Крестная мать - Ларкин Р. Т. - Страница 2

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая

– Но мама, – взмолился Рико.

– Сядь на место! – прикрикнула на него мать. Он подчинился. – Очень хорошо, мой мальчик, – мягко заметила она, – теперь ты уже начинаешь кое-что понимать, Рико.

Тем временем малыш Пако начал реветь.

– Мой отец был таким замечательным человеком, – засопел Рико. – Что с нами происходит? Пока он был жив, у нас в доме не было ни одной ссоры, никакие проблемы нас не касались и все было просто замечательно...

Мать строго посмотрела ему в лицо.

– Твой отец не такой уж и замечательный человек, – перебила она его. – Он был им только наполовину. Ваш отец знал, как ему следует жить, но он понятия не имел, как нужно умереть.

– Что ты хочешь этим сказать, мама? – поинтересовался Рокко.

– Мне хотелось бы знать, известна ли вам комбинация цифр, которая откроет потайной сейф? А может быть вы знаете номера счетов в швейцарских банках? Как можно связаться с Большим Капо на малой родине? Корче говоря, мои три зеленых горошины знают все, что хотел этот старый глупец, который собирался жить вечно, но толку от этого никакого, – каждый из этих вопросов ставил их в тупик, и они держались уже далеко не так уверенно.

Наконец она перестала озадачивать их своими вопросами, и они услышали от нее фразу, которую им еще не раз придется выслушать всем вместе и каждому по отдельности.

– Если бы не ваша мать, вам не получить бы и вонючей работы по ремонту асфальтового тротуара, на которой можно заработать только радикулит и скрючиться на всю оставшуюся жизнь. Но, слава Богу, вам просто повезло, и ваша мать сможет о вас подумать. Ваша мамочка будет теперь обо всем заботиться сама.

Не так уж и важно сколько раз еще им доведется выслушать от нее эти слова, но хотя чувство обиды и потеряло свою остроту, они не смирились с ее решением даже под напором неопровержимых аргументов.

– Мама, – возражали они, – за все время существования Коза Ностра в ней не было ни одной женщины.

– Ну и что, – невозмутимо парировала она, – раньше о пересадке сердца и думать не могли, а теперь это обычная операция.

– Мама, – взмолились сыновья, – нас же засмеют на улице.

– Так вам будет лучше, если вас там застрелят? – пожала она плечами.

Малыш Пако все еще продолжал плакать.

– Как папа мог нас так оставить? – причитал он.

– Человек, который в его возрасте мог подхватить ветрянку, способен на все, – ответила ему мать.

– Мне казалось, что ты его любила, – не переставая всхлипывать, сказал ее младший сын.

– За что было его любить? – вся горечь, накопившаяся за долгие годы их жизни, теперь искала выхода. – Все, чему он научил меня, так это умению выполнять его распоряжения, а как вести дела... этому вас придется научить мне.

– Мама, – затряс головой Рико, – это у тебя не получится.

– Я сделаю так, чтобы получилось, – продолжала настаивать она. – Для чего же тогда существуют матери?

– Ну, уж не для того, чтобы руководить Коза Ностра, – заявил он.

– Мама, это бесплодные мечты, – вторил ему Рокко. – Другие семьи этого не допустят.

– Мама! Мамочка! – снова заревел малыш Пако, обхватив голову руками. Рыдания сотрясали его детское тельце. Рокко, пряча от всех глаза, подошел к окну и вытер глаза красной шторой. Рико остался стоять неподвижно, и только слезы катились по его щекам. Эта картина произвела на нее тягостное впечатление. Конечно неприятно видеть плачущего ребенка, но смотреть на то, как ревут почти взрослые мужчины, это уж слишком! Что тут остается делать их матери?

– Не надо расстраиваться, – ласково сказала она, – если их до сих пор не смешали с дерьмом, то я займусь этим сама!

От этих слов Пако заревел еще громче и стал стучать по столу кулаками. Рокко вытер глаза рукой и посмотрел на нее.

– Дело не в семьях, мама... – тут он запнулся и не смог закончить свою мысль.

– Так в чем же? – озадаченно спросила она, разводя руками.

– Дело в тебе, – с трудом выдавил Рико, кусая губы в тщетной попытке совладать с собой.

