югу от Рулида. Отсеченную от него ветвь, тяжелую, словно из железа, друзья с трудом — Кирито то и дело нудил «давай просто закопаем ее тут» — донесли до столицы и передали чеканщику Садре, давнему знакомому Старого Гаритты; и тот за год вытесал из этой ветви меч.

Садре-си, живой пример настоящего чудака, с очень сердитым видом ворчал: «Я на нем три оселка из кокуренгана испортил[3], их мне бы на десять лет хватило!» — но денег брать не стал, сказав, что такая работа выпадает раз в жизни.

Готовый меч черно блестел; с трудом верилось, что изначально это была ветвь дерева. Два с половиной месяца назад Кирито с помощью этого меча добился почетной ничьей в поединке с Уоло Левантейном, но с тех пор, если не считать полировки, тоже, по-видимому, не притрагивался к нему, не доставал из ножен.

Возможно, мы вообще никогда больше не воспользуемся своими мечами — ну, по крайней мере пока учимся; такая мысль внезапно посетила Юджио. В официальных поединках драться своими мечами запрещено; а представить себе, что он просто устраивает с другим учеником спарринг «на личных мечах», Юджио не мог.

В общем, если Юджио хочет получить шанс сражаться с «Мечом голубой розы» в руках, он должен стать представителем Академии в этом году и участвовать во Всеимперском турнире мечников. Конечно, такова была его цель изначально, но он сомневался, что сможеттак вот сразу работать с тяжелым мечом на большой арене, да еще в поединке «до первого удара».

Противником его будет уже не ученик, а, скорее всего, кто-нибудь из Имперских рыцарей или из семей — основателей той или иной школы меча; а это значит, что у него тоже будет превосходный острый меч, созданный искусным кузнецом. Даже в поединке до первого удара, если этот удар придется в жизненно важный орган, можно получить очень тяжелую рану, от которой будешь месяц-два оправляться, если вообще выживешь.

По правде сказать, оба представителя Академии, и Уоло Левантейн, и Солтерина-семпай, сражались с одним и тем же Имперским рыцарем и проиграли; но если Рина-семпай уступила, когда ее кнут был перерублен, а меч выбит, то у Уоло оказались раздроблены кости левого плеча. Конечно, он сразу получил лечение обычными в таких ситуациях Священными искусствами, которые закрыли рану и остановили падение Жизни; но они не срастили кости, так что Уоло, по-видимому, до сих пор лечится.