Полководец - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 38

— Кое-где кисти отрубают или даже по локоть, — заметил Денис. — Очень эффективно. Но воруют все равно. Человек так устроен, мама, он не может не воровать.

Она посмотрела на него с горьким неодобрением, как бы подозревая в том, что он смеется над матерью. Она, Анна Ивановна, отдала Денисику все, всем ради него пожертвовала, чтобы только поднять ребенка, поставить на ноги… а он теперь смеется.

Денису стало стыдно, и он обнял маму.

— Мам, я же не о себе. Ты сама говоришь, что молодежь стала тяжелая.

Нужное и вовремя сказанное слово как бы включило в маме соответствующий звуковой файл, и она вернулась к прежней теме:

— Изольда Ивановна говорит: «Мне бы, — говорит, — сразу их остановить и спросить, куда они идут, в какое садоводство и к кому», но тут у нее на плите закипело, и она отвлеклась. А я ей говорю: «Очень хорошо, Изольда Ивановна, что так вышло. Ведь такие люди сейчас стали! Очень тяжелое время. Могут убить за пару тарелок. А если бы они вас, упаси Боже, по голове ударили? Нет, это в прежние времена все друг друга знали, а теперь надо осторожнее».

— Она их хорошо разглядела? — спросил Денис.

— Она уже старая, да еще без очков! — с сердцем произнесла Анна Ивановна. — Бестолковая стала, между нами говоря. Молодежь как молодежь. Парни. Двое. Так, приблизительно описала: рост средний, куртка синяя… Приходил из райцентра дознаватель, составил фоторобота…

— Ясно, — сказал Денис. — Значит, никого найти нельзя?

— Может, и найдут их, — сказала Анна Ивановна. — Я завтра еду. Ты голодный, наверное, Денечек? Я тут уже в четвертый раз разогреваю. Иди помой руки.

— Хорошо, мама.

За ужином Денис сделал еще несколько попыток отговорить Анну Ивановну и не ехать на дачу, но она была непреклонна.

— Да что со мной случится? И я не одна поеду. Будет еще Борис Викторович, заодно и колодец посмотрит, там, кажется, надо одно кольцо менять… Зимой, конечно, никто менять не будет, но посмотреть надо… И Нина Анатольевна, конечно, там сейчас. Я должна ее поддержать.

— Она ведь с мужем, — напомнил Денис. — Я к тому, что у нее есть, кому поддержать.

При слове «муж» Анна Ивановна устремила на сына взгляд одновременно печальный, тревожный и таинственный. Когда и кому это, спрашивается, муж служил опорой? Уж точно не Анне Ивановне. Она успела нахлебаться горя с Денечкиным отцом. Денечке об этом, конечно же, знать не следует, но между нами…

Мда. Никакой опоры из мужа для Нины Анатольевны.

— А Борис Викторович — старый хрыч, — сказал Денис. — Толку с него… Если до дела дойдет, его любой гопник разберет на части.

— Борис Викторович, — сказала Анна Ивановна, озабоченно морща лоб, — вполне надежный мужчина. И напрасно ты считаешь, что он ни на что не годится.

— Так ты его сама так называла, — напомнил Денис.

— Это… другое, — сказала Анна Ивановна с досадой, но нимало не смущаясь. — Это насчет агентства «экстремального туризма». Да ерунда это все. Сразу было понятно, что все это чушь. Только дурят людей! Борис Викторович сам был в заблуждении. Ему было очень неприятно, когда я сказала. Он и сам не знал.

— Ясно, — проговорил Денис.

«Интересно, — подумал он, — если бы реальная опасность существовала… Если бы действительно в садоводстве орудовали злокозненные воры, такие, что и по голове могут пенсионерке дать, — я отпустил бы маму? — Ответ пришел быстро и сразу: — Да ни за что. В квартире бы запер. Или сам бы с ней поехал, на худой конец… Хорошо, что никаких бандитов там нет».

— А ты, Денечек, оставайся дома. За квартирой тоже надо смотреть. Я мобильник возьму, ты не волнуйся.

— Я, мам, не волнуюсь, — сказал Денис. — Если с тебя хоть волос упадет, я с этого Бориса сниму сразу всю голову.

Мама польщенно засмеялась.

— Вот и хорошо. Ты еще будешь кушать, или мне убирать?

