Застава в огне - Хорт Александр - Страница 20

Заметно помрачнев, Адамов кивнул в ответ на невысказанный вопрос Ропшина. Некоторое время разведчик и контрразведчик молчали. Казалось, они начисто забыли о журналисте. Стольников решил напомнить о себе и робко спросил:

— Это не тот капитан, который привез меня? У вас один капитан мусульманин или еще есть?

— Один, — ответил Адамов.

Глава 3

Прокляты и забыты

В этот день Мансур не пошел обедать. Ему нестерпимо захотелось увидеть Лейлу, и он подскочил на «уазике» в магазин. Ехал с радостным предвкушением того, что с минуты на минуту увидит родное лицо. Однако в магазине его поджидало сильное разочарование: вместо Лейлы за прилавком почему-то возился Амир, чайханщик из кишлака. Он с хозяйским видом тщательно переставлял на полках товары и, увидев замершего на месте капитана, как всегда радушно приветствовал его:

— Мансур, дорогой, салам! Рад тебя видеть! Что ты хочешь купить?

— Салам, Амир. А где Лейла?

— Не знаю. Она теперь здесь не будет работать. Я магазин у Назара купил.

— Когда успел? — вытаращил глаза капитан. — Он же только вчера из плена вернулся.

— Вот вчера и купил. Он вечером сам ко мне пришел, предложил, уговаривал. Я и согласился.

— Так ты, оказывается, богатый человек, Амир. Поздравляю.

— Хочу быть богатым, да Аллах не позволяет. Чайхана совсем денег не приносит. Я и Назару еще не все заплатил, но мы обо всем договорились.

— Слушай, а почему он вдруг продал магазин?

— Мне-то откуда знать. Думаю, потому, что у Назара нет большого размаха. А в торговле без этого нельзя. — Он вышел из-за прилавка и принялся расписывать свои планы: — Я тут все переделаю. Стенку эту снесу, сделаю полный ремонт, хороший дизайн. Вроде кафе будет, как в Душанбе. Столы со скатертями, официант, все культурно, с музыкой, и покушать можно, и так посидеть, покайфовать.

Амир с упоением рисовал перед капитаном картину будущей реконструкции и не сразу заметил потерянный взгляд Мансура, а когда заметил, спросил:

— Э-э, командир, ты чего, расстроился чем-то?

— Боец у меня погиб.

— Что ты говоришь! Кто это? Я его знаю?

— Вряд ли. Мустафа Саидов. Совсем молодой парнишка, первогодок.

Амир сочувственно покачал головой:

— Что за жизнь такая наступила! Старых бьют, молодых убивают.

— Пограничная жизнь, Амир. Тут уж ничего не поделаешь. Ладно, я пойду.

— Конечно, конечно. Как-нибудь заходи. Через две недели ты это место не узнаешь.

Мансур направился к выходу и уже у самой двери услышал, как кто-то вышел из подсобки. Обернувшись, капитан увидел неподвижно стоявшего с коробкой в руках старика Бободжона — одного из тех драчунов, которые нападали на пограничников в день похорон местного наркокурьера Тахира. Его застрелил в схватке лейтенант Жердев, и земляки были этим очень озлоблены. Особенно агрессивно вел тогда себя Бободжон, осыпавший пограничников проклятиями. Сейчас он смотрел на Мансура испуганными глазами, и казалось, потерял дар речи. Зато Амир был по-прежнему говорлив:

— Ой, командир, подожди немножко. Извини, я совсем забыл. Тут Бободжон давно с тобой поговорить хочет.

Заранее догадываясь, о чем будет разговор, Мансур спокойно подошел к старику.

— Салам, уважаемый Бободжон. Я тебя слушаю.

Старик молчал и мялся, глядя на капитана, словно напроказивший ребенок. В общем-то, он был виноват перед пограничниками, и это известно всему поселку. Если бы он продолжал молчать, положение стало бы совсем дурацким. Чтобы разрядить ситуацию, Амир взял инициативу в свои руки:

— Он говорит, что в семье стало совсем плохо. Сын заболел, денег почти не осталось. Очень хотел бы делать какую-нибудь работу.

— Работа нужна, это я понимаю, — сказал Аскеров. — А помнишь, Бободжон, как ты, не жалея сил, бил меня палкой?

