Выбери любимый жанр

Лабиринт для троглодитов - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 21


Изменить размер шрифта:

21

— Связь?.. — спросила Варвара.

— Нет связи. Вы ориентируетесь, где корабли?

— Да вот же, рядом, только через холмы перевалить. Они стояли на травяном кургане, окруженном исполинскими деревьями; нетрудно было догадаться, что это — купол шарообразной пещеры. За белеющими, как у берез, стволами виднелся еще один курган, поменьше, — видимо, та самая пещера, которая сейчас была превращена в импровизированный кинозал. Так что убираться надо было отсюда, и побыстрее.

— Боюсь, эта скотинка двоих в гору не вытянет, — проговорил Вуковуд, поглаживая по хоботу самого рослого тапира, по-видимому вожака; тот блаженно прогибал спину и жмурился. — Послушай, Чары, ты удержишься за гриву?

Тарумбаев, сидевший на траве и уставившийся не мигая на снова вылезшую луну, — должно быть, у него мутилось в глазах — утвердительно кивнул. Варвара подтолкнула поближе к нему смирного на вид четвероногого, и тот на удивление привычно прилег рядом, предлагая седоку свою клетчатую спину. Чары перевалился ему на хребет, сжал кривыми ногами бока и замер — потомок кочевых племен, он мог теперь умереть в таком положении, но только не свалиться на землю. Вуковуд тем временем водружал Боровикова на соседнего «сивку-бурку», клетчатого каурку. Скочи по-прежнему несли Монка и Рамболта. Так и тронулись — впереди Вафель с Омом и единственным генератором защиты, затем несколько крупных тапиров, добровольно взявших на себя роль эскорта; Тарумбаев, за которого можно было не волноваться; следом Боровиков, справа и слева от которого пришлось держаться Варваре с Вуковудом — мог упасть; завершал странную кавалькаду Трюфель с не подававшим признаков жизни Фюстелем Монкорбье.

Рядом с чартарумскими эвкалиптами холмы казались не такими уж и высокими, и звериная тропа, проложенная в кустах, позволяла передвигаться достаточно быстро. При появлении луны с крон деревьев, оставшихся позади, срывались стаи крыланов и весьма заинтересованно планировали вниз, туда, где шевелились раздвигаемые тапирами кусты. Нападать, впрочем, не решился никто, а может, им хватало крупных чернокрылых стрекоз, тучами взметывающихся из кустарника. Когда же луна скрывалась, под ногами начинали шнырять разногабаритные зверушки, — судя по невозмутимости тапиров, никому не опасные. Только раз головной отряд клетчатозадых стражей разом захрапел и, сдвинув ряды и задрав хоботы (вероятно, чтобы не цапнули острым зубом), двинулись куда-то вправо; раздался треск ветвей — удирал некто увесистый даже по здешним меркам. Так взобрались на перевал, и тут же в наушниках обоих шлемов запищало, защелкало, потом унылый механический голос запросил: «Вызов? Вызов? Вас не слышу… Тик… Тик…»

Чары, лежавший на гриве переднего иноходца, прикусив прядку жесткого волоса, резко выпрямился, оглянулся и словно впервые увидел позади себя незнакомую наездницу в золотистом скафандре.

— Это еще кто? — вопросил он и снова ткнулся лицом в крутую шею, исчерченную клетками.

Варвара и Вуковуд переглянулись и, наверное, впервые за все время рассмеялись.

— Ты держись, держись, — сказал Вуковуд, — приедем — разберемся.

Долина с двумя торчащими, как серебряные свечи, звездолетами и антрацитовым массивом лабиринта в левой оконечности выглядела достаточно фантастично. Повезло же Чартаруме — две цивилизации…

— Что? — быстро спросил Вуковуд.

— Да вот и наши кораблики, и чьи-то башни… Не много ли на одну захудалую планетку?

— Ну, нам-то попало в самый раз… Если доберемся без дополнительных приключений.

— Доберемся, — уверенно пообещала девушка. Действительно, никакой тревогой из долины пока не тянуло. — Спускаться быстрее, росинанты у нас отменные, да и вы, я вижу, на Земле не только в мобилях разъезжали.

Вуковуд некоторое время молчал, прислушиваясь к хрусту ветвей, потом задумчиво проговорил:

— Не столько на Земле… И уж совсем не на лошадях. Варвара не отозвалась: если захочет, сам расскажет.