И мама уехала на несколько дней — караулить дачи и увлекательно проводить время в свежесозданном клубе Обеспокоенных Садоводов. Заодно и кольцо в колодце посмотреть. Зимой еще что хорошо — можно заходить на чужие участки и смотреть, как они устроили разные дачные штуки: место для качелей или беседку. Можно найти замерзающую голодную кошку, принести ее домой и осчастливить. Или встретить потерявшегося пса, чистопородного и, несомненно, очень дорогостоящего. И тоже осчастливить.

В общем, возможностей много. У мамы будет, чем занять время.

Авденаго возник во дворе рано утром. Денис едва успел закрыть за мамой дверь, как тролль уже нарисовался на пороге. Оттеснив Дениса плечом, ввалился в квартиру.

— Я мыться, — сообщил он. — От ментов ушел. Может, они и не меня искали. То есть, скорее всего, не меня, но… В подвале отсиделся. Там грязно.

Он скрылся в ванной, а потом оттуда высунулась голая рука и выбросила вещи.

— Постирай, — распорядился Авденаго. — Мне чистое нужно.

— Ну ты наглец, — сказал Денис.

Рука скрылась, в щель между дверью и косяком просунулась физиономия Михи Балашова.

— Если тебе нравится подвальная вонь, пожалуйста. Я ночевал рядом с горой мусора. Под мусоропроводом.

— Я лучше постираю, — сдался Денис.

— Можешь маме оставить, — хихикнул Авденаго, исчезая.

— Маме я такое не оставлю, — проговорил Денис, разглядывая вещи. — Она меня до смерти запытает вопросами: где я был и как ухитрился так испачкаться. «Очень тебя прошу, Денечек, никуда не ходи, сейчас такое тяжелое время».

А тем временем мама ехала себе на дачу, морщила лоб, читала дамский роман в мятой обложке и очень-очень переживала за Нину Анатольевну.

— С тобой как было, когда ты вернулся? — спросил Денис. Они с Авденаго подходили к дому старухи-процентщицы.

— Никак, — буркнул Авденаго. — Пустая стена и все. Один голый FUCK.

— Ясно. Со мной тоже.

— Я видел, — сказал Авденаго. — Я за тобой подглядывал.

— Следил, что ли?

— На сей раз случайно вышло, — признался Авденаго.

— Теперь понятно, как ты меня нашел, — сказал Денис. — Ты за мной от морановской квартиры шел!

— Угу.

— Следопыт.

— А ты болван, — огрызнулся Авденаго. — Даже не почуял, что за тобой слежка.

— Может, и почуял, только оборачиваться лень было. Тебе понадобилось — ты сам объявился.

— Ладно, — сказал Авденаго примирительно, — а в первый раз ты что помнишь?

— Табличка была на двери. Вроде вагонной. Белая с синими буквами, — начал вспоминать Денис.

— Погоди, — остановил его Авденаго, — какая табличка?

— Ну, как на вагоне, только толстая. «Агентство экстремального туризма».

— Табличка была, между прочим, медная с красивой гравировкой, — произнес Авденаго.

— Нет, белая.

Авденаго показал ему кулак.

— Медная. Я сам ее чистил несколько раз. И полировал особой смесью. Моран очень внимательно следил за тем, чтобы она сверкала. Это, говорит, лицо фирмы. Лицо должно сверкать. А ты, говорит, на такую роль не годишься, потому что у тебя морда кислая.

— Очень умно, — одобрил Денис. — Прямо твой узнаваемый портрет.

— Я к тому, что табличка была медная, — упорно гнул свое тролль.

— Наверное, она меняется, — сказал Денис примирительно. — Тебе так виделось, а мне иначе. А теперь она и вовсе пропала.

— Наверное, так, — буркнул Авденаго. Денис, однако же, видел, что он остался при своем мнении. Просто спорить неохота.

А что толку что-то доказывать, если нет ни двери, ни таблички? От чьей-либо правоты они здесь не появятся. Так и останется разрисованная пустая стена…

Удрученные молодые люди поднялись по лестнице — Авденаго знал, как войти прямо к морановской берлоге, минуя «русский Нил» коммунального коридора квартиры напротив. Вот окно с горой пыльных окурков, вот и заплывший пылью, но все еще различимый цветочек, который Денис нарисовал слюнями на стекле.

— Ты вообще-то веришь в порталы? — спросил Денис у своего спутника.

Тролль криво улыбнулся:

— Портал — не вопрос веры или неверия. Мы оба с тобой проходили через такую штуку.