Кольцо Пяти Драконов - ван Ластбадер Эрик - Страница 15
- Предыдущая
- 15/141
- Следующая
— Или, может быть, За Хара-ат и Град Миллиона Самоцветов как-то связаны.
— Это потребовало бы духовного усилия, на какое способны очень немногие в'орнны. — На кончике пальца Нита Сахора вспыхнул зеленый огонек. — Но ты смог бы, не так ли, регент?
— Да. Смог бы. — Сердца Элевсина тяжело бились в груди. Остался ли след гнева в глазах гэргона? “Так трудно понять”, — подумал Элевсин. Борясь с головной болью, он потер глаза. — Мы задержались на Кундале дольше, чем на других планетах за последнее время. Почему так?
— Это дело гэргонов.
— И мое, Нит Сахор. Увеличение страданий кундалиан стало невыносимой мукой. Это мощный стимул к действию.
— Ах, регент, тебе следовало бы знать, что такие стимулы опасны. А нетерпение склонно нарушать хрупкое Равновесие.
Элевсин взглянул прямо в звездно-сапфировые глаза.
— Такова моя цель, Нит Сахор. Это очень хрупкое Равновесие необходимо нарушить. Ради блага и в'орннов, и кундалиан.
— Дурак, Равновесие — это все! — загремел Нит Сахор, поднявшись во весь рост. — Без Равновесия ничего не работает: ионы вспыхивают, нейтроны умирают, электроны сходят с ума, сама материя вселенной под угрозой!
Старый ярко-лиловый тэй завопил. Окутанная кольчугой правая рука Нита Сахора сжалась в кулак, полыхнула корона оранжевого огня. Через мгновение что-то холодное и невидимое ударило Элевсина в грудь. Его отшвырнуло назад, закрутило, понесло и больно приложило о дальнюю стену. Птица порхала по клетке, явно взволнованная.
— О, неужели я действительно занимаюсь глупостями? — Гэргон тряхнул окутанным кольчугой кулаком. — Неужели остальные правы? Неужели ты так опасен, как они считают? Неужели мое же высокомерие погубит меня?
Элевсин постепенно приходил в себя. Осторожно массируя грудь, поднял перевернутое Нитом Сахором кресло и, набравшись храбрости, сказал:
— Было бы ошибкой истребить кундалиан, как мы уничтожили столько других рас... или оставить их здесь, истощив все природные ресурсы. — Взгляд жутких звездно-сапфировых глаз впился в него, тяжелый, как грозовое небо, потом скользнул прочь, словно от чего-то незначительного. — Пора покончить с системой, которую мы установили для себя и так называемых рабских рас. Строительство За Хара-ат будет испытанием новой, лучшей системы.
— Не говори мне о За Хара-ата, — рявкнул Нит Сахор. — В Товариществе нет единодушия насчет твоего эксперимента. И верь мне, когда я говорю, что споры идут шумные.
— Товарищество еще не понимает кундалиан. Если бы они смогли увидеть, как в'орннские и кундалианские архитекторы работают вместе над планом города.
— В этом-то и проблема. Им отвратительна идея обращаться с существами низшей расы, словно с равными.
— Но, Нит Сахор, кундалиане... Гэргон поднял руку, требуя тишины.
— В одном ты прав, регент. За Хара-ат уже стал символом для кундалиан, и в этом-то вся трудность.
Нит Сахор подошел к окну и долго смотрел в него. Тишина ощутимо давила на плечи. Элевсин очень боялся Нита Сахора, однако, к собственному удивлению, еще больше его пугало близкое будущее. Если гэргоны перестанут поддерживать За Хара-ат, прим-агент Стогггул и его клика погубят все его достижения. А Элевсин интуитивно чувствовал, что все, что он делает на Кундале, правильно.
Элевсин подавил страх.
— Нит Сахор, послушайте меня. Я понимаю, как глубоко укоренена наша ксенофобия...
— Ты прав, регент. Даже гэргоны подвержены высокомерию, — сказал Нит Сахор. — Высокомерие не дает нам увидеть истину, не так ли?
— Мне кажется, да, особенно в этом случае, ибо, помимо прочего, есть одна-единственная непреодолимая причина, почему мы должны позволить За Хара-ату существовать.
Он ждал, уставившись на спину гэргона, но ответом было молчание. Значит ли это, что можно продолжать? Элевсин глубоко вздохнул, четко сознавая, что судьба За Хара-ата и всех, вовлеченных в планирование и строительство, висит на волоске. Он подошел к участку стены, украшенному зеленым, как море, драконом, поднимающим стилизованную волну.
