Берег Скардара - Корн Владимир Алексеевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/93
• Следующая

«Лучшая техника — техника выживших», — так, по-моему, сказал известнейший японский мастер меча. Со своей техникой я давно уже определился, и она совершенна, потому что в ней присутствует только то, что запрещено даже в боях без правил. Но и она не поможет, вон их сколько. Если все разом кинутся, да еще и за двухзубцовые вилки схватятся… Насмерть затыкают, ироды.

Я представил свое лежащее на палубе бездыханное тело, сплошь утыканное вилками, как ежик иголками, и усмехнулся снова. Нервы.

Мы стояли и молчали, только были слышны тихие, с придыханием, голоса людей, которые занимались Диамуном. Они что-то говорили ему, на чем-то настаивали, но в мою сторону ни разу даже не посмотрели.

Наконец наследник, все еще выглядевший крайне растерянным, поднялся со стула и пошел по направлению к дверям. Уже возле выхода он остановился, посмотрел на меня и сказал:

— Надеюсь, вы прибудете с нами в Скардар.

Тон его голоса был таким, что понимать эти слова можно было как угодно.

Когда дверь за ним захлопнулась, я сказал:

— Извините, господа. Считаю, что погорячился.

Больше всего мне не хотелось, чтобы мой голос действительно прозвучал извиняющимся. В конце концов, я приношу извинения только за то, что испортил всем ужин, а не за свой поступок, который по-прежнему нахожу правильным.

Перед тем как самому выйти из кают-компании, я еще раз осмотрел всех, пытаясь поймать взгляды присутствующих. В принципе любого другого человека на моем месте сам бы я понял и не стал осуждать, иначе к чему все эти разговоры о чести: либо она есть, либо ее нет, и тут выбор за каждым.

Явной агрессии не обнаружил никто. Одни старательно отводили глаза, другие смотрели решительно, но не злобно, третьи делали вид, что заняты стоявшим перед ними блюдом.

Да ничего особенно страшного и не произошло. Помню, в нашей истории был случай, когда прибывшего с визитом в Японию Николая II огрел саблей по голове местный полицейский. Скандал тогда замяли, хотя только случайность спасла императора от смерти. Говорят, именно после этого в великий и могучий попало выражение «японский городовой». Вот только убей не помню, что стало с полицейским. По-моему, его признали сумасшедшим. А тут, подумаешь, всего-то кофе на голову. И я улыбнулся в очередной раз, в глубине души надеясь, что улыбка не выглядит идиотской, затем глазами нашел фер Груенуа.

Пойдем, Фред, вряд ли увиденное прибавило тебе аппетита. В конце концов, Мириам нам в дорогу таких пирожков напекла, умудрившись проникнуть на кухню таверны «У морской дьяволицы». Самое удивительное, что сама хозяйка помогала ей стряпать, уж не знаю, чем наша красавица ее очаровала.

А еще есть у меня под настроение пара бутылочек весьма неплохого тускойского. Вино с нашей с тобой родины, Империи. Где взял? Места знать надо.

Мы сидели с Фредом в каюте и пили тускойское. Сти Молеуен, едва пригубив из бокала, извинившись, отправился спать. Выглядел Клемьер, надо сказать, не слишком счастливым: похоже, это было связано с недавним конфликтом, произошедшим между мной и Диамуном.

Насколько я успел изучить Клемьера, он не любил острых ситуаций, особенно таких, которых при желании и проявленной терпимости возможно избежать. Фер Груенуа, напротив, отнесся ко всему произошедшему философски: что сделано — то сделано, так к чему теперь задним числом рассуждать о том, как мне следовало поступить в создавшейся ситуации.

Мы разговаривали с Фредом о разных вещах. Я рассказывал ему о событиях, случившихся в Империи за время его отсутствия, делился своими планами, сообщал о его месте в этих самых планах и просил над этим подумать.

О Диамуне не было сказано ни слова, хотя мы оба понимали, что положение мое, мягко говоря, не очень. Если наследнику не хватит личного мужества открыто ответить на оскорбление, то на любую гадость исподтишка он точно способен. Но пока дело до этого не дошло, нет никакого смысла рассуждать на эту тему. Хотя заряженные пистолеты я на всякий случай держал под рукой.

