Занимательная стандартизация - Белоусов Вадим Михайлович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/29
- Следующая
Укладывая в «авоську» банки с разноцветными наклейками, я, конечно, не мог предположить, что через несколько минут вплотную столкнусь с проблемой международной стандартизации.
Приемный пункт был рядом. Я выставил свою посуду перед приемщицей, та придирчиво осмотрела горлышки банок, убедилась, что они не выщерблены, и протянула мне деньги. Я пересчитал монеты, их оказалось меньше, чем я ожидал.
— Мы принимаем только отечественную посуду, — пояснила приемщица.
Я с сожалением посмотрел на батарею аккуратных банок из-под консервированных фруктов. Они были совсем новенькие, без единой царапины, и все-таки их не приняли. Пришлось отнести остаток посуды на свалку.
В глубине души я был возмущен — как же это можно выбрасывать вполне пригодные вещи?! Наверное, я расстроился бы еще больше, если бы узнал, что выбрасывать приходится не только посуду.
Зайдем в цех большого машиностроительного завода. Гудят электромоторы станков, снуют по цеховым пролетам неутомимые кары. Кажется, будто каждый здесь работает сам по себе — один режет, другой пилит, третий сверлит. Но нет, все станки и машины связаны цепью покрепче любой железной. Где же эта цепь? Каждый станок стоит на отдельной площадке, обособленно. Можно обойти его со всех сторон, никакой цепи не видно. И все-таки она есть. Только не простая, а технологическая.
Вот рабочий на токарном станке протягивает руку к красной кнопке «стоп». Щелчок. Станок послушно остановился. Токарь привычным движением извлекает готовую деталь. Потом кар вместе с другими увезет ее в дальний пролет цеха. Там стоят уже знакомые нам фрезерные станки. За дело берутся рабочие-фрезеровщики. Не проходит и часа, как детали с вырезанными на них пазами на том же каре отправляются дальше. Видно, не легко кару. Уж очень тяжелы детали. И хотя шины у него не надувные, а сплошные, как у игрушечного автомобиля, даже они проминаются, тяжело давят на бетонный пол. Бетон, конечно, выдержит, но, как говорится, капля камень точит. Даже на несокрушимом бетоне остались следы от бесчисленных поездок кара. Вот они бегут впереди него от станка к станку, от машины к машине. Вьются затейливой цепочкой.
Стоп! Так вот она цепь, которая связывает все оборудование цеха. Это последовательность, с которой обрабатываются детали! Но вернемся к нашему кару. Теперь он везет свой груз к термической печи. Ее жаркое пламя придает деталям удивительную прочность.
Но что это? К печи даже не подъехать. Здесь уже собралось целое «стадо» каров. Их водители волнуются, о чем-то громко разговаривают. Около печи с клеймом какой-то заграничной фирмы толпятся рабочие.
— Все, теперь надолго, — сокрушенно вздыхает пожилой слесарь, вытирая руки промасленной ветошью. Видимо, это очень опытный мастер, потому что рабочие с уважением ждут, что он скажет дальше. — Если бы это была отечественная печь, за полчаса можно было бы ее отремонтировать — заменили бы неисправную деталь на новую — и весь разговор.
— А вы поезжайте в Париж или Нью-Йорк за деталькой, — шутит кто-то из рабочих.
— Деталька дороже встанет, чем сама печь, — отвечают ему.
— Ничего, попробуем сделать деталь сами. — Пожилой слесарь собирает свой инструмент и вместе с помощниками уходит в ремонтный цех. Он знающий, опытный мастер, можно не сомневаться, что деталь будет сделана. Но для этого нужно время, сразу ее не изготовишь. А пока технологическая цепь разорвана.
К печи подъезжают все новые и новые кары, подходят рабочие из сборочных цехов, спрашивают: где же детали, из чего собирать станки и машины? А детали — вот они, лежат на платформах каров. Всего в нескольких шагах. Казалось бы, бери их и собирай машины, но этого делать нельзя, потому что детали «сырые», не закаленные. Если сделать из них машину, она будет как дом из мягкого, необожженного кирпича. Чуть что, сразу развалится. Так что приходится рабочем простаивать. Государство теряет при этом очень большие средства. Еще хорошо, что на заводе оказался опытный мастер, который взялся сделать поломанную деталь.
На многих крупных заводах стоит заграничное оборудование, которое не удается отремонтировать из-за отсутствия запасных частей. Вот если бы существовали международные стандарты на эти машины, тогда все было бы проще. За запасными частями не надо было бы ездить за тридевять земель. Достаточно было бы позвонить на склад, и через несколько минут трудяга-кар доставил бы необходимую деталь к поломанной машине.
