Солнечный свет - Шэ Лао - Страница 5

• Предыдущая
• 5/7
• Следующая

Однако радовалась я прежде всего славе, выпавшей на мою долю. Я, как цветок, нежилась под солнцем. Но разве ведома цветку настоящая радость? Так и сердце мое не знало иных радостей, кроме славы. И радость эта была утлой лодчонкой, несомой ветром по лазоревому морю в ясный день. Я охотно бывала на людях и сама принимала гостей, а когда оставалась одна, ощущала пустоту, чувство, близкое к печали, и потому боялась одиночества. Мои паруса всегда были наготове, я ждала попутного ветра, чтобы отправиться в путь и хоть так заглушить в себе неудовлетворенность. Пусть видят меня всегда веселой, пусть завидуют мне. Только надо быть осторожной – мой муж строгий блюститель морали. Я не вправе его огорчать; запятнать славу, которую он мне подарил. Моя слава и положение в обществе стоят того, чтобы их беречь. Но отчего же моя радость порой кажется зыбкой и переменчивой – как погода, то ясная, то пасмурная. Однако обратного пути нет. Раскаяния бесполезны. Так не лучше ли идти за попутным ветром и прожить свою жизнь в блеске славы? Ветер сопутствовал мне всегда, оставалось только одно – идти вперед.

Прошлое, казалось, навсегда ушло от меня. Я и предположить не могла, что это случится так скоро. Я будто забылась сладким сном, а когда открыла глаза, все вокруг оказалось новым. Но потом я все чаще стала мысленно возвращаться к прошлому и одно за другим, как жемчужинки, собирала воспоминания. А собрав, испытала неизбывную радость. Но надеть жемчужную нить или хотя бы взять ее в руки я уже не могла. Моральные принципы мужа изменили и мои взгляды – я на все смотрела по-новому. Я почти раскаивалась в том, что прежде вела такой вольный образ жизни. Почему он, можно сказать один из столпов общества, выбрал в жены именно меня? Неужели он не слыхал о моем поведении? Слыхал, конечно! И о том, что я была в институте королевой, тоже знал. Но его устраивало положение моей семьи. А я не смела заговорить с ним об этом и оттого еще больше мучилась. Страха перед ним я не испытывала. Просто мне хотелось его понять. Он относился ко мне безупречно, но, признаться, я не очень его понимала, он был моим солнцем, дарил мне свой свет, но близко не подпускал. На людях он бывал мне понятен больше, чем дома. Из почтения к нему все относились с уважением и ко мне. Но, оставаясь наедине с ним, я забывала о нашем высоком положении, и он казался мне далеким и непонятным. Мне было приятно встречать в газетах его фамилию, но, сидя перед ним, я порой забывала о его величии. Он был предельно деликатен и вежлив. Мне даже казалось, что он – мой наставник, покровитель, кто угодно, только не муж. В такие минуты мое солнце завола кивали темные тучи.

А когда солнце прячется, даже весенние дни становятся пасмурными. Радость моя постепенно угасала. Чего стоят слава, положение и даже муж, когда рядом нет настоящего мужчины? Мужчина… Пусть он будет грубым, пусть бьет, ругает, пусть зацелует до смерти. А у меня всего только муж, одетый с иголочки, умеющий изысканно поговорить, воплощение благопристойности, как Ян Сылан или другой актер в роскошном вышитом халате. Каждое его движение, каждое слово были изысканны, как у актера. И это на всю жизнь. Изменить что-нибудь так сразу я не могла. Пренебречь положением дело не шуточное. Но ведь иначе я не избавлюсь от пустоты. Жизнь! Как нелегко ее устроить! В родительском доме ко мне теперь относились с таким почтением, что я не то что пожаловаться, слова не могла сказать. Они мною гордились. Я даже поплакаться не могла, как любая другая женщина, должна была все сносить молча. Из барышни я стала госпожой. А у госпожи характер должен быть еще тверже. И если я матери не могла ничего сказать, потому что она принимала ценя как гостью, то в доме мужа и подавно не с кем было поделиться. Не пускаться же госпоже в разговоры с прислугой. Приходилось молчать. А заговори я, меня же подняли бы на смех. Самой надо справляться с бедами. Быть может, попытаться найти свою любовь? Ну, а муж, а родители? Впрочем, что мне за дело до них? Но кому, как не им, я обязана своим положением и роскошью, в которой живу? Потому я и повиновалась им вначале, и раскаиваться в этом просто недостойно. Единственное, что мне оставалось, это выбросить из головы все соблазны и быть хорошей женой. Тогда путь мой всегда будет озарен лучами солнца.

