Разорванный круг - Лоскутов Александр Александрович - Страница 9

- На помощь!!

Тяжелый удар шипастой булавы был нацелен прямо ей в лицо. Тонко взвизгнуло кольцо Раканаса, отражая смертельный удар, способный расколоть череп быку. Искра боли пронзила голову Гартонезии, вгрызшись ей в виски. Императрица покатилась по толстым коврам, не переставая истошно вопить.

Она даже не успела подняться на ноги, как трое гигантов с булавами уже были рядом. Раз за разом поднимались и опускались смертоносные орудия убийства. Раз за разом комнату оглашал визг защитного кольца, но каждый раз он становился все тоньше и прерывистей. И все сильнее и сильнее вонзалась в виски невыносимая боль.

Обхватив голову руками, Гартонезия каталась по полу, истошно всхлипывая. Краем глаза она заметила медленно поднимающего мерцающее лезвие шрокена своего самого доверенного советника, человека, который служил еще ее отцу. А я доверяла ему... Доверяла...

Ужас пронзил ее сердце, опутал руки и ноги. Она не могла даже шелохнуться.

Гартонезия закрыла глаза, ощущая какое-то странное помутнение чувств. Неровной волной изменились цвета, угасли звуки, и даже свет на мгновение поблек.

А потом с тихим шипением над головой сжавшейся в комок на полу правительницы промчалась молния. Послышался грохот ударов и лязг падающего на землю металла. А потом - тишина.

Императрица медленно приоткрыла глаза и, не обнаружив ничего угрожающего, с трудом поднялась на ноги. Колени дрожали и подгибались.

Прямо перед ней, пятная дорогой ковер своей кровью, лежал труп главного министра. Невидящие глаза как-то обиженно и недоумевающе смотрели на мраморный потолок. Глубокая рана на груди все еще слабо дымилась. Немного в стороне тремя грудами искореженных и окровавленных доспехов съежились трое стражников. Уткнувшись носом в пол и неестественно вывернув голову, затих навеки казначей. От служанки остались только дымящиеся туфельки.

Стены и пол украшали несколько подпалин и многочисленные кровавые пятна.

Гартонезия с трудом смогла подавить рвотный позыв. Прижала ладонь ко рту и повернулась на подгибающихся ногах.

В комнате она была не одна. Неподвижно стоял и смотрел на нее какой-то совершенно незнакомый мужчина лет сорока с густой шевелюрой непослушных волос ржавого цвета. Простая одежда несколько странно смотрелась в окружении богатой обстановки Императорских покоев во Дворце Совета. Но что больше всего поразило Гартонезию, так это дыра. Черная переливающаяся дыра в воздухе с неровно мерцающими краями, обрамленными чередой призрачных голубоватых вспышек. И из этой дыры тянуло невыносимым холодом.

- К-кто... Кто ты?

- Разве это важно? - Мужчина невесело улыбнулся. - Гораздо важнее: зачем я здесь.

Дыра в воздухе с приглушенным хлопком закрылась. Гартонезия нервно сглотнула. Покушение покушением, а манеры не следовало забывать. Особенно перед тем, кто способен выскочить из пустоты и за считанные мгновенья расшвырять лучших Имперских стражников, превратив их в окровавленные изуродованные трупы.

- Я, Императрица Гартонезия, приношу свою искреннюю благодарность своему спасителю. Вопрос о достойной награде мы обсудим, едва только я приведу себя в порядок...

- В награде нет нужды, - хмыкнул пришелец. - И в благодарностях тоже. Ты ведь не знаешь, что я хочу сделать.

Незнакомец шагнул вперед. Его рука медленно поднялась и аккуратно сняла с головы Гартонезии корону. Кольцо Раканаса все еще слабо вибрировало и потрескивало, испуская облачка неровного мерцания. Да как он смеет прикасаться к Императорской Короне?! Это уже преступление!.. Человек смотрел ей прямо в лицо, а его глаза полыхали чуждым нечеловеческим пламенем. Гартонезия попыталась отступить, но не смогла сдвинуться с места. Хотела закричать, но язык не повиновался ей.

А в следующую минуту несокрушимая воля с легкостью затопила ее разум, беспощадно подавив всяческое сопротивление.