Экзотический отряд спустился наконец в долину и размашистой иноходью двинулся за Вафелем к «Дункану», минуя корабль Тарумбаева. Поравнявшись с трапом. Варвара схватилась за поручни и взметнулась вверх как маленький светло-золотой флажок:

— Давайте Ома, быстро, его надо в саркофаг…

Здесь-то она уже была дома, и все делалось как бы само собой, и Вафель на десяти манипуляторах осторожно поднимал бесчувственное тело, одновременно сдирая с него клочья комбинезона, и она знала, что теперь можно не беспокоиться: защелкнется крышка, поступит дополнительный кислород, и массаж вывихнутых рук, и ритмизация всего, что способно ритмизироваться, только одна беда — второго саркофага нет, но пока Джон подымает Тарумбаева и Боровикова, надо срочно дать команду на вертолет — возвращаться, возвращаться как можно быстрее!

На пороге порскнул из-под ног пришлый киб.

— Эй, — крикнула она, — а ну-ка быстро на свой корабль, все запасы медикаментов и то медоборудование, которое ты сможешь демонтировать за полчаса, сюда!

А то ведь и среди своих могут оказаться покалеченные… Она метнулась в рубку — «Тик… Тик… Тик…». В бессильной ярости стукнула кулачком по пульту — да будь она и специалистом по фоносвязи, все равно автомат сделает больше: он универсален. Испробованы все диапазоны, все антенны. Видимо, по ночам лабиринт создает какой-то чудовищный экран, не нарочно, разумеется, но от этого не легче.

Она вернулась в госпитальный отсек, но туда было уже трудно протиснуться: Ом в саркофаге, Боровиков и Тарумбаев на откидных лежанках, и над обоими уже растянуты кислородные палаточки. Трюфель с Вафелем — при них.

— Я закоротил скочей на Гиппократа, — севшим голосом доложил Вуковуд. — Они сейчас ребятам нужнее. Обойдемся?

— Обойдемся. — Она не просто с тревогой, а с какой-то непонятной болью глядела, какой, привалившись к дверному косяку, шарит непослушными пальцами по груди, не в силах расстегнуть скафандр. — Без вас, между прочим, я тоже обойдусь. Третья откидная койка вон там, под иллюминатором, и чтобы больше вас в вертикальном положении я не видела.

— Ого!.. — только и сказал он.

— Не ого, а давайте помогу.

Она отбросила концы клейкого воротника, отщелкнула зажимы и стала стягивать неподатливый синтериклон с плеч — назад, за спину. Он вдруг поймал ее руки, прижал к теплому ворсу сусанинского свитера и стоял так несколько секунд, закрыв глаза. Потом разжал пальцы и продолжал стоять неподвижно, ожидая, когда маленькие шершавые ладошки выскользнут и исчезнут. А они не исчезали. Он открыл глаза и засмеялся:

— Ну, а простоял бы я так минуту — вы бы так и не дышали?

— Подумаешь! Я и четыре могу.

— Слишком много у вас достоинств, — со вздохом проговорил он. — Ни один мужик в здравом рассудке вас замуж не возьмет.

— Главное мое достоинство — уменье заваривать чай. Сейчас я вас напою, а пока кликните киба, чтобы помог вам раздеться. Я понимаю, что когда-то прекрасные дамы собственноручно снимали с рыцарей все доспехи…

— И под доспехами обнаруживался плешивый мужичонка, как правило, еще и кривобокий.

— Это еще почему? — крикнула она уже из камбуза.

— Шлем — враг шевелюры, а помахали бы вы с детства одноручным мечом… Варвара, — вдруг сказал он странным тоном, — только не надо снотворного…

Его голос так изменился, что она перепугалась и выскочила обратно, на центральную площадку. Вуковуд сидел на комингсе медотсека, и киб стаскивал с него ботинки.

— Снотворное — это единственное, чего я в жизни боюсь, — проговорил он виновато.

— Ладно, — кивнула она, — но на этот раз вам без женьшеня. Кстати, под рукой тут пюре из айвы с артишоком. Съедобное. Сойдет?

— Посмотрим. Киб, прими у дамы чашки…

Она передала кибу чашки и термос, одновременно шаря взглядом по полочкам, — нет ли там еще чего-нибудь, пригодного в пищу людям, не евшим несколько дней. С Вуковудом обошлось, а остальных придется кормить с ложечки. Остальных…

И только тут до нее дошло, что же было самым страшным во всей этой круговерти, в которой и она потеряла голову, — не обратила внимания, что Фюстеля, которого тащил на себе Трюфель, в госпитальном отсеке нет. Так вот почему и голос у Джона Вуковуда был такой, словно ему на горло наступили, а он пытался шутить, и даже криво усмехался, и все старался не задеть этого главного — короче, обращался с ней, как с ребенком, потому что по какой-то многотысячелетней традиции детей старались заслонить от зрелища смерти…

21
Перейти на страницу:
Мир литературы