Но человек сделан из плоти. Я молода, красива, не обременена заботами, я должна окунуться в мир упоительных чувственных утех. Глупо рассматривать себя в зеркале, всякий раз замечая, как увядаешь от холода и скуки. Надо наполнить свою жизнь до краев – я не глиняная кукла. Эти мысли вытеснили все остальные. Главное – осторожность, и я добьюсь своего. Я ведь умница! Муж сохранит мое положение в обществе, а я найду себе то, чего он не может мне дать. Ведь я само совершенство! Я – госпожа. Романтика, наслаждения – все мое, все должно быть моим. Медлить дальше – значит не уважать себя. Я и так жертва, опасность грозит мне одной. Что бы ни случилось, пострадаю я – потеряю свое положение в обществе. Ни родители, ни муж здесь ни при чем. Не хотелось бы, разумеется, терять положение. Но зачем предвосхищать события и думать о худшем? Просто глупо при моем уме без конца колебаться. Голодный ястреб ничем не брезгует.

На поверхности моря снова появились лепестки цветов. Далекие звезды напомнили о весеннем свете. Словно ранняя бабочка, я искала цветок, сама не знаю какой, Вспомнилась свобода студенческих лет, прежние легкие увлечения. Но сейчас я стала более пылкой. Я преуспела во всем, не хватало только любви. Этот пробел надо восполнить. Надо все изведать. Я знала, чего жаждет мое тело. Цветок должен распуститься, пусть потом его побьет градом, пусть он утратит свой аромат, только бы не увял он во мраке. Однако положение в обществе обязывало, нужно найти человека, который по чипу был бы выше мужа. Чтобы испытать настоящую радость, надо подняться еще на ступеньку. Я мечтала наслаждаться любовью в хрустальном дворце: цветы нежны. Моей любви нужна еще большая слава– я не простушка.

Мне казалось, что не так уж это трудно. И я не ошиблась. Я быстро нашла то, что искала. Это был красивый, не лишенный благородства человек, по-мужски грубый – словом, весьма опасный мужчина. Как раз то, что мне нужно. Он потребовал сразу всего. В порыве страсти он готов был растерзать меня. Я получила все, чего мне недоставало, и мне снова захотелось встретиться с ним. Он научил меня искренне плакать и от души смеяться. Он был дик, как тигр, с ним я не знала ни минуты покоя. Ему нравилось, когда я, вся дрожа, готова была сгореть в жарком пламени. Но стоило мне прийти в себя, как к сладости примешивалась горечь. Он мог то оттолкнуть меня, то снова приласкать. От любви кружилась голова. Я была в каком-то полузабытьи, на грани жизни и смерти. Жила как во сне, весь мир казался мне усыпанным красными цветами. Наконец-то я поняла, что такое любовь, чувственная, грубая, сильная, самозабвенная.

Любовь придала мне смелости, и я пошла на измену мужу. Я знала, что глаз у него наметанный, но не боялась и с подлинной артистичностью умела прошмыгнуть у него перед самым носом на свидание. Я по-прежнему была ему благодарна за то, что он дал мне положение в обществе, но отказаться от всего остального не могла. Хоть бы поссориться с ним – и пропади все пропадом. От радости и теряла голову. А он молчал. Просто удивительно! Он, кажется, одобрял мое поведение своими намеками, словно хотел сказать: «Ты поступаешь правильно!» Невероятно! Ведь он блюститель нравственности. Его добропорядочность поумерила мой пыл. Без ссор и скандалов неинтересно! Но вскоре все разъяснилось: его повысили в должности, разумеется, не без содействия моего благородного возлюбленного И я поняла – у мужа была нравственность, но ему недоставало еще более высокого положения в обществе, подобно тому, как у меня было положение, но недоставало любви. Я получила то, чего жаждала, он – тоже, оттого и молчал. Мой пыл поостыл. Такое не входило в мои расчеты. Ничего подобного я просто не могла предположить. Он, моралист, оказывается, ничего не потерял, выбрав в жены бывшую «королеву». У него были свои расчеты. Как низко я пала! Я оказалась игрушкой в его руках, и теперь мне не избавиться от этого ужаса. Мне хотелось легкого флирта, а пришлось ублажать двух мужчин. Пожелай я только, и у меня была бы уйма поклонников. Но я не женщина легкого поведения и не хотела быть игрушкой. Муж должен кормить жену, доставлять ей радости, но использовать ее для достижения корыстных целей просто неприлично, недостойно!

• Предыдущая
• 5/7
• Следующая