Полукровка (ЛП) - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 31

• Предыдущая
• 31/63
• Следующая

— Вы верите, что ее мать знает о ней, даже не видя ее? — спросил Сет.

— Есть шанс, но мы не уверены. Это могло быть совпадением, что она была в Джорджии. — Слова Маркуса звучали ложно.

— Совпадение, что она была в Джорджии в дополнение к двум другим даймонам, преследующих ее? — спросил Эйден.

Маркус помрачнел еще больше, но Эйден продолжал :

— Вы знаете, что я думаю по этому поводу. Мы не знаем, как много даймоны помнят из своей предыдущей жизни. Есть шанс, что она ищет Алекс.

Комната наклонилась, и я зажмурилась. Ищет меня? Не как мама, а как даймон. Зачем? Возможности пугали меня...

— Это причина, чтобы убрать ее из Ковенанта, Дельфи. Под моим присмотром Александрия будет защищена Охранниками Совета и Аполлионом. Если Рейчел охотится на нее, то ей будет безопаснее со мной.

Когда я открыла глаза, я поняла, что я стою посередине комнаты. Каждый вдох причинял боль. Я хотела разрыдаться, но пересилила это. Я подняла подбородок и посмотрела Маркусу прямо в глаза.

— Ты знаешь, где она сейчас?

Маркус удивленно поднял брови и повернулся к Люциану. Прошло несколько мгновений, прежде чем он ответил.

— У меня с десяток лучших Стражей охотятся на нее.

Я кивнула.

— И все вы… все вы думаете, что знаете, что моя мать... - даймон помешает мне быть Стражем?

Наступила пауза.

— Не все из нас согласятся, но да.

— Но я же не первая.

— Конечно, нет, — сказал Маркус, — но ты молода, Александрия, и ты...

Мое дыхание снова застряло в горле.

— Я что?

Он покачал головой.

— Все изменилось для тебя, Александрия.

— Нет. — Мой голос прохрипел. — Я полукровка. Мой долг - убивать даймонов что бы ни случилось. Это не повлияет на меня. Моя мама, она мертва для меня.

Маркус смотрел на меня.

— Александрия...

— Вы можете принудить её покинуть Ковенант, Министр? — спросил Сет.

— Мы не станет заставлять её делать это. — Маркус взглянул на меня.

Люциан повернулся к Маркусу.

— Мы договорились об этом, Маркус. — Его напряженный голос был низким. — Она должна находиться под моей опекой.

Я знала, что он говорил чертовски много. Я наблюдала за Маркусом, который хотел что-то сказать.

— Она может остаться в Ковенанте. — Маркус не сводил с меня глаз. — Ей ничего не будет угрожать, если она останется здесь.

— Мы можем обсудить это позднее, вы не согласны?

Мои глаза расширились, пока я смотрела, как Министр подчиняется Маркусу.

— Да. Мы должны обсудить все детали. — Маркус кивнул, прежде чем повернуться ко мне. — Первоначальная сделка все еще в силе, Александрия. Тебе придется доказать то, что ты готова к осени.

Я выпустила воздух, который задержала.

— Есть ли что-нибудь еще?

— Нет.

Я повернулась, чтобы уйти, но Маркус остановил меня.

— Александрия... прости меня за то, что случилось. Твоя мать... не заслужила этого. И ты тоже.

Это были искренние извинения, но это ничего не значило для меня. Я онемела внутри, не желая ничего более, чем быть подальше от всех них. Я вышла из кабинета с высоко поднятой головой, не видя никого. Я даже прошла мимо Охранников, которые, наверное, все слышали.

— Алекс, подожди.

Стараясь справиться с эмоциями, я резко обернулась. Эйден вышел за мной. Я предупредила его дрожащей рукой.

— Нет.

Он отпрянул назад.

— Алекс, позволь мне объяснить

За его плечом я увидела, что мы были не одни. Охранники стояли у закрытой двери офиса Маркуса, так же, как и Аполлион. Он наблюдал за нами с небрежным безразличием. Я заставила себя сказать:

— Ты знал все это время, не так ли? Ты знал, что реально случилось с моей матерью.

Мускулы на его щеке дергались.

— Да. Я знал.

Боль взорвалась в моей груди. Часть меня надеялась, что он не знал, что он не утаил это от меня. Я сделала шаг вперед.

— Мы проводили каждый день вместе, и тебе ни разу не приходило в голову сказать мне? Ты думал, что я не имею право знать правду?

— Конечно, я думал, что ты имеешь на это право, но это не в твоих интересах. Как бы ты смогла сосредоточиться на тренировках, сосредоточиться на подготовке к убийству, зная, что твоя мать одна из них?

Я открыла рот, но ничего не вышло. Смогу ли я сосредоточиться сейчас?

— Мне жаль, что тебе пришлось узнать это так, но я не жалею, что скрыл это от тебя. Мы могли найти ее, и проблема решилась бы сама собой. Такой был план.

— План? Чтобы убить ее, прежде чем я узнала бы, что она жива? — Мой голос становился все громче с каждым словом. — И это ты говорил мне о доверии? Как, черт возьми, я могу тебе верить?

Эти слова попали в самую точку. Он сделал шаг назад, проводя рукой по своим волосам.

— Откуда ты знаешь, что твоя мать собирается сделать с тобой? Как ты думаешь?

Горячие слезы жгли моё горло. Я была готова разреветься прямо здесь, перед ним. Я стала отступать.

— Пожалуйста. Просто оставь меня в покое. Оставь меня в покое.

Когда я отвернулась, никто не остановил меня.

***

Как в тумане я забралась в свою постель. Тошнотворное чувство пронзило меня. Часть меня хотела верить, что все ошибались, и мама не была даймоном. Меня начало мутить, и я свернулась калачиком.

Мама была где-то там, и она убивала людей. С того момента, как она превратилась, нужно было кормиться эфиром. Ничто другое не имеет для нее значения. Даже если она запомнила меня, это не было как раньше.

Я выкарабкалась из постели, едва добежав до ванной. Я упала на колени, вцепившись в сиденье унитаза, пока мое тело сотрясалось. Когда я закончила, у меня не было сил стоять на ногах.

Мои мысли путались. Моя мать даймон. Стражи были там, охотясь на нее. Но я не могла представить, что у нее теперь не теплая улыбка, а даймоническая. Она была моей матерью.

Я оттолкнулась от туалета и положила свою голову себе на колени. В какой-то момент раздался стук в дверь, но я не обратила на него внимания. Там не было никого, кого бы я хотела видеть, никого, с кем хотела поговорить.

Я не знаю, как долго я там оставалась. Может, минуту, может, час. Я заставляла себя не думать, а просто дышать. Дышать было легче, чем не думать. В конце концов, я подтянула свои ноги и уставилась на свое отражение.

На меня смотрела мама - всё, кроме глаз, единственное, чем мы различались. Но сейчас... сейчас у нее зияющие впадины и рот полный острых зубов. И если она увидит меня еще раз, она не улыбнется и не обнимет меня. Она не зачешет волосы назад, как она привыкла. Не будет слез счастья. Она, наверное, даже не знает мое имя.

Она попытается убить меня. И я буду пытаться убить её.

В  воскресенье вечером я больше не могла скрываться в своей комнате. Тошнит от мыслей, тошнит от одиночества, тошнит от себя. Мой аппетит вернулся, и я была голодна. Мне удалось перекусить в столовой, прежде чем она закрылась. К счастью, она была пуста, и я была в состоянии съесть три куска холодной пиццы в спокойствие. Еда обосновалась у меня в животе, и я справилась и с четвертым куском.

Тишина кафе захлестнула меня. И мои мысли снова вернулись.

Мама.

Мама.

Мама.

Еще вечером в пятницу она была тем, о ком я могла думать. Было что-то, что я могла бы сделать иначе? Я могла бы предотвратить ее превращение в чудовище? Если бы я не запаниковала после атаки, может, я смогла бы отогнать другого даймона. Я смогла бы спасти свою мать от такой ужасной участи.

Чувство вины выворачивало еду из моего желудка. Я вышла из-за стола и направилась вон из столовой, поскольку один из слуг вошел, чтобы закрыться на ночь. Несколько парней шли через двор, но ни одного из них, я не знала достаточно хорошо.

Я не знаю, как попала в основную учебную комнату. Было уже восемь, но они никогда не запирают эти комнаты, хотя оружие убирают после учебных занятий. Я остановилась перед одним из манекенов, используемых для практики кидания ножей и боксерских матчей.

• Предыдущая
• 31/63
• Следующая