Выбери любимый жанр

Евангелие от Крэга - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 28


Изменить размер шрифта:

28

Но прежде всего мона Сэниа отобрала у мужа уже изрядно потяжелевшего сына — он тут же уперся голыми светло-кофейными ножонками ей в колени и отчаянно брыкнулся.

— Мужик, — прокомментировал Харр. — Ему отцовские руки под стать, а не бабьи нежности.

— Изыди, — беззлобно огрызнулся счастливый отец.

— А где Чернавка? — вспомнила принцесса, покрепче обхватывая поперек живота неукротимого наследника.

— Сорк оставил ее на солнышке, навалил перед ней кучу лакомых блюд, сказал — на час как минимум ей хватит.

Хорошо утрамбованная сервами дорога начала плавно подыматься вверх, к темнеющему проему незапертых ворот.

— Вы все-таки не оставляли бы Бирюзовый Дол без единого стража, по-хозяйски обеспокоилась принцесса. — Касаулта, правда, еще на воздух не выходит, но все-таки…

— Да ворота же на виду, — сказал Юрг, впервые за много дней пребывающий в блаженной беспечности. — И Гуен там. Присмотрит.

— Гуен купается, я сверху видела.

— Что-что? Новенькое в орнитологии. Совы никогда не купаются, да и гарпии, насколько мне позволяют судить более чем скудные познания в этой области, — тоже. Хотя наша Гуеша что-то зачастила на птичий базар, а с кем поведешься, от того и наберешься.

Харр по-Харрада радостно заржал:

— Это надо запомнить! Когда под телегой блохи одолевают…

Его конь не выдержал и возмущенно захрапел.

— Слезай, — сказал Юрг, натягивая поводья. — Ты мне конягу попортишь своим немелодичным ржанием. Тоже мне менестрель. Эй, Ких, переправь-ка этих мустангов обратно в замок, не бросать же их в лесу, пока конюшню не отстроили.

Он обхватил жену за гибкую талию, которую не испортило материнство, и спустил на землю. Чуть пригибаясь, они прошли сквозь двойные ворота распахнутого настежь кораблика и ступили на неувядающие колокольчики Бирюзового Дола. Воздух, настоянный на солнечных лучах, был жарок и сладок какой-то древней, первобытной медвяностью; дальний гул моря и однотонное гудение пчел слагаемые полуденной тишины — налагали невесомую печать на разом пересохшие губы. В этом мареве хотелось плыть…

— Дайте-ка мальца, — жестко проговорил Харр по-Харрада, выхватывая ребенка у моны Сэниа и отступая с ним в безопасную тень привратного кораблика. — Это пахнет кровью.

VIII. А были легкими победы

Кровь, хлеставшая из неумело перерезанного горла Касаулты, еще не успела запечься. Набухшая кровью подушка гулко шмякнулась на пол рядом с посиневшим от удушья трупиком Фирюзы — здесь уж и уменья не потребовалось. И еще неизвестно, что с Чернавкой — она исчезла.

Первым стряхнул с себя оцепенение Юрг. Растолкав дружинников, застывших за его спиной, он бросился в свою спальню. На постели, взъерошив пестрые перышки, угрожающе щелкал клювом Кукушонок — закрывал собой распластавшегося по сиреневому покрывалу Шоео.

— Видел, кто?.. — отрывисто спросил командор, роясь в своих вещах. Кукушонок только покачал хохолком. А вот и плоская металлическая фляжка. Почти пустая…

Он ринулся обратно, но над изуродованным телом Касаулты снова замер в нерешительности. Потом поднял фляжку и осторожно поболтал ею над ухом.

— Еле-еле на один глоток, — пробормотал он.

Мона Сэниа молча протянула руку, и он вложил в нее серебряную посудину. Ни секунды не колеблясь, принцесса подняла крошечное тельце ребенка и, сдернув зубами колпачок, осторожно влила живую воду в приоткрытый ротик. Ничего не произошло. Она прислонила младенца к своему плечу и тихонько похлопывала по спинке, почти беззвучно что-то напевая. Внезапно в воздухе пронеслась теплая шуршащая молния — Кукушонок опустился на плечо женщины и прикрыл Фирюзу своими крыльями.

— Ты что? — инстинктивно ринулся ему наперехват командор, про себя отмечая, что точеная головка этого удивительного создания была поднята кверху; тонкий изящный клюв глядел в потолок, словно Кукушонок боялся дотронуться до темечка ребенка.

— Ей же холодно, — укоризненно прошептал Кукушонок.

Мона Сэниа зарылась носом в перья, потом медленно подняла голову.

— Дышит, — проговорила она с безмерным изумлением, словно ждала чего-то другого.

Хоронили Касаулту уже в сумерках. Недалеко от груды голубых слитков обнаружился еще один «термитник», в нем пробили отверстие и у противоположной стены выкопали глубокую могилу. Когда опустили туда тело, завернутое в серебристый плащ — сколотить гроб было просто не из чего, Харр по-Харрада забормотал было что-то про Незакатное солнце, но потом спохватился, что молитва Тихри вряд ли подходит для женщины едва знакомого ему иного мира. И замолк. Потом внутрь этой импровизированной усыпальницы покидали слитки голубого золота, до которого как-то всем не было дела, и старательно замуровали вход. У Юрга почему-то возникла твердая уверенность в том, что уже назавтра все следы человеческих трудов будут скрыты под нерукотворным узором инеистого мха.

Вечерняя трапеза напоминала тризну — да в сущности, она таковой и была. Мона Сэниа, покачивая уснувшую девочку (Харр так и не выпускал Ю-ю из своих черных лапищ), силилась представить себе лицо погибшей — и не могла. Мелкие черты, черные — жесткими завитками — волосы. Такие привораживают мужчин, все время их подкалывая и насмехаясь. О таких быстро забывают. Несомненно, кто-то из шайки Джанибаста решил взять реванш за свое поражение, с наглядной жестокостью расправившись с похищенной у них заложницей и вместо нее взяв новую — ничего не подозревавшую несчастную Чернавку, которая вместо обещанной безопасности попала прямехонько в лапы болотных выродков. Правда, оставались и другие варианты…

— Ты как-то говорила, — осторожно начал Юрг, глядя куда-то мимо жены, что члены королевской семьи могут переноситься в любое место независимо от того, видели они его или нет. Может, кто-то из принцев… ну я не хочу допускать намеренного злодейства, но ведь может случиться и приступ помешательства?..

— Нет, — твердо отрезала принцесса. — Такого не может быть. Бой на равных — да, но поднять оружие на беззащитного… Ты не понимаешь. Рука разожмется, это… это, как говорят у вас на Земле, физически невозможно. Разве что кто-нибудь из жавровой банды?

— Жители Равнины Паладинов не бывали на Лютых островах уже лет двести, возразил Эрм. — Перелететь через Внешнюю Цепь, очутиться здесь, где островок за островком тянется, как нанизанные на нитку бусины…

Действительно, островной архипелаг сверху смотрелся точно переплетение плавно изгибающихся гирлянд — во время большого отлива, наверное, можно было бы на конях пройти десятка два островов. В такой необъятной акватории выбрать ничем особенно не примечательную Игуану, да еще и в определенной ее точке, и в тот момент, когда. Бирюзовый Дол опустел, — это могло произойти с ничтожной вероятностью. Это понимал даже туповатый Пы.

— Может, аборигены? — робко подал он голос.

— На них это совсем не похоже, — с сомнением покачала головой мона Сэниа. — Да и остров необитаем. Конечно, какой-нибудь одичавший изгнанник…

— Полоумный робинзон? — усомнился Юрг. — А зачем? И куда он делся вместе с Чернавкой — ведь мы с того момента, как тут появился Сорк, не спускали глаз с ворот. Я допускаю, что, обладая цепкостью дикаря, он смог бы перемахнуть через каменную стену, есть же там трещинки, зацепочки; но перетащить еще и женское тело, пусть легкое — нет, невозможно. Здесь кто-то исчезал по-вашему, по-джасперянски.

— И все-таки королеву Ушинь надо поставить в известность о имевшем место случае вторжения… — чопорный тон Эрма свидетельствовал о том, что он накрепко вошел в роль сенешаля.

— Это само собой, — тоскливо согласился командор. — Когда нам будет что сказать.

А сказать можно было еще одно: появление в Бирюзовом Доле постороннего допускалось лишь в том случае, если кто-то из дружинников хотя бы на долю секунды принес этого постороннего сюда вместе с собой. Они, скажем, появились в запасном кораблике, предназначенном для гостей, один взгляд — и чужак уже исчезал. Чтобы вернуться сюда в любое время.

28
Перейти на страницу:
Мир литературы