Библия в СМСках - эН Ая - Страница 18
- Предыдущая
- 18/58
- Следующая
Вопрос был решен по-хорошему. Теперь в светлое время суток Ева могла сама, без няни, ходить в школу, к подружкам, живущим недалеко, и ездить на репетиции в свой ансамбль, но только не допоздна. Папа, правда, тут отколол номер. Он позвонил Кирпичу и взял с него сто честных слов чести, что он всегда после репетиций будет провожать Еву до дому, до самой квартиры, именно до квартиры, а не до дома и не до подъезда. А если он не может проводить, чтобы они звонили Инне, и без Инны – никуда. «А Максу вместо Инны звонить можно?» – вздохнула Ева. «Максу – даже надежнее!» – согласился папа. Мама поставила свои условия: самая скромная одежда, никакой косметики, никаких ценных вещей в ушах, на шее и так далее. Если потребуют отдать мобильник, кошелек, сумку или дубленку – отдавать сразу, жизнь дороже. Если захотят познакомиться или сделают комплимент – не отвечать. Если заметила, что ее преследует кто-то – сразу подходить к милиционеру и, не отходя от него, звонить Инне. Если улица безлюдная – не сворачивать. Если даже сильно проголодалась – в кафе ни в коем случае одной не заходить. Если… если… если…
На родаков Ева не злилась, ну что – волнуются, дочка же, красотка же… Пусть волнуются!
Сейчас было светлое время дня, Ева ехала на репетицию одна, на ней не было никакой косметики (м-м-м, ну почти никакой!), она была одета очень скромно, не собиралась проходить по безлюдным улицам и заходить в кафе. Инне она должна была позвонить сразу, как только доберется до места. А завтра она вместе с Максом едет к бабушке, доказывать, что заглядывала в эту ее обожаемую Библию, далась же она ей! Хорошо хоть Макс обещал помочь – рассказать своими словами, если она сама не справится.
– Осторожно, двери закрываются…
Закрываются двери, опять закрываются. Разве это честно? В молодости все двери перед тобой должны быть открыты, а не так… Не жизнь, а фигня сплошная. Родители – перестраховщики и бояки, а бабка съехала с катушек! А вот если взять – и уйти в бомжи. Тогда что? Тогда как?
Не успела Ева решить уйти в бомжи, как зазвонил мобильник и сказал человеческим голосом:
– Женька!!! Ты где? Опять ты на час опаздываешь!!!
Голос был не просто человеческий, а прямо-таки кирпичный. Звонил Кирпичев из параллельного класса – белобрысая, худющая, но крепко-мускулистая и слегка прыщавая бас-гитара из их группы, которой они никак не могли придумать название. Группе название, а не гитаре, разумеется!
– Кирпич, тебе двести раз, что ли, повторять, что я ни разу не Женька, а Ева!
– Я те тоже не Кирпич.
– И откуда взялась эта кликуха – Женька?
– Пока я – Кирпич, ты – Женька. Ясно?
– Ев-гения, значит Ева! Ясно? Или ищите себе другого ударника! Попробуйте найти, как я!
Евка с вызовом посмотрела на свое отражение, сквозь перечеркнутого человечка. Отражение подсказывало, что вторую такую классную, ладную, модную и веселую девчонку в Москве может и можно отыскать. Но чтобы она при этом могла и на барабанах, и на клавишных, и песни сочиняла, и еще училась в твоей школе, то есть гимназии… Никогда!
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Киевская.
– Жень, ты что, еще только на Киевской???
Евгения молчала.
– Ну Ева, Ева! Я оговорился. Ты чего молчишь, алло! Алло!!! Ну ёлки, ну все, сдаюсь, больше не буду…
Ева не отвечала. Человек подозрительного вида, от которого, как полагала Евгения, так нестерпимо воняло, встал и подошел к двери. Вблизи он пах дешевым одеколоном, и ничем больше. Ева поняла, что воняет сам вагон… Пластик воняет. Бред, а не жизнь. Тошнилово, а не жизнь.
Похоже, придется читать Библию. Во черт! Про всяких Ев-Адамов…
Не хочу больше быть Евой!!!
– Фиг с вами, обзывайте меня Женькой, если так уж вам хочется! Я передумала!
– Ууу-гррр-пф! – поезд выдал нечто нечленораздельное, и ответа Витьки Кирпичева Евгения не услышала.
– Чего???
– Женька, мы без тебя реально не можем! Давай скорее! Ты сегодня прям все рекорды побила по опозданиям. Сколько можно краситься?!