– Во мне? – удивилась она.

– Мама, мы не привыкли видеть тебя такой, – сказал Рико. – Ты была просто приятной леди. Ты была для нас святой, – тут он закатил глаза в потолок и послал небесам воздушный поцелуй.

В ее глазах засверкали молнии, а когда она открыла рот, послышались раскаты грома.

– Я стану святой, когда я умру и меня похоронят, – закричала она на них. – Пока что я еще жива и, более того, собираюсь помочь выжить таким остолопам как вы! Неужели это так ужасно? Разве матери возбраняется помогать своим детям? Наверно мне лучше было остаться лежать на крышке гроба этого тупого дерьма...

– Мама, – перебил ее Рико, – где ты могла нахвататься таких слов?

– Неужели в моем положении иметь знакомых это – преступление? – парировала она. – Настанет день и вы поймете, что Сицилия – это еще не весь мир. Мир не помещается между кухней и спальней, он больше, гораздо больше, – тут она остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Отец может перевернуться в своей могиле, – пробормотал Рико.

Его слова пробудили в ней практическую сторону ее натуры.

– Это теперь не имеет никакого значения, – заявила она. – Что от этого может измениться?

– Отец, крестный отец, – снова начал всхлипывать малыш Пако.

– Послушай меня, Пако, – сказала ему мать. – Он был таким же мужчиной как и сотни других. Но знаешь, чем он от них отличался? У него была целая армия солдат, которая выполняла все его решения и приводила все дела в порядок, – ее глаза просияли. – Послушай меня, мой мальчик. Ты знаешь, кто его сделал крестным отцом?

– Весь мир, – гордо ответил ее младший сын. – Он был крестным отцом всему миру.

Она снисходительно улыбнулась. Пако был глуп, но ведь он еще совсем ребенок.

– Пако, Пако, все началось с меня. И ты знаешь почему? Я заставила его стараться прилично выглядеть в глазах окружающих. Он теперь мог остановиться на улице и угостить ребенка печеньем. Я говорила всем в такие минуты, что мой муж просто святой, и у него найдется время для каждого малыша в этом мире. Люди улыбались, и теперь они помнили только про печенье, забывая о том, что буквально обирал отца этого самого ребенка. Им даже было безразлично, что он, скорее всего, украл это самое печенье. Скажи мне, сынок, твой замечательный папочка хоть когда-нибудь давал тебе печенье?

Пако отрицательно замотал головой.

– А ты знаешь почему? – Он недоуменно посмотрел на нее. – Потому что поблизости не было людей, на которых это могло произвести впечатление. Да и что тут необычного: отец дает печенье своему сыну, кого это могло удивить? – она сделала паузу, чтобы ее слова произвели на него должное впечатление. – Скажи мне, Пако, когда ты был маленьким, у тебя было много сладостей? – ласково спросила она.

Он утвердительно кивнул.

– А кто давал тебе все эти сладости, сынок? – мягко подтолкнула к нужному ответу его мать. – Кто делал для тебя все эти печенья? Кто стоял целыми днями над раскаленной плитой и готовил тебе все эти сладкие вещи?

Воспоминания об этом наполнили ее душу сентиментальностью. Старая плита в арендуемой квартире, которая была четырьмя скрипучими лестничными пролетами выше мостовой Минетта-стрит, топилась дровами, и ей приходилось постоянно сновать за ними туда сюда, чтобы поддерживать огонь. Она страшно чадила, наполняя все крошечные квадратные комнатки дымом и запахом стряпни, но зато благодаря ей все были сыты и здоровы. Но все же день, когда они переехали с Минетта-стрит, до сей поры оставался в ее жизни самым счастливым.

Теперь уже разревелись все четверо. Они рыдали среди роскоши, которую можно было купить за деньги, заработанные на шантаже, убийствах и грабежах целой армии бандитов. Ей было абсолютно безразлично, как появились те деньги, которые позволили им переехать с Минетта-стрит, и если бы для этого ей пришлось взять в руки оружие, то она пустила его в ход не задумываясь.

Ей было хорошо известно, чем занимается ее муж, и все его попытки пустить ей пыль в глаза по поводу своего бизнеса остались безрезультатными.

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая