Клетчатый тапир - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 14
- Предыдущая
- 14/26
- Следующая
— Через неделю заживет, — облегченно вздохнул Ага, поднимаясь и растирая затекшие ноги.
— Если чесаться не будет, — Гюрг был хмур. — Ты останешься, а вы, Барб, вместе с Шэдом переправите раненых на новую площадку. Встречный вертолет оттуда уже вылетел.
— А туча? — вспомнила Варвара.
— Ушла на северо-восток. На карте материка этот район значится как «Амбы».
Варвара смутно припомнила снимки, сделанные с воздуха, — словно расчерченные по линейке столпообразные плато, разделенные глубочайшими каньонами. А геологи-то ломали головы, каким образом Степанида оказалась разрисованной в клеточку, — феномен, доселе нигде не встретившийся. Достаточно было поэкспериментировать с такими вот тучами, а потом за несколько тысячелетий выветривание и сезонные дожди окончательно обособят каждый участок, превратив его в конан-дойлевский «затерянный мир». Вот куда бы добраться, там, наверное, зверье уникальное…
— Я пошел, — Ага выпрыгнул из люка, освобождая место Шэду. Шэд, значит, здесь. Никому внизу он больше не нужен…
— А… третий? — не удержалась она.
— Мы его поднимем. Потом.
— Кто?..
— Штурман-механик.
И правда, ведь с Сусаниным обычно ездили летчики!
— Разбился?
Впервые на лице Гюрга проступило что-то вроде растерянности:
— Возможно, нет… Но внизу оказалась одна тварь. В общем, его задушили. Да, чуть не забыл!
Он полез за пазуху и вытащил несколько длинных перьев нежного апельсинового цвета. Издалека их можно было бы принять за убор райской птицы, но Варвара сразу заметила, что золотящаяся волнистая бахрома свисает только с одной стороны от основания — на Большой Земле такого не встречалось.
И в то же время смутное воспоминание заставляло ее торопливо перебирать в памяти недавнее прошлое. Утренний туман над непроходимыми зарослями «черной стороны» и сказочные радужные создания, взмывающие над кустарником с легкостью птиц.
— Перистый удав! — воскликнула она. — Но до сих пор его встречали только там, за Барьерным хребтом.
— Я его вам достану, — торопливо пообещал Гюрг. — То есть то, что от него осталось. А сейчас — пора.
Он наклонил голову и поглядел на ее руки — словно дотронулся. «Сейчас он скажет: и возвращайтесь быстрее!» — внезапно пронеслось у нее в голове. Сусанин всхрапнул, попытался перевернуться на бок — Варвара ойкнула, выронила баллончик и, крепко обхватив его плечи, прижала к поручням. Вернуться скорее — это ведь значит оставить их всех там, на новой. Их всех, которые до самого недавнего времени были «МЫ все». И оставить именно тогда, когда они в беде.
Она беспомощно оглянулась на Гюрга.
— Вы можете задержаться там столько, сколько вам будет нужно, — мягко проговорил он.
Створка люка захлопнулась за ним, Варвара наклонилась и принялась шарить под скамейкой, отыскивая закатившийся баллончик. Вертолет свечой взмыл вверх, и левая рука Сусанина качнулась, оставив на щеке девушки липкую пенистую кляксу.
— Ух, как заложил, др-раконий потрох, — сорвалось у Шэда. — Простите. А растворителя у меня нет, так что прилетите на Новую чумазой,
— Перебьюсь.
— Вы-то что дергаетесь? Эксперимент на нашей совести.
— А я — не с вами?
Шэд смутился. Варвара машинально терла щеку, и внутри нее что-то опускалось. «Можете задержаться там…»
— Скажите, Шэд, а на кой лях я вам вообще нужна?
— Ну, Варенька…
— Без «ну» и без «Варенька». Не терплю. Отвечайте, как есть.
— Ну, а уж коли «как есть», то сами видели — ситуации у нас, как говаривали в старину, сплошь и рядом «не штатные». Тут нужна одновременная оценка с самых различных позиций. А у нас разброса почти нет, сами видите, какие мы одинаковые. Посему не раз уже приходили к выводу, что не худо бы заполучить в отряд женщину и ребенка. Для полноты спектра, так сказать, экспертных оценок. И тут — вы… То и другое в одном лице. Только…
— Что — только? — спросила Варвара, чтобы уничтожить даже следы сомнения.
— Только одно и другое — не в равных степенях… Смотрите, встречный!
Базовый вертолет, захлебываясь оборотами винта, проходил метрах в ста. «Борт стратегов, борт стратегов, медицинская помощь не требуется?» — тихонечко заверещала пуговка среднедистанционного фона, пришпиленная к лацкану Шэда.
— Спасибо, справились. Новая к нашему приему готова?
Пуговка несколько секунд оскорбленно молчала, потом, уже затихая, донесся голос, в котором Варвара наконец-то узнала Параскива: «Новая-то готова…»
Шэд безнадежно махнул рукой. Всегда так: издалека кажется, что можно было действовать и оперативнее, и результативнее.
— Минут через семь-восемь сядем, — предупредил он. Варвара машинально подняла руку, чтобы стряхнуть с себя копоть, и остановилась: комбинезон был испещрен бурыми прочерками, словно она попала под ржавый дождь. Вот как. «Грязь к нашему не пристает…» А это была не грязь — кровь.
— Возьмите-ка, — проговорил Шэд, отцепляя пуговку фона и пришлепывая ее на лацкан Варваре. — Работает от теплоты дыхания.
От его движения бурые шелушинки вместе с чешуйками сажи посыпались на пол. Кремовая похрустывающая поверхность куртки засияла девственной чистотой.
— Дайте-ка… — Он по-хозяйски взял девушку за плечо, повернул к себе и бесцеремонно принялся счищать все остальное.
Сусанин спал беспокойно, подпрыгивая, точно его жалили, и продавливая гамак поджарым задом. Киб, качавший его, все время сбивался с ритма. Варвара вылезала из шезлонга, подбегала, бесшумно переступая босыми ногами, поправляла свешивающиеся руки, окутанные облаком пены. Увязая каблуками в мелколистной горной травке, подбиралась Кони, заглядывала осторожненько, чтобы не разбудить, и, конечно, будила — у Сусанина на нее был особый нюх. Тогда начинались препирательства, начальник биосектора жаждал вступить в свои права на новой территории, а Кони увещевала его совсем по-старушечьи, со всеми немыслимыми для нее «ладушками» и «сон — лучшее лекарство».
Сон ему действительно был необходим: кроме ожогов, Сусанин основательно отравился, наглотавшись дыма со всем букетом испарений из горящего кузова. С химическими воздействиями справиться было легко, но среди горевшего были и биоактивные препараты, так что Сусанина скрутил целый клубок разномастных аллергий.
Пилоту-механику, отлеживающемуся в палате со множественными переломами и не склонному к гамакам, досталось от пожара меньше, но тоже хватило. За больными неусыпно следили не меньше дюжины врачей — к счастью, дистанционно, — два киба и медбрат Дориан. Каким образом среди участников экспедиции обнаружилось столько людей с медицинскими дипломами, оставалось только гадать. И уже совсем непонятно, на каких правах тут существовала Варвара. Она просто осталась и все. Кормила, помогала при перевязках. Она знала, что, когда смывают защитное покрытие, начинается боль — словно прорывается все, накопившееся за целые сутки. А снимать надо, потому что сквозь тончайшую пленочку регенопластика проникнуть внутрь не может ничто, но вот наружу постоянно выбрасываются частицы отмершей клетчатки, прикрытая напылением грязь и вообще все постороннее. Все это надо было ежедневно удалять, и проще простого было бы на это время давать общий наркоз, но к любому виду искусственного сна у Сусанина возникла непоколебимая ненависть. Он предпочитал мучиться, но не спать. Когда грузная, но легкая на руку Манук Серазиан (как только теперь выяснилось — старший ординатор базового госпиталя) начинала неприятную процедуру, Сусанин покрывался гнедым крапом — аллергия на нервной почве — и замолкал. Едва Манук удалялась, он отыскивал глазами Варвару и принимался ругаться.
Варвара, скинувшая свое форменное кремовое великолепие и облачившаяся в белый халатик, сидела с ногами в шезлонге и плела травяной поясок. Каждый залп брани обычно начинался в сослагательно-безличной форме:
— Силы небесные, ну чтоб отсюда унесло всех этих милосердных и сочувствующих!
Он устремлял свои рысьи глазки в просвет между деревьями, к которым был привешен гамак, отыскивая по-осеннему бледное, но еще теплое небо. Здесь, в долине, вообще было теплее, чем на побережье. «Совсем другие у него глаза, когда он не щурится, — меланхолично думала Варвара. — А ведь пожалуй, совершенно такие же, как у меня. Никогда не замечала».
- Предыдущая
- 14/26
- Следующая
