Нелегал - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 37

В самую ту ночь, когда решалось, кто станет верховным правителем троллей, Нитирэн или Эхуван, Авденаго расстался с Евтихием.

Евтихий ожидал своего хозяина возле храма Комоти, не решаясь избавиться от упряжи: в любой момент следовало быть готовым изобразить верного и бессловесного раба. Авденаго выскользнул из храма, когда синяя луна уже опускалась к горизонту; на небе царила долгая, полная событий полночь.

После храмового зала, где с наступлением темноты зажгли факелы, ночь показалась Авденаго слишком темной. Он огляделся по сторонам, но рассмотреть в сплошной мгле сумел только бесформенные черные тени.

— Этиго! — позвал он.

— Я здесь, — тихо отозвался Евтихий.

Авденаго подошел к нему и на ощупь принялся быстро сдергивать со своего раба веревки.

— Моя предприимчивость нас всех погубит, — объяснил он — Я теперь лучший друг Нитирэна. Сам не понимаю, как такое вышло! Есть вероятность, что уже завтра меня убьют. Поэтому ты уйдешь отсюда прямо сейчас.

— Разве я тебе больше не нужен? — спросил Евтихий, с облегчением высвобождаясь и усаживаясь на телегу.

— Нужен, но не настолько, чтобы сдуру рисковать еще и твоей жизнью.

— Это похоже на самоотверженность, — заметил Евтихий.

— Может быть, это и есть самоотверженность? — предположил Авденаго. — Хотя, скорее, это просто здравый смысл. Если Нитирэн проиграет, я умру. Если Нитирэн победит, у меня будет столько рабов, сколько я захочу. А ты свободен. И хватит разговоров, а то от избытка добрых чувств я разрыдаюсь. Давай лучше ловить конька. Мне кажется, я чую его запах, — где-то он бродит поблизости.

Конек действительно нашелся довольно скоро и охотно дал себя запрячь. Он пару раз презрительно махнул хвостом по лицу Евтихия, как бы негодуя на то, что человек посмел занять место, по праву принадлежащее хорошо обученной лошади.

— В опилках на телеге осталось немного еды, — добавил Авденаго. — Воду найдешь по пути. Уезжай и не оборачивайся.

— Нитирэн победит, — сказал Евтихий.

— Я рад, что ты так считаешь, но все равно — уезжай.

Из темноты до них вдруг донесся сиплый стон: там до сих пор корчился пригвожденный к земле Тагана.

— Прощай, Авденаго, — помедлив, проговорил Евтихий. Он тронул поводья, причмокнул губами, и конек тронулся вперед. Телега тихо покатила по траве. Авденаго посмотрел ей вслед, совсем недолго, и возвратился в храм Комоти.

Геранн закрыл лицо руками, устало потер глаза. Ему не хотелось встречаться взглядом с Броэреком. Он и без того знал, как смотрит на него сводный брат: чуть сочувственно и уж конечно без тени насмешки. Как и подобает сводному брату, человеку близкому и в то же время не забывающему свое место.

Геранн специально отложил разговор с Евтихием. Владелец замка хотел, чтобы Евтихий немного освоился и пришел в себя. Никогда не следует судить о человеке, пока он болен или унижен; следует подождать — истинное лицо, как правило, поразительным образом отличается от личины.

Но личина, остающаяся после долгого общения с троллями, слишком прочно прирастает к коже. Никаких иных объяснений происходящему не находилось.

Евтихий провел в замке уже три дня и все еще воспринимался едва ли не как тролль. Его сторонились не только эльфы, но и люди, и притом даже самые грубые, вроде копейщика Ахакуина, известного ругателя и склочника. Сам Евтихий ничего не делал для того, чтобы изменить мнение окружающих о себе: ни с кем не пытался найти общего языка, часами занимался лишь одним — бросал в мишень боевой топор, а если кто-нибудь выказывал ему свое недовольство, опускался на корточки и закрывал голову руками.

— Ты держишься как подменыш, — сказал Геранн наконец. Он опустил руки и устало посмотрел на Евтихия.

— Я видел подменыша, — ответил Евтихий. — Они совсем другие. Они мечтают быть похожими на троллей. А я — нет. Я человек.

— Евтихий, — сказал Геранн, стараясь быть терпеливым, — у меня каждый солдат на счету. Я хотел бы взять тебя в гарнизон, но люди отказываются сражаться рядом с таким, как ты.

— Я запачкан, — объяснил Евтихий, — но это не так страшно, как кажется. Постепенно я отмоюсь.

— Что значит — «запачкан»? — нахмурился Геранн.

