Тропа чероки - Ламур Луис - Страница 19
- Предыдущая
- 19/38
- Следующая
— А вы не проезжали мимо плантации «Пестрые дубы»?
— Как же, мэм! Конечно, проезжали. Одно из самых лучших мест в Вирджинии. Мой отец остановился там, чтобы показать мне лошадей. Они паслись на выпасе за таким, знаете ли, белым забором. Самый замечательный табун из тех, что мне доводилось видеть.
— «Пестрые дубы» были моим домом, мистер Фентон. Ими владел мой отец, мое семейство поселилось там еще в тысяча шестьсот шестидесятом году.
Ридж Фентон вынул трубку изо рта.
— Мадам? Вы хотите сказать, что…
— Усадьба была разрушена в первый год войны, мистер Фентон. Когда-нибудь я надеюсь вернуться и восстановить все, как было, но теперь я должна работать, чтобы моя дочь обрела свой дом, нам нужно выжить, мистер Фентон. Мой отец научил меня не сдаваться.
— Прошу прощения, мэм, я не знал.
— Не важно, мистер Фентон, все это в прошлом. «Пестрые дубы» строились моими предками. А сейчас я должна построить все своими руками и с вашей помощью. И мне она очень понадобится, ваша помощь, мистер Фентон. Когда я только приехала, то была настолько глупа, что считала: я все буду делать сама. Теперь я понимаю, одной со всем не справиться. Вы человек опытный; мистер Бун сказал, что вы лучший кузнец и конюх в округе. Я ценю все ваши предложения.
— Благодарствую, мадам. Сделаю все, что могу.
— Пожалуйста, и если вы увидите, что к чему-то нужно приложить руки, делайте без колебаний.
Джейсон Фландрэ… Она почти забыла о нем, а забывать нельзя — рискованно. Он где-то поблизости, и его карьера, даже его жизнь поставлена на карту.
Тем не менее это ее забота. Она не касалась ни дилижансной компании, ни Марка Стейси, никого, кроме нее самой. Но нельзя допустить, чтобы это помешало остальным делам на станции Чероки.
Каждое утро, после того как отъезжал первый дилижанс, Мэри совершала небольшой обход, осматривала конюшню, корраль и лошадей.
На некоторые станции индейцы совершили набег… и увели лошадей. Если подобное случится на станции Чероки — а рано или поздно такое произойдет, — что ей тогда делать?
Ну, во-первых, пережить сам набег. Во-вторых, связаться с компанией.
Приезд Буна прервал ее размышления.
— Мистер Бун, я как раз думаю, что делать, если индейцы угонят моих лошадей?
— Благодарить судьбу, что остались живы. — Он спрыгнул с лошади. — У вас есть немного кофе?
— Конечно, добро пожаловать, а все-таки что же мне потом делать?
— Если вы не слепите лошадей из воздуха, придется ездить на усталой упряжке. — Он помолчал. — Ближайшее ранчо с большим поголовьем принадлежит Престону Кольеру. Вы уже познакомились?
— Нет.
— У него там несколько сотен голов. Большой и очень красивый дом. Белые колонны и все такое. Жена и две дочки-воображалы. Красивые барышни, но, по мне, суди человека не по лицу, а по делам, а они ничего не делают. Вечера, балы да чаи — вот и все их занятия.
— А каков он сам?
— Кольер? Довольно приличный человек, активно участвует в политике, ведет дела ранчо, у него есть золотые прииски и так далее. Проводит много времени в Денвере. Он — человек богатый и делает все, чтобы стать еще богаче, но не жулик и не имеет дел с мошенниками. Любит своих лошадей, хочет, чтобы с ними хорошо обращались. Любой конюх, который грубо относится к лошадям, получает у него «волчий билет».
— Как вы думаете, он даст мне лошадей в случае надобности?
Бун пожал плечами.
— Мэм, это уж как вы поладите с Кольером… Я знаю, он отказал Сканту Лутеру, отказал наотрез и выгнал его из своего дома.
Он и Бен Холлидей несколько раз пристреливали лошадей, поэтому Кольер не дает своих лошадей дилижансной компании. И сам никогда не пользуется дилижансами. Как вы можете догадаться, у него есть свои упряжки, и экипажи, и кучеры.
У него, наверное, восемь или десять экипажей и колясок, а иногда, когда он устраивает приемы, они ездят на пикники со слугами в белых пиджаках. Вы такого никогда не видели. Тот, кто прибывает с Востока, направляется прежде всего в его дом. Почти всегда у них по несколько гостей: политики, военные, европейцы, которые приезжают сюда поохотиться всласть, ну и все остальные. У них сложные отношения с Беном Холлидеем, но в остальном, — он довольно разумный человек.
— Значит, если мне понадобятся лошади, не стоит к нему обращаться?
