Земля войны - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 13
- Предыдущая
- 13/123
- Следующая
– Ну что ж, – сказал командир, – у меня есть кое-какая нефть. Сколько денег в месяц принесет твой «Урал»?
– Он может принести до десяти тысяч долларов в день, – сказал Заур, – но чтобы ответить точнее, мне надо посмотреть на твою нефть и написать бизнес-план. Только мне нужен человек, чтобы продиктовать ему план, потому что я не умею писать левой рукой.
– А что тебе мешает писать правой? – спросил полевой командир.
– Твои люди ее сломали, – ответил Заур.
Некоторое время чеченец колебался между осторожностью и алчностью, но в конце концов последняя победила. Однажды утром пленнику надели на голову мешок, достали из подвала и отвезли в район нефтедобычи. Та м он осмотрел скважины и, так как Заур был опытный инженер, он дал несколько хороших советов.
Он написал бизнес-план, и этот бизнес-план полевой командир переправил в Москву, своему родственнику, чтобы тот сходил с ним в Институт нефти и газа и получил заключение. Заключение оказалось положительным, но тут два российских бомбардировщика опростались над районом нефтепромыслов, и хозяин Заура подумал, что нефтепереработка в условиях войны – вещь ненадежная, даже если эта нефтепереработка ездит на колесах повышенной проходимости.
Он пришел к Зауру и сказал:
– Мы не нашли никакой ошибки в твоих цифрах, но все-таки мне нужны наличные, а не оборудование. Продай-ка что-нибудь кому-нибудь другому, а мне отдай деньги.
– В общем-то я много продавал, – сказал Заур, – я, например, поставил партию мебели одной фирме в Калмыкии, и эта партия была аж на семь миллионов долларов. Я могу переуступить вам долг, и если вы получите его, мы бы смогли работать на постоянной основе. Нынче много должников норовит не платить, и мне нужны ребята, которые заставят их это сделать.
Это предложение показалось чеченцу заманчивым, и он послал своих людей в Калмыкию.
Из-за этих переговоров в жизни пленника произошли кое-какие послабления. Чтобы договориться с Калмыкией, понадобилось не только подписать бумаги, но и пару раз звонить туда. Каждый раз Заура для звонков вывозили в Гудермес, и его тюремщики становились все дружелюбнее. Во время переговоров с Калмыкией чеченцам даже пришлось сказать Зауру имя человека, который туда поедет, чтобы он назвал это имя по телефону, и теперь ему не накидывали каждый раз мешок на голову, когда хозяин Заура входил в подвал.
Спустя три дня после того, как Джамалудин увидел своего брата на заднем сиденье «Нивы», молодой чеченец по имени Ахмад проезжал блокпост на границе Чечни и РСА-Дарго. Он отъехал от поста метров на двести в направлении Бештоя и увидел на дороге человека в серых брюках и желтой куртке, который брел себе по обочине, оглядываясь по сторонам. В руке человек держал портфель, который обычно держат начальники. При виде «Шестерки» Ахмада человек поднял руку и замахал, прося машину остановится.
Ахмад удивился, увидев человека с портфелем, и решил, что если этот человек чеченец, он его подвезет, а если русский – то украдет. В крайнем случае Ахмад решил, что он убьет этого человека и заберет его куртку и портфель.
Поэтому Ахмад притормозил у обочины и подождал, пока прохожий забрался на переднее сиденье, – а потом в бок Ахмаду уткнулся ствол пистолета, и знакомый голос сказал:
– Салам алейкум, Ахмад. Не торопись трогаться с места, пока ты не расскажешь мне, где держат моего брата.
Трогаться с места в любом случае было бесполезно, потому что к этому времени дорогу спереди и сзади перекрыли два джипа, и Ахмада пересадили в один из джипов и повезли в лес. Ахмад знал о Джамалудине многое, чего не полагается рассказывать воскресным учителям, и поэтому он не стал кочевряжиться, а сразу сказал:
– Твоего брата купил полевой командир Бувади Хангериев. Раньше его держали в доме моего дяди, и не давали даже высунуть носа из подвала, но после твоей с ним встречи его куда-то увезли, и я не знаю, куда.
– А скажи, Арзо причастен к этому делу?
