Ночной позор - "GO-блин" - Страница 50

• Предыдущая
• 50/61
• Следующая

— Ничего,— утешался оперативник.— Добудем дубину великого знания, все поправим. А то где это видано, почти десять долларов содрали!

Я хотел напомнить товарищу, как мы сами однажды решили срубить немножечко капусты на ресторан и трясли попадавшихся по дороге мелких волшебников за выдуманные нами же правонарушения. Но потом передумал. То ведь были, ясное дело, совершенно иные обстоятельства.

— Скоро они нас вычислят?

— Это как повезет,— Утка безмятежно закрыл глаза.— А пока отдохнуть надо. Переждем немного, может, страсти поулягутся. Тогда и продолжим путешествие.

Мы выскочили на следующей станции и быстро покинули вокзал, старинное здание которого было построено еще до революции и теперь страшно облупилось.

Утка велел мне подождать и скоро подъехал на оранжевом автобусе.

«Осторожно, дети»,— прочитал я вслух.

— Ты где автобус украл?

— Не украл, а одолжил,— строго поправил меня оперативник.— Так надо. Садись давай.

Для меня заставить себя не нервничать — все равно что научиться дышать через задницу. Никакие ухищрения, вроде глубоких самовнушений и положительного настроя, не помогали.

Утка спокойно храпел на задних сиденьях, я же с черепашьей скоростью вел автобус по краю дороги и боялся гаишников.

Управлять этакой здоровенной дурой, в каждом движении которой ощущалась мощь и неповоротливость, было по-своему приятно, но только с передачами я что-то не разобрался, как ни дергал этот проклятый рычаг, машина или еле двигалась, или бешено ревела на холостых оборотах.

Нам преодолеть-то надо было каких-то полсотни километров.

Дождавшись обещанного знака — съехавшего в кювет бензовоза, я остановился и принялся будить оперативника.

Мы с Уткой выбрались из кабины, спрыгнув на влажный асфальт. Я с интересом посмотрел на указатель «Полигон завода химических испытаний «Колосок». Старая надпись была зачеркнута, и поверх нее кто-то недрогнувшей рукой вывел «Свалка».

Ниже было еще два указателя, один в сторону какого-то детского оздоровительного лагеря, другой — к источнику минеральных вод.

Кругом из-под черной земли перли малюсенькие ростки озимой пшеницы.

— Тут неподалеку,— поделился оперативник.— есть стратегический склад. Там один мой знакомый прапор хозяйничает. Химического оружия, кстати, завались, он его колхозникам для борьбы с жуками колорадскими продает.

— Да иди ты! — не поверил я.

— А то. Я, кстати, дома у себя от тараканов, думаешь, как избавился? Зарину с бизетом по вентиляции чуток пустил. Таракан — животное высокоорганизованное, для него нейротоксические яды страшно губительны!

— А соседи?

— Что соседи? Соседи живы. С нашей экологией это химическое оружие так, на хлеб мажем. Тут один коксохим под окнами как пыхнет… Или реактор химический, тоже от меня неподалеку. Слышал, позавчера цистерна с азотной кислотой с рельсов сошла? Ее народ бидонами собирал, ванны чистить!

Стратегический склад с химическим оружием встретил нас ржавым забором, порванными рядами колючей проволоки и гавкучим пожилым псом на привязи.

Утка посигналил.

— Михалыч! Открывай ворота! К тебе гости!

Спустя какое-то время в сторожке зажегся свет, и на крылечко вышел толстый мужик во всем военном.

— О! Кого я вижу! Накручинас! — заорал он и бросился обнимать Утку. Они троекратно облобызались (тьфу!), похлопывая друг друга по плечам. Хорошо еще, что по плечам. И так крутом сплошные педерасты.

— Учти, здесь меня зовут товарищем Накручинасом,— шепнул мне украдкой Утка.— Если что, мы вместе приехали из Эстонии. Нечего ему знать, что я тут, рядом живу, старому борову.

При ближайшем рассмотрении прапорщик Михалыч оказался человеком весьма пожилым, что, впрочем, нисколько не сказывалось на его жизнерадостном характере.

— Я что? Я склад стерегу, описи составляю… Паек, зарплата, и то ладно.

— Прибедняйся, прибедняйся,— хитро подмигнул ему Утка.— А то я не знаю, как ты тут добро охраняешь.