– Я не красилась!!! Я с предками ругалась!!! И ушла из дому!!! Навсегда!!! Я теперь бомж!!! Я теперь у тебя буду жить, Кирпич!!! Понял???
– Чего???
– Ууу-гррр-пф!
– Ладно, живи у меня, только давай быстрей. Ноты взяла?
– Да я и так наизусть помню.
– А мы?
– Ууу-гррр-пф!
– А из-за чего ты с матухой сцепилась?
– Кирпич, тебе сто раз, что ли, повторять: мама со мной никогда не ссорится! И папа тоже. Я с бабкой цапнулась. У нее крыша поехала. И у Макса слегка тоже. Все, пока! Приеду – расскажу!
Мама с Евой действительно никогда не ссорилась. И с Максом тоже. И с близняшками – тем более. Папа тоже почти никогда. Зато между собой предки вели такие войны из-за пустяков, что хоть сериал снимай, хоть сто сериалов. Иногда их размолвки бывали на пять минут, а иногда и на пять лет. В последний раз мать с отцом в очередной раз крупно поссорились года четыре или около того назад из-за билетов в театр. И расстались «навсегда». Но спустя полгода по совету психолога неожиданно созвонились, подписали «виртуальный договор о театре» и тут же полюбили друг друга с новой силой. И уже безо всяких психологических советов, по собственному почину, родили близнецов и уехали в Америку. Точнее, сначала уехали, потом родили. А помирились еще раньше. И не близнецов в очередной раз, а помирились в очередной…
Ева сбивалась, рассказывая все это ребятам. Ее переполняли эмоции, и даже сигареты не помогали – наверное, потому, что курить она не умела и не любила. И вообще курить – вредно, она никогда не будет курить, это точно! Ну, короче… Короче, если с подробностями, то все было так…
Сначала (давно, еще студентами) предки поженились и родили Макса. Потом поссорились и разошлись. Потом Макс заболел, они на почве этого опять помирились и мимоходом родили Евгению. Родили Евгению, вылечили Макса, опять поссорились и опять разошлись. Причем папа сразу уехал в Америку, а несколько лет спустя Макса взял с собой «на пару недель», показать на всякий случай тамошним врачам. Пара недель как-то незаметно превратилась почти в пару лет, и забирать Макса из Америки в Америку в итоге полетела взбешенная таким поведением папы мама. Ну, то есть полетела в Америку, чтобы забрать из Америки в Россию. В общем, понятно, да? Однако получилось так, что папа с мамой «в Чикагах» быстро опять помирились и дружно вместе вернулись в Россию. Держась за руки. Причем папа возвращаться не хотел, но мама настояла. Какое-то время они так же, держась за руки, жили вместе, и это какое-то время Евка уже отлично помнит, потому что была к этому моменту достаточно взрослая. Потом родители опять поссорились, на этот раз «окончательно и навсегда».
И папа опять уехал в Америку.
Макс летал к нему несколько раз в эту Америку, а Еву «без себя» мама не отпускала. А сама лететь не хотела. Евка клянчила отпустить ее с братом или с няней, но каждый раз по разным причинам так и не…
А потом отец сам прилетел.
По делам. «На пару недель». Пара недель опять как-то незаметно растянулась на неопределенный срок, в итоге которого был подписан знаменитый «театральный контракт», в итоге которого родители в очередной раз помирились, и на этот раз улетели в Америку, держась за руки. Вдвоем. Точнее, вчетвером, потому вместе с мамой в ее животе летели сестрички-близняшки, Машка и Анька. Точнее, если по-американски, Мэри и Энн. Макс лететь «в Чикагу, в этот веселый, но дурдом» наотрез отказался. Впрочем, никто и не настаивал, ведь Макс был уже самостоятельным парнем, и даже мужчиной. Даже жил уже отдельно, с невестой. Предки решили: пусть живет и работает, где ему комфортнее! А Евку родители без разговоров собираются увезти. Вот только пусть близняшки самую капельку подрастут, и скоро, буквально «через пару недель»…
В общем, на данный момент Евка живет с няней Инной в Москве, в большом сталинском доме, в странной квартире с окнами на Третьяковскую галерею. Квартира считается четырехкомнатной, но это если забыть про «холл» с окном, хоть и узким, и «сушилку» с абсолютно полноценным окном, а еще кухню, в которой можно хоть в волейбол играть…
- Предыдущая
- 18/58
- Следующая
