Крестная мать - Ларкин Р. Т. - Страница 5

• Предыдущая
• 5/37
• Следующая

– Мама, – хрипло объявил Луиджи, – я с тобой. Ее глаза победно заблестели, но она мгновенно взяла себя в руки.

– Стоит тебе еще раз так ко мне обратиться и наши пути разойдутся, впредь будешь называть меня Донна Белла, – предупредила она и повернулась за ответом к остальным капитанам.

Луиджи согласно кивнул и тут же раздался тонкий голос Джо Орегано.

– А как же насчет плана?

– Сначала нам нужно кое-что выяснить насчет тебя, – парировала Донна Белла, – и насчет тебя, – обратилась она к молчавшему до сих пор Тони. Тщедушный Джо и громадный словно башня Тони с самого детства были закадычными друзьями. Так неразлучной парочкой они в юности исколесили весь Восточный Гарлем и прославились как мафиозный вариант Пата и Паташона. За глаза над ними подсмеивались, но в лицо никто сказать не решался. Донне Белле об этом трогательном единодушии было все прекрасно известно.

Большой Тони явно оказался в затруднительном положении. Конечно как лидер Рико никуда не годился, и в этом смысле она была более подходящей кандидатурой на освободившееся место. Хотя где-то в глубине души ему хотелось бы занять его самому и всегда иметь верного Джо под рукой. Вообще-то из-за столь скоропостижной смерти крестного отца им так и не удалось обсудить эту перспективу, поэтому сейчас он просто не решался что-либо предложить. Тони правил в самом обширном и прибыльном районе, который приносил семье самые большие доходы, но в то же время побаивался женщин. Он был крупным и солидным мужчиной, вот только мозги равно как и его мужское достоинство прекратили свое развитие еще в чрезвычайно юном возрасте. Все, чем природа обделила его в умственном развитии, с лихвой восполняла сила, а все остальное можно было компенсировать слухами о своих сексуальных достоинствах.

– Ну, так что? – потребовала Донна, сверкнув глазами из-под нахмуренных бровей.

– Мне нужно подумать, – пробормотал Тони.

– Интересно чем? – крикнула она. – Одной двухдюймовой извилиной, которая под стать твоему члену?

Тони мгновенно побледнел, а коротышка Джо был готов расплакаться. Кризис как запах подгорелого бифштекса расползался по комнате, и Донна Белла сразу почувствовала это.

– Послушай Тони, – в ее голосе зазвучали примирительные нотки, – большинство мужиков – просто дерьмо. С этим можно только примириться, и тут уж ничего не поделаешь. Большинство из них можно назвать мужиками процентов на двадцать – тридцать, но по мне так ты мужчина на девяносто восемь процентов, и это самый высший результат из всех, что я знаю, – она сделала паузу, чтобы до него дошел смысл ее комплимента. Тем временем Тони стал уже приходить в себя, и его лицо порозовело.

– Да, – повторила Донна, – не меньше девяноста восьми процентов. Настоящий мужчина, на которого я могла бы положиться, который отвечает за свои слова и буквально может творить чудеса.

– Есть только две вещи, которых ты сделать не можешь, Тони, – объяснила она после некоторой паузы, – это думать и действовать быстро, ну а если об этом станет кому-нибудь известно – ты труп.

Здоровенный мужчина потерял сознание и грохнулся на ковер. Над ним склонился Джо Орегано и безуспешно попытался поднять его с пола, а сыновья заерзали на своих стульях. Коротышка уже готов был заплакать, но тут он услышал ее вкрадчивый голос:

– Джо, так ты со мной или нет?

– С тобой, конечно с тобой! – почти закричал капо, и это было первое, что услышал Тони, когда к нему стало возвращаться сознание. Он часто заморгал, все еще не веря своим ушам. Все его влияние на своего друга испарилось буквально за одну секунду.

– Ты слышал, Тони? – спросила Донна Белла. Он тупо кивнул в ответ. У бедняги это было обычное состояние души.

– Так ты с нами? – сказала она ему почти в ухо. Тони снова кивнул. – Хорошо, – заключила Донна. Ее замысел удался на славу, и с формальностями было покончено, – а теперь приступим к моему плану...

Двумя днями позже, во время утренней суматохи в часы пик на "Франклин-стрит", одной из самых перегруженных станций подземки в Бруклине, трое высоких мужчин в плащах военизированного покроя и мягких фетровых шляпах втиснулись в переполненный вагон. Окружающие пассажиры были слишком заняты собой, чтобы обратить внимание на то, как двое из них содрали с третьего одежду и успели выскочить из вагона перед самым закрытием дверей. Тот закричал из-за того, что женщина уронила ему на ногу тяжелую хозяйственную сумку. Нога оказалась босой, впрочем на нем из одежды оставалась только мягкая фетровая шляпа. Мужчина остервенело выругался...

Три четверти часа спустя в сорок первый полицейский участок, известный среди местных жителей как "форт Апачи" из-за того, что его не раз сжигали дотла, двое патрульных доставили голого человека, разъезжавшего по подземке в голом виде. Дежурный сержант тут же опознал в нем Чарли Зуппанглезе (с той поры к нему прилипла кличка Заблудший Чарли), среднего сына одной из самых могущественных семей Бронкса. Сержант поскреб затылок. Ему многое довелось видеть на своем веку, но такое...

Время то же, станция "Гранд Сентрал". В неимоверной сутолоке пассажиры, толкая друг друга, спешили по своим делам. Только один человек лихорадочно рылся в мусорной корзине, стараясь найти старую газету, чтобы прикрыть свою наготу. Этот тип просто не мог понять, как он сюда попал и куда девалась его одежда. Если не считать мягкой фетровой шляпы, он был абсолютно голым, но пока что его никто не замечал...

Несколько позже в этот день в кабинете районного прокурора какие-то люди в одинаковых штатских костюмах разглядывали имена, написанные мелом на черной доске:

Вито Забаглоне – семья Салимбокка, Бруклин Луи (Придурок) Желатти – семья Фрадьяволо, Куинс Чарли Зуппанглезе – семья Зуппанглезе, Бронкс – Никак не пойму, – сказал один из них. – Трое членов соперничающих семей, причем довольно высокого ранга, оказались в голом виде на станциях подземки. Чертовщина какая-то.

– Они что, раздели друг друга? – недоумевал другой. Он был здесь новичком, и заслужил своим высказыванием недоуменные взгляды присутствующих. Мужчина замолчал и снова вернулся к своим мыслям о работе в частной юридической фирме.

– Как всегда они молчат как рыбы, – сокрушался первый.

– Да, в болтливости их не заподозришь, – отозвался пожилой мужчина за его спиной.

– Но на этот раз они вообще отказались разговаривать, – настаивал первый в очередной раз мысленно переживая свою последнюю стычку с женой. Может быть она и права: ему давно пора заняться бизнесом вместе со своим братом. – Если бы старый ублюдок не отдал Богу душу, – постучал по письменному столу изжеванным карандашом пожилой мужчина, – то я был бы уверен, что это его рук дело.

– Ты прав. Эта семья еще занята оплакиванием своего покойника, – согласился один из присутствующих.

– Ладно, еще не вечер, успеем разобраться, – сказал первый, и все отправились по домам.

План сработал в точности так, как и ожидалось. Другие семьи словно затравленные шакалы отправились зализывать раны, гадая о причине столь позорного для них унижения. Затем Рико, Рокко и Пако отправились разгуливать по городу в мягких черных фетровых шляпах как две капли воды похожих на те, что были оставлены на их незадачливых противниках, и всем, кроме, естественно, полиции и Альфредо Фетуччини, который продолжал игнорировать Донну Беллу, стало понятно, что произошло.

– Куда запропастился этот Фетуччини? – потребовала она ответ у своих сыновей.

– Если сегодня четверг, то он в парикмахерской отеля "Парк – Бродвей", а во все остальные его можно найти на скачках, – сказал Рико.

– Идиот, – заорала на него мать, отвесив ему увесистую затрещину, – ты даже не потрудился узнать, какой сегодня день недели.

Ей претило невежество в любом его проявлении, а ее сыновья часто служили просто воплощением этого порока.

• Предыдущая
• 5/37
• Следующая