Выбери любимый жанр

Лунный нетопырь - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 9


Изменить размер шрифта:

9

И это ее сына, — которого называют «Принцем трех планет»!

Они больше не сказали друг другу ни слова и появились на вечернем лугу Бирюзового Дола как ни в чем не бывало, впервые старательно делая вид, что все осталось по-прежнему.

3. Печаль и счастье короля Алэла

Как бы там ни было, а одним кувшином вина короля не поздравляют — это первое, что пришло в голову принцессе поутру, когда солнце еще только собиралось подыматься над Лютыми Островами.

— Дожил! — буркнул разбуженный супруг. — Чтобы моя молодая жена с утра пораньше думала о каком-то плешивом корольке…

— Ты же полномочный дипломатический представитель, так что ты, прежде всего, должен…

— Сейчас я покажу тебе, что я, прежде всего, должен.

— Детей разбудишь!

— Дети до шестнадцати лет в таких случаях послушно спят. Или делают вид…

А собственно, никто и не сопротивлялся. Вот только спустя какое-то время Юрг поймал себя на мысли: а все ли так, как было до вчерашнего разговора?

Все было так. Или казалось…

— Если меня покормят, то за завтраком я согласен обсудить выдвинутую тобой проблему меж… э-э-э… островных дипломатических отношений. На повестке дня — две погремушки. Или нет?

— Фи, благородный эрл, что за скупердяйство! И это после того, как ты в честь наследного первенца стащил из какого-то английского музея драгоценнейшую ванночку для купания младенцев.

— А, лохань из веджвудского яшмового фарфора… На самом деле это была всего лишь увеличенная копия, ты уж извини, я малость смошенничал — черта с два мне отдали бы кембриджский оригинал, даже для всех королей Джаспера вместе взятых. А вот чем теперь ублажить Алэла — ума не приложу.

— Мой отец ограничился колыбелькой.

Эврика! Вот это мы и соорудим — трехспальный малышовый тримаран, так сказать. У нас на севере имеется несказанной красоты древесина — карельская береза, цвета темного золота и вся в завитушках. Если учесть, что твои мастеровые сервы, когда переключишь их на форсированный режим, работают с молниеносной быстротой, то мы можем иметь этот уникум уже к вечеру. Остановка только за тем, чтобы слетать на Землю за березовыми заготовками. Когда-то это дерево было редкостью, но теперь развели обширные плантации на Кольском… Словом, я обернусь за минуточку… Мона Сэниа бесшумно вздохнула: за этот год она уже смирилась с той радостью, которая невольно прорывалась в интонациях супруга, когда он под каким-нибудь предлогом собирался на родную планету:

— К твоим «минуточкам» я, увы, уже привыкла…

— Жена, не ворчи — это перейдет в привычку. Если ты ревнуешь меня к Земле, пошлем кого-нибудь другого, хотя бы Пыметсу — в последнее время у него постоянно какая-то обиженная рожа.

— Не советую — обязательно что-нибудь да перепутает; Сорк или Дуз надежнее.

— Ты же знаешь, мое твое величество, твоя воля — закон.

Будь ее воля, она навсегда стерла бы из памяти своих дружинников Барсучий Остров — крошечную звездную пристань Земли, где вот уже больше года все оставалось неизменным, чтобы в нужный момент любой из обитателей Бирюзового Дола мог перенестись туда. Но ее воля в последнее время что-то слишком часто упиралась в тупики…

Так или иначе, а блистательная колыбель была готова уже к закату — золотистое чудо с медальонами из севрского бисквита (компилятивный шедевр генерального эрмитажного компьютера).

— И все-таки наша лучше, — ревниво заявила принцесса, имея в виду перламутровый дар своего отца. — Ну, как, летим ли мы к Алэлу сейчас или откладываем это на завтра?

Милейшая Ушинь несомненно накормит, и притом обалденно вкусно. А первейшее правило путешественника: никогда не откладывать на завтра то, что можно съесть сегодня.

— Муж мой, любовь моя, скажи: ты все еще чувствуешь себя заблудившимся путником?

И как бы шутливы ни были ее слова, Юрг почувствовал в них неизбывную горечь. В воздухе повисла прохладная, как лягушачье брюшко, пауза.

— Ну, тогда прямо сейчас и летим. Я только возьму Ю-ю, и толкаем эту люльку прямо ко входу в Алэлов дом.