Что же, специалисты этого не понимают? Неужели нельзя создать международную организацию, которая подготавливала бы такие международные стандарты? Не волнуйтесь. Такая организация уже есть. Она называется: «Международная организация по стандартизации», или сокращенно — ИСО. В нее входят чуть ли не все страны мира, большие и малые, их даже трудно перечислить. И, конечно же, Советский Союз. Но как объясняться стандартизаторам разных стран, не могут же они стать абсолютными полиглотами и изучить все языки и наречия Земли? Чтобы упростить общение, официальными языками ИСО были признаны три: русский, английский и французский. Тремя языками овладеть уже проще. Все проекты мировых стандартов, которые подготавливаются в ИСО, переводятся потом на другие языки — финский, шведский, турецкий… Каждая страна, ознакомившись с таким проектом, издает свой национальный стандарт, в котором учитываются рекомендации ИСО. Чтобы лучше понять, как работает эта организация, обратимся к примеру.
Мы находимся на территории большого международного аэропорта. Каждую минуту громовой рев турбин заглушает все, и огромная серебристая птица после короткой пробежки свечой взмывает ввысь.
Каких самолетов здесь только нет! Наши «илы», французские «каравеллы», американские «боинги». Издали они кажутся идеально гладкими, но подойдем поближе. Теперь сигарообразное тело машины представляется совсем другим. Словно строчки по ткани, разбегается пунктир заклепок по всему корпусу самолета. Вроде бы простая деталь — заклепка, проще уже и некуда: тот же самый гвоздь со шляпкой, только короткий и тупой. А что произойдет, если на высоте в несколько километров заклепки вдруг сдадут?! Тогда весь самолет развалится на куски! Так что заклепка при всей своей простоте очень важная деталь, очень ответственная. Недаром авиамеханики после приземления самолета всегда тщательно осматривают — не ослабли ли где-нибудь приклепанные детали? Допустим, ослабли. Смогут ли они во французском аэропорту переклепать деталь американского «боинга» или в московском — отремонтировать французскую «каравеллу»? Ведь заклепки-то во всех странах разные! А как новозеландский летчик объяснит японскому авиамеханику, что в его самолете «закапризничала» тяга руля? Хорошо, если он не торопясь ему все покажет, а если скажет это на ходу, тогда японец вместо того, чтобы проверить тягу руля, вызовет тягач, чтобы отбуксировать самолет на стоянку.
Однако шутки хороши где угодно, только не в авиации. Современные самолеты очень сложны и требуют к себе постоянного внимания. Поэтому у авиамеханика и у пилота должно быть полное взаимопонимание.
Чтобы не было досадных недоразумений, ИСО решило разработать проект стандарта «Авиационная терминология». Его подготовка была поручена Советскому Союзу. Не забыли стандартизаторы и о заклепках. Чтобы они были одинаковыми у всех самолетов, подготавливается другой проект стандарта «Авиационные заклепки». Его разрабатывает Голландия.
А приходилось ли вам когда-нибудь видеть макет человеческого организма? Первое, что бросается в глаза при осмотре такого макета, — затейливо перевитые кровеносные сосуды, расходящиеся от сердца, их обычно изображают ярко-красными. Ярко выделяется тянущаяся к легким трахея, через нее мы вдыхаем воздух. Ее, как правило, обозначают голубым цветом. Множество сосудов и сосудиков переплетаются в сложнейшую систему. От того, как будет работать эта система, зависит здоровье человека. Если с современного самолета снять обшивку, нашим глазам предстанет почти такая же картина. Только вместо перевитых сосудов мы увидим бессчетное количество разноцветных трубок. По ним идет «кровь» самолета — топливо, кислород, смазочное масло. Желтые, голубые, черные трубки перевиты так, что кажется, разобраться в них невозможно. Но это только для непосвященного. Если в кабину стал плохо поступать кислород, авиамеханик безошибочно находит нужную трубку, но… только на отечественном самолете. На иностранных машинах все иначе. Поэтому, прежде чем взяться за дело, ему придется хорошенько подумать, чтобы не ошибиться. Ведь если здоровье человека зависит от того, как работает система сосудов, то «здоровье» самолета не в меньшей мере зависит от исправности трубопроводов. Так что авиамеханик не имеет права ошибаться. Теперь допустим, что он во всем правильно разобрался, нашел трубку, через которую плохо проходит кислород, казалось бы, дело за малым — снял испорченную трубку, поставил новую, и все.
- Предыдущая
- 23/29
- Следующая