В каюту на огонек заглянул Иджин дир Пьетроссо, и вот его визиту я искренне обрадовался.

Иджин был начальником абордажной команды на «Морском воителе», мы и познакомились-то с ним, когда он отбирал в нее моих людей сразу же по нашем прибытии на корабль.

Иджину приглянулся Проухв, и пришлось объяснить, что Прошка не просто мой человек и что я привык всегда видеть его рядом с собой.

Тогда дир Пьетроссо пошутил, что его светлость, то бишь я, тоже может присоединиться к числу его славных парней.

После состоявшегося между нами разговора мы прониклись взаимной симпатией.

Когда Иджин заглянул в нашу каюту, он окинул нас взглядом, значение которого было мне непонятно. Затем он сразу исчез, и я даже не успел пригласить его присоединиться к нашей компании. Мы с Фредом переглянулись и продолжили рассуждать о военно-морских перспективах Империи. Только фер Груенуа незаметно (вернее, это он думал, что незаметно) передвинул лежавший на столе пистолет так, чтобы до него было проще дотянуться.

Шпаги мы, не сговариваясь, повесили за перевязи на вешалку возле выхода из каюты. Каютка тесная, и длинным клинком в ней особо не помашешь, да и толку от этого будет немного: невозможно здесь оборону держать и сбежать некуда. А посему — наливай, Фред, и жаль, что бутылок только две. Выпьем и за судьбу нашу горемычную, и за тех геройских скардарских парней, что погибли вместе со своими кораблями.

Дверь скрипнула, и в каюту снова вошел Иджин, на этот раз не один, а в сопровождении чуть ли не полудюжины бутылок с невероятно длинными горлышками, увенчанными большими пробками.

При виде бутылок фер Груенуа многозначительно протянул: «О-о-о!»

Со словами: «Не помешаю, господа?» — Иджин расположил принесенные бутылки на столе и удобно уселся на освободившийся после ухода Клемьера стул. Не зря Фред так отреагировал, вино оказалось отличным.

Несмотря на то что вино мне приходится пить чуть ли не ежедневно, сомелье из меня по-прежнему никакой, но отличать хорошее вино от очень хорошего я все же научился. Принесенное дир Пьетроссо вино оказалось по-настоящему превосходным.

Вино имело длинное сложное название, больше чем наполовину состоящее из шипящих звуков, и после пары безуспешных попыток я отказался от намерения воспроизвести эту абракадабру. Понятия не имею, каков его купаж, винтаж и букет, но имело оно очень приятный вкус, оставляло мягкое послевкусие и, что немаловажно, содержало достаточное количество углекислого газа, так что сразу ощущалось присутствие алкоголя в крови. А именно этого мне хотелось тогда больше всего.

Последнее время на меня навалилось слишком много событий, а возможности выпустить пар не было. И тут подвернулся Диамун, драли бы его все черти, как морские, так и сухопутные. Алкоголь и был призван мною для того, чтобы помочь расслабиться.

Уже втроем мы повторили тост за погибших в недавнем бою моряков, затем выпили за вечную дружбу народов Скардара и Империи. Иджин долго и дотошно расспрашивал Фреда о подробностях нашего столкновения с Изнердом. Тот отвечал ему, ничего не скрывая, да и чего, собственно, там скрывать, ведь нам нечего было стыдиться.

Затем разговор зашел об инциденте в кают-компании. Дир Пьетроссо упомянул о нем первым, сразу же высказав свое мнение о том, что Теленок напросился сам.

На мой недоуменный взгляд Иджин пояснил, что наследника называют так чуть ли не с самого младенчества. И кому, как не Иджину, знать об этом, ведь он с детства знаком с Диамуном, они и родились-то с разницей всего в два дня. Теленком Диамуна прозвали в противовес отцу, которого за глаза величали Быком. Минур получил свое прозвище за манеру держать себя, упертость в отстаивании своего мнения и привычку действовать напролом, не думая о последствиях. И еще за любвеобильность. К слову, для достижения взаимности он пользовался теми же методами.

• Предыдущая
• 38/93
• Следующая