Ахмад покачал головой и сказал:
– После того, как ты встречался с моджахедами, они пришли к Бувади и сказали, что они в доле, но я слышал, что Арзо отказался от своей части. А теперь ты можешь со спокойной душой убить меня, Джамалудин, потому что у тебя вредный характер, и ты не простишь мне, что я больше ничего не знаю.
Ахмаду, разумеется, не поверили на слово и отлупили его сильно, но больше, чем он сказал, выбить из него все равно не удалось. Его отвезли в горы и посадили в тот же погреб, где уже сидел Анди.
Между тем переговоры по выкупу Заура продолжались своим чередом. Джамалудину теперь звонили почти каждый день. Сначала похитители сбавили сумму до двух с половиной миллионов долларов, а потом до двух двухсот. Когда цена упала до двух миллионов, Джамалудин Кемиров снова созвал родственников и спросил, какую сумму они смогут собрать.
Первым ответил Аслудин Кемиров.
– У меня сейчас трудные времена, – сказал Аслудин, – но ради рода я ничего не пожалею. Я готов дать двести тысяч долларов.
Аслудину действительно было нелегко: его новый московский дом обошелся в два миллиона долларов, и он очень переживал, что вышло так дешево. Он считал, что дом надо менять.
Другой двоюродный брат, Шапи, нахмурился и сказал:
– К сожалению, я не один управляю своей компанией. Все деньги, которые у меня есть, я готов отдать. Это сто тысяч долларов.
Этим летом Шапи истратил на отдых миллион долларов и считал, что отдохнул очень плохо.
– А что скажешь ты? – спросил Джамалудин своего шурина, Магомед-Салама.
– Фирма в очень плохом состоянии, – сказал Магомед-Салам, – Заура все считали крупным бизнесменом, но он делал много такого, что не должен был делать бизнесмен. Денег-то на самом деле нет.
В личном сейфе Заура на случай непредвиденных расходов всегда лежал миллион долларов наличными. Как только Заура украли, Магомед-Салам позвал слесарей и вскрыл этот сейф. Семьсот тысяч он забрал себе, а на остальные деньги купил в Торби-кале дом и машину любовнице. Любовница была сварливая бабенка, и Магомед-Салам очень боялся, что она когда-нибудь придет Зауру жаловаться. Теперь, заткнув ей рот домом и машиной, Магомед-Салам чувствовал себя надежней.
Вчера Магомед-Салам, будучи коммерческим директором фирмы «Кемир», подписал несколько бумаг, которые передавали основные активы фирмы совершенно другой компании. Если Заур вернется, Магомед-Салам всегда сможет обосновать, что это было необходимо сделать под страхом ареста активов. А если Заур не вернется – что ж, новая фирма была зарегистрирована на самого Магомед-Салама.
– Как нет денег? – спросил Джамалудин.
– А так нет! Ты не представляешь, скольким мы должны! Я тут уже предпринял кое-какие шаги по очистке активов, потому что иначе все заберут кредиторы. И это при том, что нам должна чертова куда народу! Якуты нам должны два миллиона долларов! Две фирмы в Москве – по шесть миллионов, а одна калмыцкая фирма – так и вовсе семь! Из наших предприятий совсем ничего нельзя взять, если мы не хотим, чтобы все рухнуло. Ну, тысяч двести можно взять.
– В общем, получается так, – подытожил Шапи, – что за Заура мы можем отдать полмиллиона. Исходя из этого, ты и должен вести переговоры.
Джамалудин Кемиров молча оглядел своих родичей, и Магомед-Саламу стало очень неудобно от его взгляда. От Заура Магомед-Салам знал совершенно точно, что его деверь не разбирается в цифрах. Но сейчас, глядя на худощавого крепкого горца с глазами цвета вакуума, Магомед-Салам понял кое-что другое: этот человек разбирается в людях.
Впервые Магомед-Салам подумал, что ему будет вовсе не просто заглотить бизнес Заура; а вдруг этот бизнес выдерут у него из пищевода вместе с кишками?
– Очень хорошо, – сказал Джамалудин, – Магомед-Салам, дай-ка мне список тех фирм, которые должны нам денег. Вдруг я кое-что из них выбью?
Согласно списку, составленному Магомед-Саламом, больше всего денег фирме «Кемир» должна была какая-то компания из Элисты.
- Предыдущая
- 13/123
- Следующая