— Это Сеелин, Священный Дракон Преобразования. Кундалиане твердо верят, что общество не развивается медленно, а скорее прыгает вперед в короткие, яростные периоды преобразования.
— Хаос, — выдохнул Нит Сахор. Сердце Элевсина подпрыгнуло.
— Да, Хаос, только в кундалианском языке нет слова “хаос”. — Он едва мог дышать. — Разве эта их вера, по существу, не к'эоннно?
— Теперь ты осмелишься извергать на меня фундаментальную гэргоновскую Теорию Хаоса и Порядка?
— Я просто указываю, что в кундалианах может таиться больше, чем мы считаем или сейчас готовы признать.
Снова долгое молчание. Хотя все тело болело, Элевсин не смел пошевелиться. Он пытался угадать ответ гэргона по тому, как тот держится, но дело было безнадежное, и Элевсин начал мысленно оплакивать За Хара-ат, судьба которого явно ускользала из рук. “Неужели я сделал ошибку? — спросил он себя. — Что еще я мог бы предпринять?” Устав от неразрешимых загадок, он повернулся и стал смотреть на Пять Священных Драконов Миины, сила и суровый вид которых, как ни странно, всегда успокаивали его.
Наконец Нит Сахор пошевелился.
— Ты прав еще в одном, регент. Мы провели здесь сто один год, а гэргоны так и не разгадали ни тайну планеты, ни тайну кундалиан.
Надежда всколыхнулась в Элевсине. Произошел какой-то перелом, он очнулся от паралича и рискнул встать прямо за спиной Нита Сахора. Из окна открывался прекрасный вид на город и зубчатые пики Дьенн Марра на севере.
— Все, что у нас есть, это новые тайны, — продолжал Нит Сахор. — Эта планета — полная загадка для нас. На каких принципах основано кундалианское колдовство? Что находится за вероломным Дьенн Марром? На этот вопрос не могут ответить даже гэргоны. Вся наша превосходящая наука, наше изощренное телеметрическое оборудование ничего не значат здесь. Беспрестанные снежные и ледяные бури делают район в триста тысяч квадратных километров недоступным. За прошедшие годы мы послали на Неведомые Земли дюжину опытных кхагггунских команд. Как ты знаешь, никто не вернулся. Что случилось с ними? Что убило их: страшный климат, неизвестные звери, Сопротивление? Мы понятия не имеем.
Теперь о кундалианах. Кто они? Откуда пришли? Куда идут? Даже природа варваров-саракконов — загадка для нас. Есть фундаментальные вопросы жизни — те, ответы на которые мы, гэргоны, разыскиваем по всей вселенной. Без этих ответов мы слабее.
Раздражение Нита Сахора явно было связано с Элевсином. Возможно, поэтому гэргон и ударил его так. Элевсин снова невольно потер грудь.
— Я убежден, что ответ на все наши вопросы о Кундале и ее народе заключены в Жемчужине.
— Жемчужина — если она вообще существовала — была навеки потеряна в тот день, когда мы вторглись на Кундалу, — осторожно сказал Элевсин.
На лице Нита Сахора появилась загадочная улыбка.
— О, она существует, регент. Думаю, ты знаешь это не хуже меня. А если она была потеряна, ее можно найти. Мы всегда ищем новый путь для наших поисков.
Гэргон вдруг обернулся, и его тяжелый взгляд навалился на регента, как камень. У Элевсина засосало в подложечных ямках желудков.
— Чтобы найти Жемчужину, мы должны сначала открыть дверь Сокровищницы в пещерах под дворцом регента. Скажи-ка, Элевсин, ты слышал о Кольце Пяти Драконов?
— Нет.
— Тогда, возможно, мне следовало бы поговорить с Джийан.
Элевсин похолодел от страха.
— Она ничего не знает.
— Она рамахана. Она колдунья. Она пропитана знаниями об их богине Миине. Она должна знать о Кольце.
— Как, вероятно, знали десять тысяч других рамахан, на которых вы устраивали облавы последнее столетие.
— Они ничего не сказали нам. Они ничего не знали.
— Ну так приведите ее сюда, — сказал Элевсин. Во рту пересохло от страха. — Выпытайте у нее информацию.
— Ах-ах-ах, а мне-то казалось, что ты и я выше таких упреков.
Элевсин провел рукой по глазам.
— Иногда я чувствую себя стариком. Я познал слишком много жестокости, Нит Сахор. Сейчас я вижу только заговоры, тайные программы, козыри, выложенные на стол и спрятанные. Боюсь, что я — часть плана, в котором не хочу больше участвовать.
- Предыдущая
- 15/141
- Следующая