Маркел медленно шел по таким знакомым и одновременно с этим неузнаваемо изменившимся коридорам Дворца Совета. Знакомые сводчатые потолки и отделанные мрамором стены, комнаты и просторные залы, галереи и уходящие ввысь арки. Проходя мимо одной из комнат, он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Некогда здесь размещался один из архивов Единения... Сидевший за широким столом какой-то чиновник наградил его недружелюбным взглядом и поморщился. Мысленно захохотав, Маркел медленно повернулся и вышел.

Все изменилось. Все стало иначе... Века стерли даже память о прошлом. Единение мертво, но на его место пришла Империя. Поверженная Расколом и последовавшей за ней чудовищной войной цивилизация вновь поднималась из пепла. Тысячу семьсот лет понадобилось Мирозданию, чтобы исцелить нанесенные ему раны. Но теперь... Но война все еще не окончена. После многовекового перерыва Раскол вновь давал о себе знать. Древняя война снова набирала силу. Падшие вышли из заточения. Война неизбежна.

На кону стояла судьба миллионов живых существ во всех мирах.

Долг давил на плечи Маркелу своей неподъемной тяжестью. Хотелось пасть на колени и разрыдаться. Хотелось немедленно умереть, раствориться в безбрежном мраке небытия. Мое время ушло. Эпоха Созидания закончилась. Творцы должны покинуть Мироздание. И только одно удерживало Маркела - Падшие. Последний долг перед неминуемым концом.

Он шел по коридорам, поднимался по лестницам, выходил на балконы.

Все тот же прекрасный и величественный Дворец Совета, пусть и несколько обветшалый. Устремившиеся ввысь башенки, сверкающие хрусталем крыши, плетение арок и мостков. Былое величие Совета Единения. Реликт давно забытой эпохи.

Но окружающий его город изменился до неузнаваемости. Вместо череды широких улиц, садов и парков, которые помнил Маркел, из окон открывался вид на причудливую смесь лепившихся друг к другу многоэтажных домиков, между которых подобно гигантам среди толпы лилипутов вздымались особняки местных аристократов. Извилистые улочки и торговые площади. Не изменились только люди. С этого балкона они выглядели как все та же безликая тысячеголовая толпа. Беспорядочно снующие по улицам черные точки.

Вассиан рассказывал... Некогда Таулус уже проходил через этот этап. В первые годы Эпохи Созидания, когда человечество еще только-только начинало поднимать голову из мрака варварства. Конечно, тогда здесь не возвышался Дворец Совета, но город выглядел почти так же...

Вассиан... Где же ты... Маркел тяжело вздохнул. При всем упрямстве и ограниченном взгляде на вещи, бывший Глава Совета все же был для Маркела кем-то вроде духовного отца. Вассиан... Ты бы понял меня сейчас. Тяжелые времена требуют суровых решений и жестоких поступков.

Где-то в другом крыле этого исполинского Дворца Императрица Гартонезия, сидя за столом один за другим подписывала указы, окруженная многочисленными слугами и стражниками. Маркел отчетливо ощущал, как беззвучно бьется в тисках принуждения ее мятущийся рассудок.

Но то, что должно быть сделано, будет сделано.

На циферблате исполинских часов Вечности стрелка пошла на последний круг. Осталось совсем немного... Но сколько? Неделя? Месяц? Год? Маркел не знал. Но в любом случае следовало торопиться.

Он повернулся и начал свой обратный путь, проходя мимо многочисленных комнат и залов. Вездесущие слуги не обращали никакого внимания на прогуливающегося по коридорам человека в простой непритязательной одежде. Никто из бесчисленного легиона горничных и лакеев даже не догадывался, что только что в нескольких шагах от них прошел один из Творцов.

Тридцать шестой пехотный легион под командованием генерала Ла-Даала выстроился идеально ровными рядами для прохождения смотра. Переминавшиеся с ноги на ногу солдаты Империи сверкали начищенными до блеска кирасами. Тяжелые прямоугольные щиты и отточенные до остроты бритвы трехгранные острия копий буквально слепили глаза.

Застывший под жаркими лучами двух солнц легион терпеливо ждал. Утоптанная до гранитной твердости земля военного лагеря. Клубящаяся в воздухе пыль. Вдали у самого горизонта раскинулся величественный сосновый бор, а за ним, невидимый с этого места, расположился небольшой городок, в незапамятные времена бывший столицей одного из незначительных княжеств Светлого - единственного и неповторимого мира, в небесах которого сияли сразу два солнца. Но пришла Империя, и княжества пали перед ее необоримой силой. Теперь это был всего лишь один из самых обычных городов с населением в пять-шесть тысяч человек, каковых в Империи были тысячи.