В ответ Бободжон только жалобно вздохнул и кивком подтвердил: да, помню, было такое дело, чего уж теперь отпираться. Всем своим видом он демонстрировал крайнюю степень стыда и раскаяния. Но поскольку молчал, Амир продолжал выступать его адвокатом:

— Он не бил, Мансур, он только махал палкой. Его дурные люди подзуживали. Бободжон прощения просит за тот досадный случай.

— Кто именно подзуживал? Тот, про кого я думаю? — Мансур, растопырив ладони, поднял их на уровень ушей. Стало ясно, что он показывает лицо толстого человека, в данном случае Аюб-хана. Старик кивком подтвердил его догадку. Амир же, чтобы смягчить положение, сказал:

— Аюбу все тут должны. Многие от него зависят.

— Ладно, Бободжон, не будем копить лишние обиды. Ты подойди завтра утром к Белкину, он подберет тебе работу. Я его сегодня предупрежу.

Лицо Бободжона расцвело в благодарной улыбке. Он принялся изливать на капитана одну благодарность за другой. Как будто раньше нарочно молчал, экономил силы, а сейчас решил возместить столь долгое молчание обилием благодарственных слов. Аскеров жестом остановил поток его красноречия, попрощался и вышел из магазина. Он был донельзя удивлен тем, что Шарипов ни с того ни с сего продал магазин, теперь он хотел побыстрее поговорить с Лейлой, чтобы узнать истинные причины этой сделки.

Подходя к дому Шариповых, капитан надеялся услышать голос Лейлы, однако этого не произошло. Он даже засомневался: стоит ли сейчас идти туда, беспокоить хозяев. Вдруг в семье произошла конфликтная ситуация и появление постороннего человека — увы, своим для них Аскеров еще не стал — вызовет у хозяев недовольство. Однако ноги, казалось, сами по себе несли его к дому любимой.

Подойдя к забору, Мансур услышал в глубине двора какую-то возню. Тогда он открыл калитку и вошел на участок, где сразу увидел Назара. Тот загружал в старенький пикап коробку с домашней утварью. Это уже был далеко не первый груз — кузов машины был наполовину заполнен. А на крыльце поджидали своей очереди чемоданы, тюки, коробки.

Когда Мансур поздоровался с хозяином, тот от неожиданности едва не выронил объемистую коробку, и капитану пришлось подбежать, чтобы поддержать Назарову ношу и помочь затолкать ее в кузов.

Потом Шарипов направился за следующей поклажей, но у крыльца сел на ступеньки. Он кряхтел, охал и был так взбудоражен, будто его застали на месте преступления. Бормотал, непонятно к кому обращаясь:

— Ты, Мансур… Ой, мама… Ой, Аллах…

— Простите, уважаемый Назар, не хотел напугать.

— Это ты прости, дорогой. Нервы совсем никуда не годятся. Больные совсем стали нервы мои…

— Куда вы собрались ехать?

— Да куда я особенно соберусь, Мансур. Это все так — мелкие хозяйственные дела. Кто их без меня делать будет?

Он как-то натужно засмеялся, и Мансур начал беспокоиться за его состояние: уж не сбрендил ли Назар, находясь в плену? Может, его там так избили, что он стал плохо соображать. Вот и магазин, на который не мог нарадоваться, продал.

Капитан предложил Шарипову помочь, однако тот с несколько преувеличенным пылом отказался. Говорил, что, наверное, у начальника заставы сейчас полно своих забот, наверное, он спешит, и чувствовалось, надеялся услышать утвердительный ответ. Однако Мансур простодушно отвечал, что есть у него минут десять свободных, с удовольствием поможет.

Поняв, что шансов избавиться от незваного гостя у него нет, Назар предложил Аскерову присесть рядом с ним на ступеньку, что тот охотно и сделал.

— Ты Лейлу искал? Она пошла к подруге.

— Да нет, я просто так зашел, проведать. Рядом проезжал, грех было не зайти.

Мансур не решался назвать прямо причину своего визита и поэтому тоже чувствовал себя неловко.

— Значит, вы говорите, все у вас в порядке. Почему же вы тогда уезжаете? Ведь сегодня вечером у вас должен состояться праздник. Или вы его отменили?

Этого Назар больше всего и боялся. Не хотелось ему, чтобы капитан узнал о торжестве, на которое не приглашен. Этим он и дочку подвел. Она тоже держала это в секрете.