— Пока я жил среди них, мне казалось, что я сохраняю в себе человека, — задумчиво проговорил Евтихий. — Но только очутившись среди настоящих людей, я обнаружил, что подчинялся своим бывшим господам гораздо в большей мере, чем предполагал. Этого не объяснить…

— Как долго ты прожил среди них?

— Я жил не среди троллей, если уж быть точным, а среди троллиных рабов, — поправил Евтихий. — Восемь лун.

Геранн скрипнул зубами.

— Серая Граница подходит все ближе, — молвил он. — А с твоим появлением у всех возникло такое ощущение, будто она пролегла прямо посреди замка.

— Но ведь это не так? — тихо спросил Евтихий.

— Да почем мне знать! — теперь в голосе Геранна звучала досада. — Но ты действительно причиняешь беспокойство. Рядом с тобой тревожно и неприятно.

— Я же говорил, что запачкан, — повторил Евтихий.

— Твоя лошадь ест мясо, — добавил Броэрек. — Это весьма смущает конюха.

— Пока она не пытается съесть конюха, пусть жрет что угодно, — резко бросил Геранн. — Лошадь — наименьшее из зол.

Евтихий сказал:

— Вы должны знать о Великом Камбае. Сейчас у троллей есть единый правитель, и я думаю, что это Нитирэн. Он умен и хитер, справиться с ним будет трудно, а Серая Граница его любит. Кроме того, ему служит тот, кому прежде служил я.

— Человек Морана? — уточнил Броэрек.

Геранн покачал головой.

— Еще одна загадка.

— Моран оставил много загадок прежде, чем исчезнуть из нашего мира, — сказал Евтихий. — Тролли любят рассуждать о нем.

— Моран не добровольно исчез из нашего мира, — возразил Геранн. — Его изгнали.

— В любом случае, он успел наводнить земли по обе стороны границы тайнами и опасными предметами, — сказал Евтихий. — Я имел дело с одной такой тайной. С человеком Морана. Его имя Авденаго, и он взял сторону Нитирэна.

— Чем он опасен, этот Авденаго?

— Не знаю.

— Но ты провел рядом с ним не один день, — настаивал Геранн, — ты ведь должен был его узнать! Какой он?

Евтихий закрыл глаза, как будто пытался вызвать мысленный образ Авденаго. Потом проговорил:

— Я даже не уверен, что узнаю его при следующей встрече.

— Хорошо, — помолчав, сказал Геранн и встал, показывая, что разговор окончен. — Ступай, Евтихий. И постарайся поменьше раздражать моих людей.

— Я постараюсь, — сказал Евтихий.

— Твой дахати — сера из эльфийского уха! — сказал Эхуван Нитирэну и дунул в сторону Авденаго. — Твой дахати — нищий. Он никого не убил, не ограбил, у него ничего нет. Он ходит без пояса, как раб!

Эхуван сидел на корточках у стены, привязанный к железному штырю. Очевидно, в других случаях эти штыри предназначались для того, чтобы подвешивать к ним лампу или вставлять факел в венчающие их кольца. Внутри храма ничего не изменилось: тьма, едва рассеянная огнями двух факелов, и два соперника, претендующие на роль верховного вождя всех троллей по эту сторону Серой Границы.

«Дахати, — повторил про себя Авденаго. — Не секундант. Дахати. Авденаго — дахати Нитирэна. Можно подумать, я выучил новый язык…»

Нитирэн отозвался хрипло:

— А твой дахати, Эхуван, — глупее помета моей лошади.

— Не так уж он глуп, если заранее обо всем позаботился! — отозвался Эхуван, кашляя. — Он нарочно надел два пояса, потому что знал: один пояс ему потребуется для того, чтобы связать своего господина! И посмотри, каким роскошным поясом он меня почтил.

— Дорого обошелся этот роскошный пояс твоему дахати, но еще дороже обойдется он тебе! — загадочно ответил Нитирэн.

— Ха! — крикнул Эхуван.

После этого оба замолчали.

Время тянулось бесконечно долго. «Этиго, должно быть, уже далеко отсюда, — подумал Авденаго и сам удивился своему равнодушию: ему как будто было все равно, спасется его освобожденный раб или погибнет, случайно повстречав в дороге троллей. — Едет под белой луной, конек глядит на дорогу золотыми глазами, а вокруг ничего не изменяется: все та же пустая равнина, и в конце концов начинает казаться, что стоишь на месте и что вся эта езда — одна лишь иллюзия… Очень странно. Нынешняя ночь похожа на эту равнину: вроде бы, и двигается, но на самом деле застыла в неподвижности».