— Да ладно тебе, Накручинас,— Михалыч грустно подпер ладонью небритую щеку и взглянул на меня налитым кровью глазом.— В последний раз еще в начале осени приезжали эти, с акцентом. Набрали четыре литра диоксина, заплатили, правда, хорошо и шарфик подарили, хороший, шерстяной.

Михалыч показал шарфик, в самом деле весьма добротный.

Утка взглянул на шарфик и покачал головой: — Только ты смотри, в город поедешь, шарфик не одевай. Этот цвет нынче у нас не в моде. Больно яркий. Разве на Западе…

— Я им говорю,— продолжал Михалыч,— Куда столько, что у вас, тараканы, как свиньи, что ли, огромные?

— А у них один таракан. Рыжий. Как морковка,— усмехнулся Утка.

— Во-во, а с виду сущий боров и есть,— хихикнул я.

Оперативник отпустил мне подзатыльник.

— Думай, что говоришь,— прошептал он.— Уши есть повсюду. Время нынче нервное, а ты человек маленький. Затравят.

Я вздохнул. И что за народ такой агрессивный? Прямо угар какой-то чувствуется.

— Мы к тебе, Михалыч, с просьбой.

— Ясно, что не навестить старика приехали. Надо чего? Порошок от клопов? Или другие материалы интересуют?

— Нет пока. Нам бы пожить пару деньков, вдали, понимаешь, от цивилизации, отдохнуть, подышать.

— Живите, мне жалко, что ли,— обрадовался Михалыч. Я вам ангар открою, только самолет придется откатить… Раскладушки…

— Какой самолет? — удивился я.

— Их два у меня…— Михалыч запнулся.— Осталось. Стратегический бомбардировщик, «тушка», и «сухой». Устаревшие уже, но…

— А можно…

— Нельзя,— сказал Утка.— У них даже двигатели пускать опасно. Это тебе не «Запорожец» в гараже… Сколько лет техники не смотрели.

— Ну хоть в кабине посидеть?

— В кабине посиди. Только как ты в нее залезешь?

— А я стремянку дам,— Михалыч толкнул Утку локтем в бок.— А то ты сам у меня сорок лет назад на кнопку понажимать не просился?

— Какую кнопку? — Я навострил уши.

— Такую кнопку,— перекривлял Михалыча оперативник.— Красную. Мы тогда в Казахстане на одном объекте…

Тут Михалыч принялся кашлять и стучать ладонью по столу. Утка опомнился и, собравшись, проговорил:

— Ладно, идем, покажешь пацану самолет. А я автобус в стойло загоню, что ему на трассе светиться…

Я сумел, после некоторого замешательства, отодвинуть фонарь кабины и влезть в кресло пилота. Даже мне оно показалось немного тесноватым. Интересно, каково Утке было бы?

Сколько кнопочек интересненьких! Я по всем правилам пристегнулся, пошевелил переключателями, затем ухватился за штурвал и с удовольствием принялся его вертеть, одновременно нажимая педали.

Заходим на атаку! Первый, я прикрою! У-у-у-ж-дж-дж-дж… Тра-та-та-та-та! Туда ему и дорога. Где здесь ракеты запускать?

— Наигрался? — спросил Михалыч.— Пойдем, я тебе еще одну штуку…

Неожиданно двери ангара прошила автоматная очередь. Михалыч упал.

Я попытался выбраться из самолета, но стремянка свалилась от моего неловкого движения. Оставалось одно — прыгать на бетонный пол, рискуя сломать лодыжку. Однако я слишком замешкался. Несколько машин, как в кино, проломили ангарные ворота и въехали внутрь, с визгом затормозив на скользком бетоне.

Ни на что уже особо не надеясь, я нажал гашетку. Пулеметы, конечно, оказались не заряжены. В отчаянии я заметался, если можно так выразиться, руками по приборной доске, нажимая и дергая все подряд рычажки и кнопки. Может, хоть выхлоп какой удастся пустить.

К великому счастью, мне этого не удалось. Да и горючего в баках, наверняка, не было. К каким последствиям привел бы запуск реактивного двигателя в тесном ангаре, думаю, говорить не стоит.

Вместо этого я привел в действие механизм катапультирования.

Если вдруг окажетесь в реактивном истребителе, ни за что не дергайте без нужды рычаг под креслом.

• Предыдущая
• 50/61
• Следующая