— Нет, так не пойдет — можем кого-нибудь с ног сбить. Я полечу первая, а ты жди, пока я не приготовлю свободное место для подарка, а то ведь у этого государя жилье тесновато… Когда позову, пусть кто-нибудь, хоть тот же Пы, переправляет и тебя, и колыбель.

— Заметано, — кивнул Юрг и привычно чмокнул супругу возле ушка.

Она исчезла, и Юрг от нечего делать принялся покачивать ногой драгоценную «люльку». Изрядно потяжелевший наследник, которого он привычно держал поперек живота, сосредоточенно разглядывал накладной медальон, соображая, как бы его отколупнуть. «Ни-ни, — шепнул ему Юрг, — попортишь подарок — огорчишь мамочку».

Мамочка что-то замешкалась.

Наконец, совсем рядом раздался ее приглушенный голос:

— Мы в королевском висячем садике. Место приготовлено справа от обеденного стола.

— Давайте, ребятки, кто-нибудь… — скомандовал Юрг.

За эту зиму в гостеприимном доме Алэла перебывала по очереди вся дружина, так что хватило легкого и не вполне почтительного толчка кого-то из младших — и Юрг уже стоял возле жены в цветниковой коробочке, разместившейся на крыше королевского дома; тотчас же рядом появилась и дарственная колыбель. Он открыл было рот для поздравительного возгласа — и поперхнулся: мона Сэниа и бледная, как рыбья чешуя, Ардиень с новорожденным младенцем на руках замерли друг против друга, и у обеих выражение лица было прямо-таки невразумительным. Да что это с ними? Успели чисто по-женски поцапаться? Но нет — ненаследная принцесса Джаспера до этого не опустилась бы, а малышка Арди была воплощением кротости.

Тогда — что?..

Но тут обе женщины смущенно встрепенулись, как бы извиняясь за невольную неловкость, и начались традиционные ахи и охи: ну надо же, девочка (хотя сынишка, даже третий, все равно лучше), да какая хорошенькая, просто прелесть (а у Леонардо все равно красивше), вся в маму (поди разбери, что там на самом деле — все они, желторотики, одинаковы). «Просто прелесть» крутила светлой, почти безволосой головенкой и пускала пузыри, являя собой общевселенский стандарт новорожденной homo sapiens.

Явились старшие сестры с сыновьями — Радамфань с таким же светловолосым наследником престола, в требовательных воплях которого при желании уже можно было распознать истинно имперские нотки, и Шамшиень с рыжим плотненьким крепышом — ну, этот-то рожицей был весь в папашу, и так же молчалив. Алэл не показывался, зато впорхнула сияющая Ушинь, и разговор потонул в бесчисленных традиционных «милые вы мои!»

В колыбель полетели перинки, подушечки и все трое младенцев. Счастье было всеобщим. Юрг, правда, впервые почувствовал себя здесь не в своей тарелке, оглушенный щебетом восторженных мамаш, и уже искоса поглядывал на Кузнечного эрла, прикидывая, как бы им объединиться во имя мужской солидарности.

И тут появился Алэл. Царевны разом притихли; невольно поддавшись общему настроению, запнулась и Сэниа, только Ю-ю, уже перепачкавший нос в медовой цветочной пыльце, радостно завопил: «Деда!» и затопал к королю, чтобы как всегда бесцеремонно повиснуть на подоле его длинной, затканной диковинными узорами хламиды.

Чужому внуку Алэл позволял решительно все, но со своими, похоже, он с первых же дней установил суровую дисциплину, потому что Ардинька вспыхнула, подхватила из колыбели рыжего малыша и почему-то унесла в задние комнаты. Впрочем, это были их внутренние дела, в которые не пристало вмешиваться подданным другого королевства.

Застолье, как всегда, было обильным и отнюдь не вегетарианским, как того можно было бы ожидать в доме правителя, чьи подданные поголовно были рыбаками. Восторг по поводу изящества и роскоши колыбели не иссякал, и Юргу пришлось совершить маленький экскурс в область французского барокко (просто счастье, что он запомнил этот термин — остальное можно было и приврать, благо в череде многочисленных Луев он путался еще в школе, предпочитая им тангенсы и котангенсы). Король благосклонно кивал, но от зоркого ока принцессы не укрылась его нахохленность, из-за чего он напоминал большую усталую птицу, которая на старости лет рискнула обзавестись птенцами, а теперь сомневается, по силам ли ей такое счастье.

9
Перейти на страницу:
Мир литературы