— Я бы посоветовал вам забыть об этом, мэм. Даже если вам приведется познакомиться с ним, то, что вы работаете на Бена Холлидея, сыграет против вас.
Когда они сидели за кофе, Бун небрежно спросил:
— У вас недавно не было гостей? Мужчина верхом, один?
У Мэри сразу появилось дурное предчувствие. Стараясь держаться спокойно, она ответила:
— Нет, не было. А что, должны были быть гости?
Бун отпил кофе.
— Я заметил следы на дороге, но как раз перед станцией они повернули в сторону. Похоже, всадник отправился на холмы. Мне стало любопытно, и я вроде как проследил за ним. Видимо, он высматривал что-то вон в тех кустах, словно искал хорошее местечко для наблюдения.
— Индеец?
— Он ехал на подкованной лошади, мэм, обычно это указывает на белого, хотя не исключено, что индеец может ехать на краденой лошади. Но могу поспорить, это был белый.
— Он нашел место, которое искал? Его видно отсюда?
— Отсюда его не видно, но если он посмотрит вверх… Видите вон то дерево, последнее в ряду? Он должен быть где-то под этим деревом, возможно, как раз сейчас устанавливает свое ружье на каком-нибудь сломанном суку или на чем-нибудь в этом роде.
Мэри скучающим взглядом посмотрела вокруг, нашла дерево.
— Как вы думаете, это далеко? Ярдов сто пятьдесят?
— Вы неплохо определяете расстояние. Полагаю, приблизительно столько.
— Мой отец учил меня стрелять из ружья и дробовика. И частенько брал с собой на охоту.
— Ну и как? Удалось что-нибудь подстрелить?
— Оленя… как я тогда плакала.
Бун улыбнулся.
— Человек — хищник. У него врожденный охотничий инстинкт. Подозреваю, когда-то он питался дикими животными и растениями. Но прежде всего, он — охотник, охотник от рождения.
— Я не верю этому.
— А я и не думал, что вы поверите. Но только пораскиньте умом. У всех хищников глаза смотрят вперед, чтобы удобнее было охотиться. Но весь фокус в том, что те, за кем охотятся, имеют глаза по бокам головы, чтобы обзор был лучше. Вы не замечали, мэм, что у волка, льва, медведя — у всех животных, которые охотятся на других, глаза смотрят прямо вперед? И у человека тоже.
— Мне не хочется так думать. Надеюсь, мы поднялись уже выше подобных отношений. Разве не это сделало возможным развитие цивилизации, мистер Бун? Научило нас жить в мире?
— Я считаю, это только идеал, мэм, все люди не могут одновременно стать цивилизованными. Некоторые из нас еще отстают в развитии, другим приходится защищать цивилизованных людей от тех, кто еще не преодолел стадию охоты. Когда к вам подходит человек с ружьем, или ножом, или с пикой, у вас не слишком много времени, чтобы убедить его, что он поступает нецивилизованно. Да и вряд ли он станет вас слушать. Вот так и становишься нецивилизованным. Или поспешишь, или умрешь.
— Мне бы не хотелось убивать человека.
— Ни один здравомыслящий человек не хотел бы этого. Но вон на том холме находится человек с ружьем. Он собирается убить маму Пег. Так не лучше предупредить его действия?
Видите ли, мэм, когда человек отправляется грабить и убивать, он замахивается не только на вас, Пег, Уота и Мэтти, он замахивается на всю цивилизацию. Он наносит удар всему, что сделало человечество, чтобы выбраться из дикости. Я — не ученый, но насколько понимаю, люди стали тем, что мы называем цивилизованными, продвигаясь вперед постепенно, шаг за шагом, так ребенок повторяет эти шаги по мере взросления. Приходит время, и малыши начинают играть в догонялки, играют «в дом» — строят себе домик, накрыв одеялом пару стульев и забираясь под них. Потом они начинают тянуться к луку и стрелам, прячутся и охотятся друг за другом. «Прятки» — один из видов такой игры. Спустя некоторое время ребенок перерастает эту стадию, по крайней мере большинство детей. Но некоторые люди отстают в развитии. Они так и не вырастают из стадии «пряток». Такие становятся ворами и грабителями. Всего несколько лет назад молодой человек мог пойти на войну, и если он захватывал богатую добычу и приводил достаточно лошадей, то, вернувшись домой, становился богатым. Большинство из тех, кто изначально имеет титулы еще там, в Европе, получили их потому, что были особенно удачливы в стрельбе и грабежах, или за поддержку своего короля. Ну, эту стадию мы и переросли. По крайней мере, некоторые из нас. Другие все еще находятся на стадии охоты. И если встретишь такого в темноте один на один, лучше помнить, что он не человек, а дикарь, дикое животное, и поступать соответственно.
- Предыдущая
- 19/38
- Следующая
