Журнал «Если», 1995 № 05 - Хигон Альбер - Страница 53

Однако я не стал скрывать, что имею отношение к спасению Тринити Холл. Я рассказал, каким образом была дана тревога, а потом намекнул…

И уже вечером следующего дня, после Большого Пожара в Шатли, я понял, что совершил правильный выбор. Для нас.

Невозможно сделать козла отпущения из человека, который знает о событиях больше, чем все остальные. Человека, который знает больше, чем говорит, и молчит, пока ему не подсказывают три четверти ответа.

Но правильно ли я поступил с Белоснежкой и великанами? Может быть, они исчезли или Дар возродился среди них в еще худшем варианте, чем раньше? Сбросил ли я миллион водородных бомб на мир 2297 года?

С тех самых пор, с этого Большого Пожара в Шатли, я не перестаю думать об их мире.

Одержимость общественного, житейского сознания проблемами секса — факт общепризнанный. Американские психологи даже ввели термин «любовная зависимость». Это род сексуальной болезни: человек ищет все новых партнеров, гоняется за острыми эротическими переживаниями, без этого он обходиться не может. В США даже создаются группы психологической и медикаментозной помощи таким людям. Они, оказывается, находятся в катастрофической зависимости от определенного химического соединения, вырабатываемого мозгом при эротическом подъеме, и вполне могут быть названы больными-сексоголиками. Таким «больным», например, является, по сообщениям печати, известный голливудский актер Майкл Дуглас. Английский журнал «Best» приводит высказывание некой Фионы: «Я вела счет «побежденным», и каждый раз, когда мне удавалось новое завоевание, была очень горда собой». Ей уже больше 30, такая жизнь тяготит Фиону, но побороть болезненную зависимость, похожую на пристрастие к наркотику, без помощи врачей очень трудно.

Прислушаемся к тому, что говорит женщина-сексоголик: «завоевание», «счет», возрастание самооценки при очередной победе. Признание позволяет увидеть сложную, многосоставную сущность повышенной сексуальности.

Давно известно, что секс — явление био-социо-психологическое. Эти составляющие в разной пропорции присутствуют в каждом случае. Биологическую сторону мы примем в нашем рассуждении за постоянную величину, хотя заметим, что она явно менялась в разные времена: были периоды аскетически-строгие, были явно гедонистические… Не имея статистических данных, остаемся при приблизительной константе биосоставляющей.

Социальные, психологические мотивы остановили наше внимание в высказывании Фионы. Болезнь обостряет, выносит на поверхность то, что спрятано у здоровых. Мы имеем в виду характер секса, отношение к нему сейчас в обществе потребления. За гордостью «завоевателя» стоит высокий статус «сексуальной деятельности» в общественном мнении, как бы спортивно-соревновательный ее характер. Благом почитается получение наибольшей выгоды при наименьших затратах. Процитируем тут нашего замечательного гуманитария-культуролога Ю. М. Лотмана: человек «все больше хочет получить важнейшие ценности по самой дешевой цене». Счастье понимается как успех, причем любовный успех нередко становится средством самоутверждения, получения очков в неких играх самолюбия, а то и средством подавления (возможного соперника или партнера).

Всеобъемлющий техницизм общества нередко придает сексуальной жизни экспериментально-манипуляционный характер, и в этих случаях партнеры могут быть не чужды плану, навыку, расчету и счету. Соединение двух в ряде случаев превращается в идеально удавшуюся сделку. А значимость престижа предполагает, что всякая удача вытаскивается на сцену, на обозрение — чтобы оценена была как следует.

Изменения, вносимые в жизнь рынком, урбанизацией, уравнивание женщин в занятиях с мужчиной, их маскулинизация в какой-то степени обернулись в области секса опрощением отношений полов, ростом самостоятельности женщин, повышением их сексуальных требований. С одной стороны, это обогатило интимную сферу жизни, расцветило ее новыми красками. С другой — сделало предмет вожделения более доступным, сняло ранее неодолимые табу, растворило очарование робости и тайны. Таким, кстати сказать, секс часто показывается на экране, нередко прославляющем «героические» мужские потенции крутых парней и дионисийскую безудержность женщин.

Было бы, однако, односторонним утверждать, что секс-де лишь пронизал культуру Запада. В свою очередь сама культура повлияла на интимную жизнь в лучшую сторону, сообщив ей свои этические и эстетические критерии. Больше места в интимной жизни стали занимать эротические фантазии, расширился диапазон приемлемости ласк, разных форм сексуального поведения. То, что раньше считалось ненормальностью, «моральным безумием» и преследовалось по закону, стало вариантом обычной половой жизни. Секс дарит человеку богатый мир чувственного наслаждения. Он, по словам философа и сексолога И. С. Кона, стал сильнейшим «средством коммуникации, когда сексуальная близость выступает как момент или средство психологической личностной интимности, выхода из одиночества, слияния двоих в единое целое». Этот самый сложный вид сексуальных отношений предполагает высочайшую степень индивидуальной избирательности. раскрепощение половых взаимоотношений происходило постепенно, по мере изменения общества и, соответственно, психологии, но сугубое внимание к этой сфере обычно связывают с именем 3. Фрейда. В начале века он занимался лечением неврозов у представителей среднего класса, интеллигенции и результаты своих исследований перенес потом на мир людей вообще. Его заслуга — открытие значения человеческого «подполья», бессознательного, основное содержание которого, по Фрейду, — сексуальное, инстинктивные желания, запретные страсти и побуждения. Мощное давление внешних и внутренних запретов на это глубинное, неосознаваемое содержание психики искажает психический мир, делает человека нервнобольным. Задача лечащего в том, чтобы вытащить на свет сознания, назвать, как бы легализовать демонов «подполья».

Любопытно, что личность самого Фрейда была полем противоборства разных, им самим исследованных сил. Ему приходилось побеждать свои чувственные порывы. Верный муж, любящий отец шестерых детей, он, как рассказывают его биографы, запретил себе ответить на внезапно вспыхнувшее чувство пациентки. Открыв темную магму бессознательного и показав угрозу со стороны подпольного «оно» для сознательного «я» и верховного контролера «сверх-я», Фрейд все-таки говорил, что «в конечном итоге ничто не может противостоять разуму».

Психология и литература получила из его рук богатую, многосложную картину человеческой личности, в которой социальные влияния постоянно борются с инстинктивными началами. Исход этой драматической внутренней борьбы в каждом отдельном случае предсказать трудно. Можно привести множество примеров сокрушительной силы страстей, способных побороть развитую и глубоко сознательную личность. Вспомним поэта: «Сними ладонь с моей груди, мы провода под током. Друг к другу вновь, того гляди, нас бросит ненароком». Это пример высокой страсти. Но и в повседневной жизни союз двух людей нередко основывается на всесильном влечении, не нуждающемся ни в каких оправданиях и объяснениях.

Страсть может иногда перехлестывать за границы нравственных установлений общества. Герой набоковской «Лолиты» испытывал неодолимое и трагическое по существу влечение к нимфетке. Нельзя не видеть, что страсть Гумберта, подпадающая под статью уголовного кодекса, является сплавом чувственности и огромной душевной тоски, она толкает его к поистине самоотверженным поступкам, очищающим героя.